Посидим, музыку послушаем, народ посерьезней, думаю, в гостиничном ресторане… - смущенно поморщился.
-Боишься? - закусила губу Ася. В темном зрачке мелькнул озорной огонек.
Вавилов крякнул:
-Чтоб я тебе посоветовал, подружка… ты все-таки и обо мне подумай, ну, прикинь, я старый дед, к тебе всякая пьяная, обкуренная шантрапа полезет. Не с этого ж отпуск начинать, едем как-никак на юг, в Сочи, побережем силы, мало ли что, путь долгий…
-Доедем? – глазенки Аси насмешливо скосились в сторону кафе.
Вавилов озлился.
-Это заведение не для меня, и старших попрошу слушать. Наверное, я не первый год…
-Замужем. Это я знаю. Надьку с Танькой в прошлом году омичи до аэропорта довезли, а потом тю-тю…
-Причем тут эти омичи?! – вскричал Григорий. - И не зли меня! Топаем в гостиницу, все ж по-людски начало отпуска отметить надо.
-А ты ни отпускные не получил, и отпускного нет, а о путевке и говорить нечего…
-Да черт с ним! – опять вскричал Вавилов. - И без путевки обойдемся, в случае чего, дикарями поедем… только Юрка меня ни разу не подводил, да и никого вообще… Скала, гранит… И все! Баста! Мы отдыхаем. Ты только смотри, какой город! Смотри, романтика, мечта…
-Идиота…
-О горе мне, горе… Ты чему-нибудь радоваться умеешь?
-Конечно, только город этот я не люблю. Нас в интернате, когда училась, били, в угол ставили, ночью заставляли полы мыть, старшие ребята деньги на водку посылали доставать…
-Ладно, - Вавилов помрачнел, под сердцем зло ворохнулось: «Суки, однако, мы…»
Но тут же приосанился.
-Пришли, идем в номер, скидываем дерюжки и вниз… «А музыка играет и играет…» - неожиданно рявкнул Вавилов.
Ася удивленно глянула на Григория, потом повисла на нем, давясь от смеха.
-Веселый ты дед…
-Я ж тебе и говорю, праздник у нас, два года безвылазно в тундре просидел.
-Денег, однако, мешок получишь?
-Мешок навряд ли, алименты на девку плачу, иногда снимал со счета, сам отсылал, все ж свои, время тяжелое, учатся, бабы одни… зарплата… на прокладки не хватит.
-А вдруг я забеременею?
Они уже входили в номер, Вавилов, приоткрыв дверь, зацепился карманом куртки за ручку, скрывая растерянность, чертыхнулся; с трудом отцепился, чувствовал, как Ася насмешливо следит за ним. Не оборачиваясь, снял куртку, аккуратно повесил в нишу на крючок. Прошел в ванную, включил воду, несколько раз плесканул на лицо, приник к зеркалу. Худое обветренное лицо, глаза… зло и растерянность, всего через край; сеть незагорелых морщинок по векам не молодила, а у крыльев крючковатого носа и уголков губ придавала скорбный, несчастный вид... Выпрямился, крепко растер лицо полотенцем. Еще раз глянул в зеркало… ворон!
-Гриша! - Ася приоткрыла дверь. - Я в туалет хочу. И не волнуйся так, я пошутила…
-Никаких шуток, если получится, будешь рожать!
Выскочил, сторонясь, девушки… сел к столу, налил воды. Но пить не стал, в одной, дрожащей от напряжения руке, стакан - как не раздавил… - граненый, хрущевский; другой тянул ворот рубахи, крутил головой, пытаясь хватить воздуха пересохшими губами… «У меня дочки старше…»
Ресторан
В ресторане сели у окошка, очень удачно, рядом огромная пальма развесила лапчатые листья, прикрыв столик от посторонних взглядов. Обслуживал официант, молодой парень, замученный какой-то, с побелевшими от усталости глазами. Он равнодушно принял заказ; через пять минут стоял графинчик с коньяком, балык осетрины, красная икра, говяжьи языки, салат оливье, сок, фрукты, мороженое и пирожное. Ася сердито посмотрела на Вавилова.
-Тебе что, в тундре рыбы мало?
-Вполне хватает. Так это для тебя, чтоб оценила…
-Нечего тут ценить, пустая и рыба, и икра…
-Опять не угодил, – развел руками Григорий. - Ну и привереда ты.
-Нечего деньгами сорить, удивил... А язык зачем? Оленьи не ел?
На фрукты посмотрела с вожделением:
-Люблю, особенно виноград… И мороженое люблю, и пирожные…
-Ну, слава богу, этого добра, я думаю, в Сочи навалом.
Ася взяла в руки тяжелую гроздь, приподняла ее…
-Надо осенью отпуск брать, тогда все много дешевле.
Вавилов некоторое время смотрел на Асю, потом искренне, от души рассмеялся.
Девушка осторожно оглянулась:
-Да тише ты, не в тундре.
Поперхнувшись, закашлявшись, налил коньяка, поднял рюмку:
-Смех бы в руку. За нас, подружка!..
Уютный полумрак, тихая музыка и выпитый коньяк расслабили Вавилова, он благодушно оглядывал зал, снисходительно смотрел на снующих с подносами официантов. «Эх вы… тряпки половые, неужели не тошно…»
Наверное, произнес эти слова вслух, Ася немедленно ответила:
-Ты ведь тоже не на себя работаешь.
-Это как? – удивился Григорий.
-А вот так. Нам в школе говорили, что с заработанного рубля самому работнику меньше десяти копеек приходится, и что литр чистого спирта стоит двенадцать копеек, а продают?..
-Так!.. - Вавилов налил себе полную рюмку коньяка, Асе чуть на дне.
Та ничего не сказала, рюмку брезгливо отодвинула.
-Молодец, мороженое кушай. А по поводу, кто чего имеет, и кого…
-Мне неинтересно, – кивнула на дальний стол, за которым чинно начинала пировать большая компания прилично одетых дам и мужей.
Некоторое время спустя, звон бокалов, бессвязные речи, выкрики, истеричный смех уже и музыку стали заглушать. Не прошло и часа, создалось впечатление, что застолье до такой степени уже набралось горячительного, что не понимало, где оно и что с ним.
-Ох, как знакомо, – улыбнулся Гриша, остервенело потер ладони. - Сейчас приму пару-тройку рюмашек, и мне тоже все до офигения станет.
-Да ты просто не знаешь, кто это, вот тот, с короткой шеей… бывший депутат, а тот… - зашипела Ася.
-Ладно, мне ни к чему, каждому свое… А тот, у кого шея короткая, скоро удар хватит, так что, Ась, пусть гуляют…
-А самые молодые и пьяные, - зло продолжала Ася, - представители администрации, девки с ними, - помолчала, как бы раздумывая, продолжать ли. - Девок этих я хорошо знаю, подросли… - как струна напряглась. - Сейчас полезут на столы танцевать. А потом увидишь…
-Чего это я увижу?
-Не увидишь, конечно, нас сейчас выгонят, и всех лишних… Тыщу зеленую отвали, оставят. Может, перепадет…
-Не понимаю…
-Что понимать, они голые будут танцевать… потом…
-Да вроде сейчас этим никого не удивишь.
Ася сверкнула острым взглядом в сторону компании, и такая ненависть плеснулась из глубины зрачка, что мороз продернул Григория вдоль хребта. Он поежился, налил девчонке полную рюмку, себе полный фужер.
-Черт с ними, Ася, хоть и согласен, что давить их, как вшу, надо, но им воздастся. Да не бери в голову. Нам что, плохо? Сиди, не смотри на них. Хренота все это, накипь, уберут их, или сами уберутся. Я им не завидую, нам с тобой бояться нечего, а они… дрожат, как овечьи хвосты.
Девчонка выпила коньяк, бросила в рот несколько ягодок винограда.
-Какой сладкий, правда, от пуза поедим? – она уже не смотрела по сторонам, даже чуть подвинула стул, отвернулась лицом от гуляющих. Подняла гроздь винограда, спряталась за нее, прошептала:
-Ты, Вавилов, лучше всех, я не обижусь, если оставишь меня. Сколько я тебя знаю, ты только раз обманул, отправил домой, сказал, что ваша экспедиция идет. А она через два месяца пришла, когда зимники проложили.
-Так я думал, что придут…
-Не обманывай… - отбросила виноград.
-Ну, ладно, - сдался Григорий. - Человек я подневольный… - кивнул в сторону гуляющих. - Как и они тоже. Работы много, и технику готовить, и жилье в порядок привести, а с тобой, сама понимаешь…
-Испугался, что сил не хватит? – лукаво стрельнула черными, мерцающими глазами Ася.
-Ну… в общем, да! – махнул рукой и засмеялся Вавилов. - Не восемнадцать лет. Ага, кажется, нас сейчас попросят…
Хмурый метрдотель извинился, поправляя прическу, вытирая сальные губы мизинцем, и попросил покинуть ресторан, мол, время к закрытию… Вавилов спорить не стал, дернул Асю, открывшую было рот.
-Уже, уже, уходим, нам рано вставать.
Они собрали в пакет фрукты, пирожное, из графинчика слили в пустую бутылку недопитый коньяк и, вполне довольные, отправились к себе в номер.
-Ты им не завидуй. И никому не завидуй. Самое поганое, что есть в человеке, это зависть.
-Не верю! Тебе разве не завидно, что у них много денег, что девки молодые кругом, что машины крутые, что все, прогнувшись, вокруг них бегают? – сердито выкрикнула, - не верю!
-Не верь!.. – Вавилов прикрыл дверь номера, включил телевизор. - Ну вот, боевичок для разжижения мозгов, кто тут у нас? Ага, как дам… - внимательно посмотрел на девушку. - Но это действительно так, Аська, никому я уже не завидую, - выставил в боевой стойке ногу. - Тут Вандам, там Вандам, везде он дает, и я как дам…
Но Ася не заметила неуклюжего желания ее рассмешить. Упав навзничь, притихнув, лежала на кровати. Лицо побледнело, темные полукружья выступили в подглазьях, молчала, смотрела в потолок. Раскладывая на столе закуски, Григорий встревожено взглядывал на девчонку: «Что с ней?»…
-Мадам! Что загрустила, жизнь роскошная поманила? Поднимайся, по рюмочке опрокинем, и гори оно все ясным огнем.
-Девчонок жалко…
-Гриша скинул пиджак, присел к столу.
-Жалко. Нас, Вавиловых, не так много в этом мире, всех обиженных не подобрать, заботы и проблемы не только у нас, а почему такие суки жируют, не пойму, - помолчал. - Может, жизнь сучья от рожденья и до смерти у всех земных существ?
Налил коньяк в стакан, зло опрокинул содержимое в рот. Ася уже сидела, откинувшись на кровати, внимательно следила за Вавиловым.
«Не верит мне»… - шумно вздохнул, с тоской и отчаянием перевел взгляд на окно. Как океан - необозримо, расстилалась водная гладь Енисея. В сумраке белой ночи противоположного берега не видать, лишь огни кораблей в порту и лучи прожекторов портовых кранов, высвечивая суету работающих машин и людей, приземляли, напоминали, что мир этот земной, родной и понятный…
-Ты, Аська, девка душевная, и это плохо, умом жить надо, а душу прибереги для любви, для дитя, для мужа, для семьи…
-А ты по уму меня везешь или по любви?
Григорий некоторое время смотрел в окно, отвечать не хотелось, легкая дрема сцепила губы, слепила их сладким соком винограда, казалось, и пожелай - не разодрать, и вдруг осенило… онемел высшим пожеланием, не сам, не сладким соком склеило уста, а высшей волей лишился языка. «Буду молчать, все сказано… как хорошо без слов, зачем они, злые, недобрые…»
-Вавилов! Я спать хочу, я пьяная, я спать хочу, - Ася, чуть покачиваясь, прошла в ванную, зашумела вода. Через некоторое время появилась голая, блестели капельки воды на коже смуглого тела, откинула одеяло, легла осторожно, свернулась калачиком, простыню натянула на голову.
-Спи, а я посижу, покурю.
Собственно, сидеть нет смысла; он остро ощущал, что ничего не хочет: ни молодого тела, ни пить, ни курить… Сейчас бы в вагончик, к Найде, к морозам, к метелям, мошкаре и комарам, ко всему тому, среди чего ощущаешь себя человеком, свободным и независимым. Там вольно и непроблемно, там Вавилов хозяин всему, куда ступает нога его, куда достигает взгляд его, сам себе он там хозяин…
От вас и до нас
Прилетели в Игарку рано утром, Вавилов устроил Асю в аэропортовской гостинице, сам отправился в город, в контору. День мог получиться суматошным, от своей затеи удочерить, хоть и фиктивно, Асю, Вавилов не отказался. Но как оказалось, для этого пришлось бы остаться еще на два дня. Родька Капитонов, майор,
