встречать Вавилова. Собрали денег, одежды, и сегодня пришли последний раз. Объясняли, что волновались, думали, что Вавилова могли вывезти прямым рейсом до Дудинки.
-Могли! – ответил он Петьке. - Но я не мог.
-Она так и говорила: «Гриша не обманет, он никогда не обманывает. Он…»
-Ладно, ладно, братишка. Полетим, отдохнем, мир посмотрим, а осенью на работу прибудем.
-Ты ее тоже устрой, - Петька заволновался, глаза влажно блеснули, он даже стыдливо шмыгнул носом. - Она у нас рукодельница хорошая, не ленивая. Она хорошая…
-Да знаю, - улыбнулся Вавилов. - Сам подумай, на что я решился...
Петька раскрыл было рот что-то сказать, но лишь махнул рукой.
-Ну, все, нам уже садиться, - крикнул Асе, - пошли! - подхватил свою и ее сумки.
Наклонив головы, заспешили к вертолету. Вертолет полон вахтовиков, в проходе навалены рюкзаки, коробки, узлы, с трудом пролезли в самый хвост.
-С вахты летят, умаялись, - посочувствовал Гриша, глядя на уставшие лица мужиков. Пахло копченой рыбой, солярой, здоровым мужским потом. И перегарчиком, нет-нет, и потянет. С устатку, сам бог велел, работа на буровых - каторга…
Гриша сел на чей-то рюкзак, для Аси нашлось место на сиденье, она сразу же приникла к иллюминатору. Минут пять, со своего места, поглазел и Гриша, но заболела шея, поерзав, решил подремать.
«Назад пути нет, и как будет, так и будет. Главное, без проблем бы отпускные получить, путевки оформить. Море Черное… Улыбнулся… Аська и плавать-то не умеет. А фигурка ничего, в Сочи будет чего на пляже показать. Скажу, дочка, да какое кому дело…»
-Ты почему улыбаешься? – прокричала в ухо Ася, дыша водкой.
-Отпуск. Вот и улыбаюсь. Не могла без этого? – щелкнул себя по горлу.
-Не могла. Стыдно, расхвасталась…
-Сами виноваты, могли как-то предупредить, - буркнул Вавилов, - что за одежонка у тебя, чем полную сумку набила?
-Не знаю, девчонки надавали.
-Посмотрим, в Дудинке переночевать придется. Если без надобности, оставим. На Игарку рейс завтра с утра, - подмигнул Асе. - Не успеешь оглянуться, и юга, пальмы, море…
Девчонка сердито глянула на Вавилова:
-У меня в городе есть родственники. Лишнее у них оставим, и переночуем.
-Обойдемся, в камеру хранения сдадим, позвоним, заберут, нам в гостинице лучше остановиться. И проспать не дадут, и гулянки меньше…
«Подальше от родственничков, поспокойней», - подумал Григорий.
-А нас в одном номере не поселят…
-Поселят! Отдыхай...
-А чего отдыхать, мы к Енисею подлетели.
Вертолет пошел на снижение, приземлился, техник открыл дверь, и через минуту они остались одни, присели, повернувшись спиной к мощному вихрю, придерживая багаж, чтоб не унесло.
Вертолет задрал хвост, угрожающе опустив морду, набрал скорость и тут же скрылся в бирюзовой дымке. Не успев насладиться одиночеством, почувствовали, что весну они оставили в вахтовом поселке, с Енисея несло ледяной стужей. От неожиданности, пригревшись в вертолете, Григорий схватился за уши.
-Черт! Ветер-то... Помчались, девка, к остановке автобуса. Можно, конечно, и пешком до города, но сумки… - приподнял Асину. - Особенно твоя. Не целого ли оленя сунули?
-Может, рыбы вяленой? Юколы… и оленя могли, - засмеялась Ася. - Посмотрим, не с собой же везти, может, тут выкинем… - вопросительно посмотрела на Вавилова.
-Идем, идем. Разбросалась… устроимся, глянем, что там за гостинцы, если б не сразу в Сочи, на родине народ поудивляли б.
Кряхтя и чертыхаясь, тащили чемоданы по гравийному, двухсотметровому ответвлению до самой остановки. Автобус ждали недолго, у гостиницы вышли. Номер, по причине безлюдности, выделили им двухместный, со всеми удобствами: ванна, туалет, телефон и телевизор.
Гриша, удовлетворенно осматриваясь, подмигнул Асе. -Давай, подружка, займемся собой. Ты первая занимай ванну, потом я.
-Спинку не потрешь? - лукаво стрельнула глазками Ася.
-Эка! Шуточки! Потру, успеется. Однако отдохнуть надо. Иди.
Вавилов позвонил в аэропорт. Рейс шел без задержки. Включил телевизор, прислушался… плещется. Осторожно заглянул в приоткрытую дверь ванной комнаты. Ася стояла лицом к нему, подняв руки, мылила голову. Воровато оглянувшись, проверив защелку двери в номер, Григорий лихорадочно разделся, крадучись, прошел в ванную, мельком глянув на себя в зеркало.
-Ничего мужик, откормить маленько, и что надо…
-Ася, я спинку пришел потереть…
-Пожалуйста, - сунула ему мочалку в руку. Повернулась спиной.
-Надо б у тебя талию измерить, пожалуй, ни одна топ-модель не сравнится.
Обхватил пальцами живот девушки, та замерла.
-Давай в ванну воды напустим, - сдержал себя Гриша.
Пока ванна наполнялась, он мылил мочалкой Асю, вода стекала по упругой, смуглой коже, огибая выпуклость живота, глянцевито блестели бедра. Груди маленькие, крепкие, с маленькими темными сосками, вызывающе торчали, мешая мочалке скользить. Он приник к ним губами, хоть и точила мысль… не позволять себе отношений, в которых проявляется его слабость, и грубость допускать совсем не к лицу. Требуется научить девчонку такой любви, за которой она бы гонялась, она бы унижалась…
Григорий отстранился… «Эх, и хороша!..»
-Ну ладно, ты в ванну ложись, а я под душем голову помою.
В глазах Аси мелькнуло недоумение. Посматривая на отвернувшегося Вавилова, села в ванную, потом легла. Он чувствовал ее взгляд, но не поворачивался, мылил голову, уговаривая себя успокоиться. «Если хочешь иметь при себе эту девку не на час, то будь, Гриша, умницей…» Но никак не хотел успокоиться воспроизводящий орган, торчал вверх, задубев и затвердев, как на лютом морозе.
-Ну ты как, намылась?
-Да!
-Вылезай, вытирайся, иди в комнату.
Он скосился на Асю, та понуро, прикрывшись большим полотенцем, скользнула за дверь. Длинные черные волосы спадали до середины спины, маленькие розовые пятки смешно и робко мелькнули над черным резиновым ковриком.
«Ниче! Ниче! Парнища… Только не перестарайся…»
После такого предостережения Гриша пробкой выскочил из ванной, не хватило выдержки. Ася надевала трусики, он схватил ее, держа одной рукой на локтевом сгибе, как ребенка, другой откинул одеяло, тяжело грохнулся на спину. Но сдерживал себя в диком желании… по-звериному, помутнев сознанием, войти в тело… хрупкое, беспомощное, но и горячее, притягательное. Так войти, чтоб задохнуться от боли и страсти… Чтоб закричала, забилась в яростной истоме эта маленькая, такая желанная женщина… но все сделал осторожно, нежно…
Затих, чуть подрагивая и глядя на запрокинутое лицо с прикушенной губой. Лицо бесстрастно, лицо - маска…
«Неужели она ничего не испытывает? Вроде, и против ее воли все происходит. Ублажает меня, мое хотенье…»
Григорий неловко отвалился на подушку, прикрылся одеялом. Ася лежала молча, трепетали ресницы, грудь вздымалась ровно и спокойно.
«Дышит, как ни в чем не бывало…»
-Ну что… поспим? А попозже погуляем по городу.
-Давай, я эти дни почти не спала.
Все же не смог сдержать улыбки Григорий, заметив на лице Аси легкую гримасу умиротворения. Можно сказать, счастья. Пухленькие губы приоткрылись, мелькнули ямочки на щеках, и тут же испуганная напряженность легла тенью на лицо.
-Да не бойся ты! – Вавилов чмокнул девчонку в нос, притянул к себе. – Спи!..
-Сплю!
Город
Сколько спали, и который сейчас час, Григорий, открыв глаза, долго не мог понять; в первую минуту и сообразить не мог, где он и что с ним… притихнув, лежал, насторожившись, улавливая незнакомые звуки, - стук, скрип дверей, шаги за стенкой, тихие голоса в коридоре, - силясь распознать знакомые. Нет, уже понятно, что не в своей избушке. Повел носом, шумно вздохнул, и запахи до такой степени тут чужие, что страх и тоска охватили. «Эх, едрит твою мать, куда несет…» Встряхивая головой, покашливая, сел на кровати, огляделся с обреченным удивлением.
- Ба! А простыни… а чистота, где ж моя Аська? - подхватился, вспомнив все сразу. Метнулся по комнате - нет! Заглянул в ванную… перед большим зеркалом девчонка примеряла наряды.
-Ой! - испуганно присела, прикрывшись руками, взвизгнула, - уйди!
-Уже ушел,- засмеялся Вавилов. «Ну надо ж, уйди... - хмыкал он, одеваясь. Скептически крутнулся перед зеркалом в прихожей. - Мда!.. Молодиться - вроде дурь, но и Ваньком выглядеть ни в коем разе нельзя. У Аськи обнов… да и вкус у них… откуда, чего… Придется, старичок, поерзать, подфраериться. Вспомни-ка юные годы, девки и бабы всегда любили тебя… - хищно ощерился в зеркало. - Ниче! Не боги горшки обжигают».
-Ну, как я? - Ася стояла в проеме двери. Свободная кофта легко ниспадала с плеч, черная юбка широким поясом подчеркивала талию; юность и хрупкость девичьего тела и зрелость крепких бедер женщины остро и чувственно оттенялось простеньким нарядом.
-Красавица ты моя! - не сдержавшись, воскликнул Вавилов. - Я вот, как чушок! - занервничал. - Теперь поздно, а на материке обратим внимание и на себя.
-Тебе и так хорошо, - засмеялась Ася. – Зря энцефалитку и ватник оставил, ты в них, как Ален Делон полуострова Таймыр.
-Тронут до глубины души твоим интеллектом, ну да ладно, сейчас десять вечера, светло… нос не расшибем, побродим по городу. Заскучал по цивилизации.
-Я в интернате тут училась, десять классов закончила, хотела дальше учиться, уже направление в Красноярск на курсы фельдшеров выписали. Соскучилась, домой на два дня отпросилась… - Ася замолчала, глаза повлажнели. - Я хорошо училась, танцевала в Хейро, ездили даже в Финляндию, - опять замолчала.
Вавилов привлек девчонку.
-Не тужи, что такое родина, и нам знакомо. И я заскучал, хоть и поздно…
Ключ оставили портье, раскосая, шаловливого вида женщина игриво посмотрела на Григория:
-Доченька у вас - красавица, маму где забыли? В отпуск, на юга?..
-То, что наше, все при нас, - сердито буркнул Вавилов. - Вы запишите, в пять часов к автобусу, в аэропорт не опоздать.
И уже явно насмехаясь, женщина чиркнула ручкой в журнале:
-Не вы первый, не вы последний… Разбудим.
Вышагивая по тротуару, Григорий мучительно и обреченно думал о том, что ирония портье - действительность, что дурак он полный, и прав Юрка…
Ася шла молча, искоса посматривая на Вавилова.
-Может, я останусь?
Жаркая волна стыда и неловкости захлестнула Григория. Он свирепо потер ладонями уши.
-Что за глупости, раз дочка, пусть дочка, у меня знакомые в паспортном отделе, сделаем справку, что ты удочерена мною. Приедем из отпуска, подумаем, а сейчас отдыхать, плевать я на все хотел, живем один раз…
-Я есть хочу, сходим куда-нибудь? - Ася повеселела. Шла легко, чуть косолапя; очнется, приосанится, выступит шагов десять, как на подиуме, и опять, как по тундре, идет, пружиня и мягко приседая.
«От, деревня, ходить не умеет по асфальту…» - Вавилов от умиления даже прослезился…
Темный кожаный плащ, почти до пят, от быстрых движений распахивался, и в сумраке его полы взлетали как крылья диковиной птицы. Ася то останавливалась, всматриваясь в прохожих и дома, то стремительно семенила за Вавиловым. Он косил на девчонку глазом, мерил подсохший асфальт ровным шагом, грустно улыбаясь в душе. Теперь он не ругал себя и не корил за безрассудство. Пусть это пошло, пусть цинично и осуждаемо, но имеет он право устроить этому маленькому существу праздник. Имеет и обязан, а там видно будет.
-Слушай, Аська, - он приостановился, - я думаю, мы сейчас вернемся в гостиницу и там перекусим.
