президентом?
Я действительно не знал, что сказать, да и не думал об этом. «Наверное, просто, привычка.» Если кто-то был губернатором, вы продолжаете называть его губернатором, а если президентом, вы всегда называете господином президентом. Но он был таким приземленным человеком, что я знал, что мне нужно придумать честный ответ, потому что это был тот тип человека, которого нельзя обманывать. Лучше сказать ему правду.
Я сказал ему: - Я не знаю. Дайте мне подумать об этом минутку.
Я действительно подумал об этом и внезапно понял.
- Я знаю, почему я называю вас господином президентом.
- Почему? — спросил он.
- Потому что это делает меня более важным человеком. Я разговариваю с президентом, и это повышает мой уровень.
— Это в моей книге, — сказал он. - Вы читали?
- Нет, сэр, я не читал. Вы просто дали мне свою книгу. Вы только что подписали ее мне час назад, а потом мы поехали сюда, и я был с вами все это время, так что у меня еще не было возможности прочитать ее.
- Ну, когда вы ее прочтете, вы увидите.
И это в его книге — что люди все еще обращаются ко мне как к Мистеру президенту после того, как я покинул свой пост, потому что настало время.
Это правда.
Телевизионная сделка была почти заключена, и ему понравилась эта идея.
Тогда я сказал: - Есть только одна вещь в этом шоу, с которой, я надеюсь, вы согласитесь со мной. Оно не может быть политическим или партийным. Это шоу, где мы общаемся с людьми из других стран, и, будь это демократ или республиканец, он не может использовать шоу для политического продвижения себя или своей партии.
- Я никогда не смогу этого сделать, — сказал он. - Я никак не смогу удержаться от того, чтобы не воспользоваться этим в политических целях.
- Господин президент, я имею в виду господин Трумэн, так это не сработает.
Он не был расстроен или что-то в этом роде. Он выпил еще один бурбон до обеда, купил мне еще один напиток и съел весь свой обед. Я тоже хорошо пообедал. Затем он сказал: - После обеда я ложусь спать и сплю два или три часа. Мне жаль, что то, что вы задумали, не сработает, но мне понравилось быть рядом с вами.
-Спасибо, господин Трумэн.
Я не могу передать, насколько этот человек был замечательным.
Номер 392-956-43 был уволен из армии 16 ноября 1945 года.
Мне сказали, что я уйду за месяц до этого. Все, что мне нужно было сделать, это вернуться в MGM и сказать: — Вот я.
Пока был в армии, студия мне не платила, но мои повышения вступали в силу в любом случае. Я начал с 650 долларов в неделю, на второй год поднялся до 750, на третий до 850 долларов и т. д. Так что к тому времени, как я ушел из армии, мой контракт составлял 1000 долларов в неделю на сорок недель. Неплохо — 40 000 долларов в 1945 году.
Я знал, что MGM снимает мюзикл с Эстер Уильямс. Это звучало как идеальная схема для меня. Я был связан с ними контрактом; они были довольны моей работой на «Батаан», поэтому решил просто пойти и сказать, что ухожу из армии. Я пошел в студию и сказал Джеку Каммингсу, который должен был продюсировать картину: - Джек, я выйду примерно через месяц, и ты снимешь меня в фильме с Эстер Уильямс, в роли ее романтического интереса - латиноамериканца. Я хотел, чтобы ты знал, что я идеально подхожу для этой роли.
- Я рад, что ты уходишь, - сказал он, - но у меня уже есть другой.
- Кто? - спросил я.
- Рикардо Монтальбан, - ответил он.
- Рикардо кто?
- Монтальбан, - сказал он. «Мексиканский актер, с которым мы подписали контракт. Он будет играть главную роль напротив Эстер в фильме.
- Я прослужил в армии два с половиной года, - сказал я ему. — Это идеальная роль для меня, и ты собираешься дать ее кому-то другому, у кого даже нет контракта со студией?
- Все уже сделано, — ответил он.
Для меня это стало настоящим ударом. Был уверен, что мне будет легко начать с этого фильма. Но также понял, что Джек Каммингс, ведущий продюсер мюзиклов, был очень увлечен Монтальбаном, и я беспокоился о том, сколько работ будет предложено для такого типа главных ролей. Если он был так увлечен Монтальбаном, я буду играть там вторую скрипку и делать то, что они не хотели, чтобы он делал.
Думаю, это было с глаз долой, из сердца вон. Отсутствовал два с половиной года, и они забыли, для чего меня наняли... мюзиклы.
Я был еще довольно молод, и в течение жизни, когда у меня появился кризис такого рода, всегда возвращался к музыке, к групповому бизнесу. Поэтому решил, что мне нужно убираться оттуда к черту и организовывать группу.
Проблема была в том, что я не думал, что мистер Майер даст мне отпуск. Он гордился своими достижениями в качестве создателя звезд. Я был его личной находкой, и он сам нанял меня.
К тому времени я задолжал тридцать тысяч долларов, когда меня освободили от армии, большую часть из них — Налоговой службе. Если бы остался в MGM, у меня были бы сорок тысяч долларов, гарантированные как минимум на год. Но бывают моменты, когда нужно посмотреть на свою жизнь и на то, где ты находишься, и сказать себе: - Сейчас все в порядке, но что произойдет в будущем, если я останусь в этом направлении? - В любом случае, я всегда был игроком.
Поэтому, когда узнал, что мистер Майер едет в Ньюмаркет, Англия, для покупки лошадей, знал, что у меня появится шанс добиться своего освобождения. Бенни Тау был тем человеком, который все это решал. Он занимался контрактной частью дел игроков. Прежде чем пойти поговорить с мистером Тау, я обратился к своему очень хорошему другу, который был главой «General Artists Corporation» в Калифорнии, человеку по имени Милтон Рэд, и рассказал все.
- Я точно знаю, какой оркестр мне нужен, Милтон. У латиноамериканской музыки в этой стране есть один основной недостаток. Когда группа, такая как «Machito in New York», играет латиноамериканскую музыку, ритм отличный, но звук недостаточно мелодичный — он жесткий. С другой стороны, когда Костеланец играет «Amor», это круто, но у него нет яиц.
Моя идея — объединить латинские ритмы «Machito» с пышностью «Костеланца».
Рэд ответил: — Это хорошая идея. Давай я поговорю с Х. Д. Ховером. Он скоро снова откроет «Ciro’s».
Потом он сказал Ховеру: - Деси уходит из армии; у него чертовски хороший оркестр, и они идеально подойдут для «Ciro’s».
У нас еще не было ни оркестра, никакой аранжировки. Это напомнило мне дни «La Conga» в Майами. Мистер Рэд — отличный агент. Когда вышел из офиса мистера Ховера, то имел гарантированный контракт на восемь недель. Я должен был открыться в «Ciro’s» с оркестром из двадцати двух человек. Сказал Рэду, что это даст то звучание, которое я задумал.
Рэд спросил: - Как вы собираетесь это организовать?
- Пока не знаю, — ответил я ему. - Может ли ваше агентство одолжить мне немного денег?
Он позвонил мистеру Томми Роквеллу, президенту GAC в Нью-Йорке, и они одолжили мне 8000 долларов. Нам нужны были аранжировки, униформа, репетиционный зал и переписчики. Я просто не мог открыться в Ciro’s с готовыми аранжировками.
Когда все подготовил, решил идти к Бенни Тоу. Одолжил форму, которая была мне слишком тесна, положил маленькую подушку на живот, пригладил волосы, что совсем не льстило моему круглому лицу, и накануне всю ночь пил. И все это для того, чтобы у меня не было особых проблем с расторжением контракта.
В ту минуту, когда вошел в офис Тау, увидел, как он на меня посмотрел, был уверен, что у меня не будет никаких проблем с расторжением сделки.
- Мистер Тау, - сказал я, - я собираюсь уйти из армии, и убежден, что никогда ничего не добьюсь в кинобизнесе. Я хотел бы, чтобы меня освободили, и я мог бы собрать небольшую румба-группу и начать все заново.
Он сказал: - Вы уверены, что знаете, что делаете? Вы будете получать тысячу долларов в неделю, как только выйдете из армии, по крайней мере, сорок недель. Вы теряете чертовски много.
- Знаю, — продолжил я, — - но я просто чувствую, что мне нужно выбрать новое направление.
В любом случае после того, как он был достаточно любезен, чтобы попытаться отговорить меня от этого, он сказал: - Хорошо, если это то, чего ты хочешь.
Я знал, что должен MGM полторы тысячи долларов, которые они одолжили мне, пока я был в армии.
- Мне неприятно об этом говорить, — сказал он, - но ты должен студии полторы тысячи долларов, которые мы бы вычитали из твоей зарплаты примерно по сто долларов в неделю, если бы ты остался здесь, но если я дам тебе освобождение...
- Я знаю, мистер Тау. - Полез в задний карман и положил на стол полторы тысячи стодолларовых купюр.
Он посмотрел на меня с некоторым удивлением и сказал: - Полагаю, ты был к этому довольно хорошо подготовлен.
- Я знал, что должен вам денег, мистер Тау, и не собирался просить вас забыть об этом или немного подождать.
- Удачи, — ответил он.
Мы открылись в «Ciro’s» две недели спустя. Это было первое открытие в стиле «black tie» (Черный галстук) с окончания войны. Мы с Ховером договорились сделать его только в стиле «black tie».
Группа состояла из трех труб, двух тромбонов, четырех саксофонов, которые также играли на кларнетах и флейтах, четырех скрипок, гитары, фортепиано, баса, барабанов, бонго, маракасов, конг и двух девушек — американки Аманды Лейн и латиноамериканки Дульсины.
Мы начали играть танцевальную музыку в восемь часов, а затем около девяти часов устроили первое шоу. У Бенни Тау был столик у ринга, и он привел с собой много звезд MGM.
После того, как мы закончили играть нашу первую танцевальную музыку, мистер Тау подозвал меня к своему столику и сказал: - Слушай, ты, кубинец, это та самая «маленькая румба-группа, с которой ты хотел начать карьеру заново?
- Ну, мистер Тау, она становилась все больше и больше по мере того, как мы продвигались.
- Звучит хорошо, очень хорошо, и ты выглядишь немного иначе, чем когда пришел в мой офис две недели назад. Ты выглядишь великолепно!
- Я сидел на диете.
- Угу... ты, конечно, устроил чертовски классное представление в моем офисе. В любом случае, удачи и поздравления.
- Спасибо, мистер Тау.
«Ciro’s» был действительно забит, благодаря усилиям Люси, Красни, Х. Д. Ховера и, как я уже сказал, самого Бенни Тау.
Мы открыли концерт с очень быстрой оркестровой инструментальной композиции. Затем я представил Дульчину, которая была милой, имела чертовски хорошую фигуру и такую же заднюю часть, как у Диосы.
После Дульчины я представил, в его первом профессиональном ангажементе, молодого человека по имени Ларри Сторч. Хедда Хоппер позвонила и сказала мне, что видела этого молодого человека, когда он служил на флоте, в одном из шоу, которое она делала с Бобом Хоупом, и что он был очень хорош, хорошо подражал и был забавен. Ларри оказался не только хорош, он был просто великолепен! Я уверен, что к настоящему времени большинство знает его как Ларри Сторч.
Для смены ритма вышла Аманда Лейн, американская певица, очень красивая и сексуальная девушка, и исполнила бодрый джазовый номер. Затем она исполнила куплет «Кубан Пит», который, собственно, и представил меня.
После «Пита» я просто поздоровался с аудиторией и поблагодарил их за то, что они были там. Я не пытался шутить, в основном потому, что не знал никого. Затем мы закончили «Бабалу», как номер конга с барабаном. Это был первый раз, когда я исполнил «Бабалу».
Шоу имело успех. Публике, казалось, понравились все, и мы получили хорошие отзывы. В перерывах между выступлениями я сидел с Богартом, Эрролом Флинном, Брюсом Кэботом и некоторыми другими моими сторонниками из «La
