Джордж Мерфи, Роберт Уокер-старший, Томас Митчелл, Ллойд Нолан, Ли Боумен, Барри Нельсон и Фил Терри, который позже женился на Джоан Кроуфорд. Это была первая картина Роберта Уокера, и он был в ней сенсационен.
Роберт Тейлор являлся сержантом, и, конечно, умер последним. Для меня этот фильм оказался очень хорошим опытом, наблюдать, за тем, как все играют смерть по-разному, и сколько существует способов умереть, когда в тебя стреляют?
Джимми Кэгни оказался парнем, который умирал красивее всего во всех своих фильмах. Он падал, полз, поворачивался к камере, становился на колени, снова вставал, пытался подняться по лестнице или что-то еще, поворачивался к камере и, наконец, умирал. Он был мастером своего дела.
У нас с Мерфи были единственные разные сцены смерти. Он поднял свой самолет, полный динамита, а затем, в великом акте героизма, разбил его о мост. Я медленно умирал от малярии, дрожа как в аду. Думаю, умер примерно на трех четвертях фильма, так что это была довольно хорошая роль. Когда мы репетировали мою сцену смерти, я находился внутри москитной сетки, пока Роберт Тейлор сидел снаружи ее. Все мои слова были на испанском. Поэтому я сказал Тэю Гарнетту, нашему режиссеру: - У меня нет молитвы в этой сцене. У вас Роберт Тейлор за сеткой. Есть ли способ убрать эту москитную сетку?
- Хорошо, — ответил он, — мы уберем сетку.
- Еще одна вещь, — сказал я, — когда он будет умирать, пусть он как бы вернется в свое детство и произнесет Mea Culpa, (Моя вина) не на испанском или английском, а на латыни, как мы делали, когда был ребенком в иезуитской школе.
Ему понравилось это предложение. Он посоветовался с Бобом Тейлором, и тот сказал: - Я думаю, это будет здорово.
«Батаан» был одним из лучших фильмов о Второй мировой войне. На самом деле, его выбрали для хранения в Музее киноискусства для потомков, и он также принес мне признание как актеру — премию «Photoplay Award» за лучшую игру месяца — из-за сцены смерти, уверен. Правда это была не премия «Оскар», но чертовски хорошо для меня.
19
В мае 1943 года получил «Привет от дяди Сэма». Подал заявление в военно-воздушные силы. Прошел все тесты и должен был поступить в школу бомбардиров в понедельник.
В воскресенье, за день до моего отъезда, играл с бейсбольной командой в приемном центре Арлингтона недалеко от Риверсайда, Калифорния. Замахнулся на мяч, промахнулся и порвал хрящ в оставшемся здоровом колене. Другое порвал ранее, играя в футбол на Кубе. Пролежал в больнице три месяца. На ногу наложили гипс, что, как узнал позже, было неправильным решением. Когда сняли его, нога оказалась жесткой.
Они хотели сделать мне операцию на коленке. Обратился к специалисту в Нью-Йорке по поводу разрыва хряща и узнал, что в те годы такие операции не всегда были успешными. Когда армейский врач услышал об этом, то сказал: - Давайте сначала попробуем небольшую зарядку. Каждое утро садитесь на край кровати и вытягивайте ногу (она была похожа на кусок дерева 2 на 4 дюйма), и повторяйте это упражнение еще два или три раза в течение дня. По часу каждый раз.
Однажды колено согнулось примерно на полдюйма, затем, понемногу, продолжало опускаться все больше и больше; но по сей день не могу согнуть его достаточно далеко, чтобы коснуться моей задницы.
После того, как меня выписали из госпиталя, конечно, отправили в пехоту.
Как бомбардиру, мне нужно было бы только сесть, посмотреть в прицел, изучить его, нажать кнопку и сбросить бомбы. Но я не смог пройти медосмотр для военно-воздушных сил, поэтому меня направили в пехоту, и это было хорошо для двух чертовых разорванных хрящей.
Что еще хуже, к тому времени стал немного более известным, и все знали, что женат на Люсиль Болл, поэтому, естественно, все, о чем могли думать некоторые из этих парней, было то, что любой, кто приехал из Голливуда, являлся гламурным мальчиком, педиком или кем-то еще в этом роде. У меня было несколько драк, даже пару раз попадал в лагерь. Также проводил много времени, убираясь в туалете и чистя картошку, но я просто не мог позволить кому-либо уйти от ответственности за это дерьмо.
В конце концов все уладилось. Прошли последние базовые упражнения, полоса препятствий и десятимильный поход с полным комплектом вещей.
Некоторые ребята падали повсюду, теряли сознание, были истощены или просто притворялись. Я бы не остановился, если бы не упал замертво. Когда мы вернулись из похода, мое колено снова было большим, как окорок.
Меня вернули в больницу, а затем классифицировали как подлежащего ограниченному сроку службы.
Попал в другой лагерь инструктором для неграмотных. Был там около шести месяцев. Не знал, сколько таких призвали в армию. Я действительно не думал, что во всей стране так много неграмотных.
Когда был в том лагере, командир сказал мне: - Знаешь, все беспокоятся о том, чтобы развлекать войска за пределами Соединенных Штатов. Это одна из наших самых больших потребностей — развлекать этих солдат, которых только что призвали. Они переживают колоссальные перемены в своей жизни. Для большинства из них это первый раз, когда они находятся вдали от дома, и, если есть что-то, что вы можете сделать, чтобы развлечь их, это было бы замечательно.
Никого не волновало развлечение в неграмотных лагерях. Было более гламурно отправиться с Бобом Хоупом туда, где проходили настоящие действия. Однако, психологически, эти мальчики нуждались в этом очень сильно. В этих лагерях находилось много молодых солдат, которые действительно запутались.
-Я сделаю все, что смогу, — сказал я ему.
Люси была огромной помощью. Она заставила прийти много людей. У нас были Энн Шеридан, Люсиль Болл, Лана Тернер, Томми Дорси - и его оркестр, Микки Руни, Лена Хорн, Марта Рэй и многие другие. Мы устраивали самые грандиозные шоу в округе, благодаря Люси. Она просто звонила им и говорила, что они должны приехать.
Армия проснулась однажды и спросила: - Как так получается, что этот маленький учебный лагерь неграмотных получает всех этих больших звезд? Что происходит?
В начале 1944 года меня перевели в Бирмингемский госпиталь в долине Сан-Фернандо. Этот госпиталь был почти достроен и готов принять всех раненых из южной части Тихого океана.
Из-за того, что я сделал в неграмотном месте, их персонал отправил меня в психологическое отделение. К тому времени стал капралом.
Несколько месяцев спустя уже был штаб-сержантом. Моя работа заключалась в том, чтобы у этих людей, которые прибывали прямо со своих кораблей в Бирмингем, было что-то, что отвлекало их умы в ту минуту, когда их корабль вставал на якорь.
Это были ребята с серьезными травмами, многие из них испытывали упадок, некоторые боевую усталость, и попадали прямо в психиатрическое отделение. Из них вышибали все дерьмо в Тихом океане, поэтому у нас было много серьезных потерь.
Люси снова очень помогла. Всякий раз, когда прибывал корабль, она привозила двадцать или тридцать молодых девушек из студий, звезд и старлеток. Это не имело значения, просто чтобы они были красивыми девушками, и подавали мальчикам холодное молоко. Мы обнаружили, что, если спросить любого из них, что он хочет сначала, он отвечал: - Стакан холодного молока.
У нас были грузовики, загруженные холодным молоком, и эти великолепные девушки разливали его, когда они приезжали. Некоторые из этих парней выпивали четыре кварты, одну за другой, прежде чем отправиться в больницу.
Эта замечательная организация Бенай Брит также оказала нам большую помощь. Ирвинг Брискин, который тогда был руководителем Columbia Studios, всегда был рядом, когда мы в нем нуждались. Армия иногда делает вещи немного странными. Они строили больницу и говорили, что развлекают ребят. Но у нас не было никаких возможностей сделать это. Благодаря Люси, Ирвингу и многим другим людям мы в конечном итоге получили бассейн и боулинг, а армия построила театр с проекционным аппаратом. Но расположение сидений было ужасным — деревянные скамейки без спинок.
Многие пациенты в больнице были не в форме, чтобы сидеть на этих скамейках пару часов. Даже я не мог просидеть на одной из них весь сеанс, так как же эти бедняги могли это сделать?
Что делало это еще более нелепым, так это то, что даже если бы мы могли собрать деньги, все равно не получили бы обычные театральные кресла. Они были классифицированы как приоритет «Triple A» (тройной А), и чтобы получить их, нужно было пройти через Девятое командование службы в Сан-Франциско, где должны были попросить разрешение у Пентагона в Вашингтоне, а затем отправить его обратно к нам.
Подумал, что, если нам придется пройти через всю эту чертову бюрократию, война закончится до того, как прибудут триста мест. Должен быть другой способ их получить.
Позвонил Ирвингу Брискину в Колумбию. - Ирвинг, как ты думаешь, Бенай Брит готов пожертвовать триста театральных мест Бирмингемской больнице?
-Я так думаю, но вам нужен приоритет «Triple A», чтобы их получить. Я знаю это, потому что мы даже не можем получить их для наших собственных театров.
- Я понимаю, — ответил я, - но предположим, что смогу получить приоритет? Тогда Бенай Брит сможет купить места?
- Я перезвоню тебе через пару часов.
Он перезвонил. - У нас есть деньги, просто получи приоритет, и у вас будут эти кресла. Хорошие, удобные сиденья, мягкие, с подлокотниками и всем остальным.
— Это просто прекрасно, — ответил я и поблагодарил его.
Пытаясь придумать, как обойти всю армейскую волокиту, узнал, что в конечном итоге все бумаги поступали к девушке-секретарю на нашем посту, которая, после разрешения Командования девятой службы, могла оформить и подписать «Triple A».
Я начал сближаться с ней, не упоминая ничего вообще о театральных местах. Пригласил ее на обед и танцы пару раз, купил ей несколько напитков. Надеясь, что театральные места, вероятно, скоро прибудут. Но так ничего и не смог сделать с приоритетом, потому что понял, что у нас нет никаких шансов получить его вовремя.
На следующей неделе Брискин позвонил мне и сказал: - Хорошо, мы получили эти кресла. У вас есть приоритет «Triple A»?
- Да, сэр, — ответил я. - Еще бы! У вас есть люди, чтобы их установить?
- Да, мы все сделаем за вас. Когда они вам нужны? Сегодня днем? Завтра?
- Завтра днем, — ответил я.
- Отлично. Завтра они будут там.
- Замечательно. Скажите им, чтобы они пришли в Административное здание. Мой кабинет находится прямо у входа. Поверните направо через два кабинета прямо по коридору.
Появились парни с сиденьями, и я направил их в театр и сказал: - Идите и начинайте устанавливать.
Затем позвонил девушке, которая должна была заключить сделку «Triple A» и отправить ее в Пентагон в Вашингтоне для окончательного утверждения, а затем обратно в Командование девятой службы, прежде чем она наконец выпишет «Triple A» и отдаст его нам, сказал: - Привет, дорогая! У тебя есть мой приоритет на места в театре, верно?
- Что? — спросила она.
- Приоритет, мой приоритет «Triple A» на места в театре!
-Я не знаю, о чем ты говоришь?
- Да ладно, не говори мне, что ты забыла. Я же говорил тебе месяц назад. Мы все обсудили.
- У меня нет ни от кого приказов, — ответила она.
- Разве я не передал тебе письмо от Девятого командования службы с одобрением Пентагона?
- Ты точно не передал. Ты ничего мне не передавал.
- О, Боже, прости, —
