Его главным человеком и менеджером был Джек Энтраттер, большой, сильный мужчина ростом 6 футов 4 дюйма, который мог выдержать удар в подбородок и смотреть прямо на тебя, не моргнув глазом. Не то чтобы я когда-либо пробовал, но видел, как пьяный сделал это однажды ночью, и когда он увидел, что Джек просто пялится на него, то окаменел, быстро протрезвел и убрался из клуба. Он являлся тем человеком, который в последующие годы сделал «The Sands Hotel» в Лас-Вегасе успешным. К сожалению, Джек уже умер. Он был моим шафером, когда я женился на Эди, моей второй жене, и очень близком другом.
Ник Келли был помощником Джека, веселым, толстым, добрым человеком. Все в бизнесе знали, что Монте не владел Copa. Его хозяевами были Фрэнк Костелло, Лаки Лучано и их «парни». Келли все время хвастался своими днями с Капоне и тем, как он мог обращаться с пулеметом. Он хотел, чтобы все думали, что он один из больших, плохих парней в эпоху сухого закона. Но на самом деле все знали, что Ник никогда не был таким. Он был кошечкой, которая не могла убить даже муху.
Когда Джек появлялся в «The Sands», Ник ходил с ним; и никогда не пропускал ни одного шоу «The Untouchables» (Неприкосаемые), которое продюсировало «Desilu».
Ник звонил мне время от времени, чтобы сказать, что шоу было великолепным, и он был удивлен, что «Purple Gang» (Пурпурная банда) не справились с этой работой, а мы смогли.
Я отвечал ему: - Чего вы, ребята, хотите, экранного типа?
Они были прекрасной группой мужчин, с которыми можно было работать, и все очень гордились «Ciro’s». Шоу, которое ребята ставили, были лучшими в Нью-Йорке.
У каждого нового шоу была оригинальная хореография, музыка и тексты, новые костюмы, новое освещение — которое они делали обычно для бродвейского ревю.
В моем шоу у них был очень милый латинский мотив. Костюмы в стиле Кармен Миранды. Джули Уилсон, великолепная девушка, исполняющая все постановочные номера и песни. Главным хитом нашего шоу, написанного специально для нашей помолвки, была композиция «У них в Бразилии ужасно много кофе», которую исполнили Джули и «Copa Girls, а затем, позже, я сам пел ее.
Они также гордились своими клиентами. У них была очень хорошая клиентура, за исключением одного парня, который бросал в меня пенни. Но с этим в ночном клубе ничего поделать не могли.
В «Ciro’s» их было не так уж много, потому что Монте, Джек, Ник и Лопес, наши метрдотели, следили за тем, чтобы люди вели себя хорошо. Один раз мы поймали короля задир. Он оказался мультимиллионером и светским львом из Канады.
Я думаю, не стоит называть его имя. Это ничего не изменит в этой истории.
Совет, который мне дал Джо Э. Льюис, о том, что, когда толпа шумит нужно петь тише, чтобы успокоить их, это часто срабатывало. К сожалению, это также дало одному из этих случайных задир шанс быть услышанным. Парень, который бросал монеты, ничего так и не сказал, он просто продолжал бросать их, пока его вышвырнули. Но этот другой мужчина из Канады сидел у ринга, и был действительно пьяницей, одним из худших пьяниц, которых когда-либо встречал за все свои годы в ночных клубах.
Пока исполнял «Табу», он продолжал разговаривать со мной в течение всего номера. Я все пытался улыбаться и игнорировать его, но он продолжал это делать и делать, и делать, пока Монте не встал из-за своего стола и не посмотрел ему прямо в глаза. Затем мужчина сказал, как девушки из «Copa Girls». -Уже, уже трахнули тебя?
Это сработало!
Монте, был невысоким мужчиной, спустился к столу этого неприятного парня, который находился прямо перед одной из пальм, что стояли у нас в Copa. Пальмы были сделаны из цемента, покрашены в белый цвет с зелеными поддельными листьями.
Когда он подошел к столу, Монте, то сказал: - Вставай, сукин сын, я тебе сейчас прямо в нос.
Пока это происходило, я все еще пытался закончить свою мягкую версию «Табу». Монте снял очки. Хотя он не мог без них видеть ни фута, замахнулся на парня и промахнулся, ударил по пальме, и сломал себе руку.
Энтраттер, Келли и Лопес были там через несколько секунд. Лопес отвез Монте в больницу, чтобы вылечить его руку, Энтраттер и Келли каждый взял подлокотник кресла, в котором сидел этот ублюдок, подняли и, вывели его из клуба, посадили на тротуар и вызвали лимузин. Когда машина подъехала к Copa, они открыли дверь, и запихали парня на пол лимузина. А после, он больше не появлялся в клубе.
Питер Линд Хейс был большой звездой в Copa. Помимо того, что он рассказывал все истории о Фриско, так же парень много рассказывал и забавных историй из своей жизни. Одним из его специальных номеров было описание бойца, напившегося перед боем на ринге. Питер называл его Панчи Каллахан. Он использовал только кепку, и действительно перевоплощался в этого бойца. В номере было много пафоса, историй и смеха. Это стало классикой. Я делал то же самое шоу, что и в Ciro’s. Именно там Монте заметил меня, и пригласил в Copa, потому что ему понравилось мое шоу.
Итак, я сделал быстрый вступительный номер с нашим оркестром, «Cuban Pete», который представили «Copa Girls», и номер на гитаре; и завершал барабаном, и «Babalu».
Монте предложил, чтобы Питер и я закрывали шоу, сделав что-нибудь совместно.
Питер написал пародию на «Gallagher and Shean». Суть ее была в том, что он обращался ко мне как «Мистер Арназ, о, мистер Арназ», а затем он говорил, - какая у меня классная ракетка. - Просто клал этот большой, удлиненный барабан мне на плечо, кричал и стучал по нему, и останавливал мое шоу.
Затем я говорил ему: - О, мистер Хейз, я не знаю, зачем вам так орать. Все, что вы делаете, это рассказываете кучу историй о Джо Фриско, а затем вы делаете этот бит Панчи Каллахана и смешите публику.
- Так ли это, мистер Арназ?
- Да, это так, мистер Хейз.
- Ну, мистер Арназ, вы хотели бы попробовать сделать мой номер?
- Мистер Хейз, это было бы легко.
- Вы хотели бы сделать Панчи Каллахана?
- Конечно, в этом нет ничего сложного.
Затем он давал мне кепку, я надевал ее и пытался сделать Панчи Каллахана так, как он это делал. Конечно, это выглядело просто ужасно.
Затем он говорил: — У тебя это никогда не получится, мистер Арназ.
- Возможно, вы правы, мистер Хейз. Не хотели бы вы попробовать сделать мой номер?
Он говорил: - Вы имеете в виду просто надеть этот большой удлиненный барабан на плечо, кричать и бить по нему как следует?
Я говорил: - Да, мистер Хейз.
Он говорил: - Мистер Арназ, это может сделать кто угодно.
- Пожалуйста, будьте моим гостем, мистер Хейз.
Затем я вешал барабан ему на плечо, он кричал, - Бабалу, Бабалу,- а затем, когда он в первый раз ударял по барабану, то падал прямо на задницу, вместе с барабаном, что, конечно, было смешно. Я помогал ему подняться и снимал барабан с плеча, а затем он говорил: - Мистер Арназ?
Я отвечал: - Да, мистер Хейз.
- Я думаю, вам лучше продолжать бить по своему большому барабану и исполнять ваши «Бабалу» и ваши крики.
- Спасибо, мистер Хейз, и я думаю, будет лучше, если вы продолжите исполнять истории Фриско и Панчи Каллахана.
- Спасибо, мистер Арназ.
- Пожалуйста, мистер Хейз.
Затем Питер говорил: - Не хотите ли потанцевать, мистер Арназ?
- С удовольствием, мистер Хейз.
Потом мы вставали в танцевальную позицию, танцевали по всему полу, поднимались по ступенькам и исчезали в наших гримерках.
Я забыл, кто был ведущим.
Зрителям очень понравился этот финал, потому что, думаю, он показывал, что эти двое молодых парней, которые впервые играли вместе в этом знаменитом шоу, не пытались превзойти друг друга, были друзьями и им нравилось работать вместе. Нам обоим нравилось, что Монте предложил сделать это.
Дэймон Раньон, один из самых известных и любимых писателей Америки, часто посещал Copa и стал одним из моих самых больших сторонников.
Винсент X. Флаэрти, который много лет был знаменитым спортивным редактором «Los Angeles Times», однажды написал целую колонку обо мне, основываясь на письме мистера Раньона. В своей истории, которая, должно быть, появилась в спортивном разделе, он кричал на весь Голливуд за то, что он не признал мои таланты. Да благословит Бог его душу!
С тех пор, как мы организовали большой оркестр, играли в лучших ночных клубах Голливуда и Нью-Йорка. Мы также записали наш первый альбом и несколько синглов. Лучшего входа в большую эпоху шоу-бизнеса и желать нельзя.
Между двумя местами и моим контрактом на запись, плюс несколько радио- гостей в Нью-Йорке, заработал более 100 000 долларов. В тот момент был очень рад, что «Metro» подписали контракт с Монтальбаном.
Моя профессиональная жизнь с каждым днем поднималась вверх, зато личная разваливалась.
22
Долгие разлуки всегда приносили Люси и мне много несчастий, даже до того, как мы поженились. Годы в армии порой создавали еще более длительные разлуки. Это фактически привело к первому разводу в 1944 году, который, к счастью, не дошел до конца. И теперь казалось, что наши противоречивые карьеры продолжат мешать нам жить и создают далеко не идеальную супружескую ситуацию. Добавьте к этому тот факт, что мы оба были чрезвычайно ревнивыми и темпераментными, и у нас было настоящая проблема, которую мы оба пытались преодолеть, как могли.
Карьера Люси в кино шла очень хорошо, что удерживало ее в Голливуде, в то время как, к сожалению, мировая киноиндустрия, совсем не интересовалась мной.
Я мог бы остаться дома и быть на попечении жены, что подтвердило бы мнение большинства американцев о нас, латиноамериканцев, особенно в те дни. Но если бы это сделал, мне было бы очень стыдно. Поэтому у меня не было выбора, кроме как принять такие ангажементы, как «Copacabana in New York» и множество других ночных клубов и театральных туров, которые последовали за этим.
Пытался зарезервировать группу в Голливуде на как можно более долгий срок, но даже во время первого длительного ангажемента с Ciro’s, до Copa, Люси и я не могли проводить много времени вместе.
Мы часто встречались на вершине каньона Колдвотер, когда она ехала на работу в MGM — это было сорок пять минут езды от нашего ранчо до студии. Вообще все девушки, которые играли главные или второстепенные роли в фильме, всегда должны были явиться в гримерку студии в шесть утра. С другой стороны, я никогда не заканчивал у «Ciro’s» раньше четырех часов утра, и к тому времени, как расслаблялся, перекусывал, и выезжал домой около пяти часов утра.
Поэтому мы встречались на вершине каньона Колдвотер около пяти тридцати. Если она опаздывала, мы просто махали друг другу. Но когда у нее было несколько свободных минут, то садились в ее машину, немного разговаривали, делали пару поцелуев, а затем она ехала на работу, а я шел домой и ложился спать. Чаще всего мы встречались снова в тот же вечер около семи часов, когда она возвращалась с работы — Люси никогда не заканчивала раньше шести, а мне приходилось начинать в Ciro’s в восемь — и та же сцена снова происходила на вершине каньона Колдвотер.
Когда у нее были поздние съемки в студии, или, вообще их не было, она приходила ко мне в Ciro’s, мы ужинали, и она оставалась там, пока я не заканчивал шоу, а затем мы вместе ехали домой.
А когда я был в Copa, если у нее появлялась неделя или две отпуска, она прилетала в Нью-Йорк и находилась со мной. Люси была и на моем открытии. Тогда она со мной провела там пару недель.
Но это были редкие случаи. В остальное время, в частности, когда мы были географически далеко
