Conga» в Нью-Йорке.
Помню, как Боги осматривал место и комментировал, как красиво выглядели все девушки и какие красивые мужчины. Затем он сказал мне: - Неудивительно, что они все трахаются друг с другом.
21
Пока я играл в «Ciro’s», Говард Уэлш, один из исполнительных продюсеров «Universal Studios», Джони Таппс, отвечающий за музыку в «Columbia» и сын нью-йоркского агента, который привел нас в Гленс-Фоллс, обратились ко мне с предложением снять малобюджетный музыкальный фильм под названием «Кубинский Пит». Это должен был быть фильм категории «B-минус».
Они увидели меня в «Ciro’s» и подумали, что могут снять небольшую картину о парне по имени Деси Арназ и его группе, и нажиться на этом.
Сразу же принял их предложение, потому что не снимался уже три года. Там я должен был сыграть самого себя, и это, безусловно, было хорошей рекламой для моего оркестра. Самое главное, что Налоговая служба была очень рада деньгам. Мне потребовалось всего двенадцать дней, чтобы снять фильм и заработать десять тысяч долларов. Налоговая получила из них пять тысяч. Я заключил с ними сделку, чтобы погасить мой долг, заплатив им половину своего заработка после службы армии.
Когда мы закончили фильм, ко мне подошел сотрудник Налоговой службы в Лос-Анджелесе и сказал: - Эй, разве мы не можем получить еще несколько таких фильмов? Это была довольно выгодная сделка. Если вы создадите еще несколько таких картин, вы не будете должны нам ни копейки.
- Если вы или еще кто-то из вас хотите стать моим агентом, то поторопить, я не против.
Думаю, что «Кубинский Пит» выполнил свою задачу. К тому времени, когда я начал ездить с группой, гастролировать по театрам, по крайней мере, люди нас видели; и это давало нам хорошую выручку. Также наш оркестр познакомился с Латинской Америкой и, уверен, это внесло большой вклад в успех нашего первого альбома на «RCA Victor».
В то время в Нью-Йорке была «Copacabana Monte Prozera». Там играли только самые известные имена страны: Джо Э. Льюис, Джимми Дюранте, Лена Хорн, Фрэнк Синатра, Дин Мартин и Джерри Льюис. Я был в восторге, когда Милтон Красни сказал мне, что мы будем выступать в «Copacabana» сразу после нашей удачи в «Ciro’s».
«Ciro’s» всегда делал большой бизнес, и это легко понять, учитывая, какие артисты там были. И у них также выступали «Copa Girls» — шесть или восемь самых великолепных девушек, которых я когда-либо видел в своей жизни. Я имею в виду, они были действительно нечто.
Джейн Фроман являлась звездой шоу, когда мы там открывались. Ее выступление заканчивалось, и Монте приглашал Питера Линда Хейза чтобы он играл со мной. Я не мог быть счастливее.
Питер только что демобилизовался из армии, и мы стали друзьями с тех пор, как я впервые приехал в Голливуд. Мать Питера, Грейс Хейс, владела клубом в долине Сан-Фернандо под названием «Grace Hayes’ Lodge». (Лоджия Грейс Хейс)
Она была замужем за Чарли Фоем, старшим ребенком знаменитой семьи Фоев из водевиля. Чарли работал там, как и Джо Фриско, один из лучших старых водевильных артистов и большой прирожденный остроумец.
Помню как-то у нас был уикенд, и Питер, Калли Ричардс и я пошли к Грейс. Она всегда была гостеприимна к нам, угощала большими стейками на ужин. Тогда на наши армейские зарплаты стейки было не купить.
Однажды вечером мы втроем сидели за нашим столом, обсуждая, кто самый богатый человек в мире. О чем еще мы могли говорить, имея всего тридцать баксов в месяц на расходы?
Один из нас сказал, - Рокфеллер, - другой, - Форд.
Я добавил: - Может быть, Дюпон.
Фриско услышал эту дискуссию, и заикаясь сказал, - Подождите, п-п-ребята, вы все п-п-п-неправы. Самый богатый человек в мире — Эндрю М-М-Меллон. Он владеет нефтью М-М-Меллон, железной дорогой М-М-Меллон; он владеет всеми медовыми дынями и половиной той песни «Приходи ко М-М-М-М-М-моей М-М-Меланхоличной Б-Б-Малышке.
Это был Джо под влиянием момента. Всегда оригинальный и у него никогда не было автора. Однажды, когда он показал Питеру и мне письмо из Налоговой службы, в котором ему было сказано явиться в офис IRS в Лос-Анджелесе, он спросил: - Как вы думаете, мне п-п-идти?
- Конечно, — сказали мы ему. - Не шути с федеральным правительством.
Джо всегда был на мели. Он любил лошадей. Одной из самых лучших рутин, которые он делал в своем номере, был гандикап лошадей. Он часто консультировал людей о том, как правильно выбрать лошадь, для скачек и провести сделку и так далее.
В общем, он спустился в IRS. В приемной встретил Пэта Руни-младшего, чей отец также был одним из величайших в водевиле всех времен.
Фриско спросил его: - Ч-ч-что ты здесь делаешь, к-к-малыш?
- Ну, мне говорят, что я должен четыреста семьдесят пять долларов или что-то в этом роде налогов, а у меня нет ни цента.
- О, я п-п-вижу.
Джо, назвали имя, и он вошел в кабинет человека, которого они оба там видели. Фриско никогда не делал отчет о подоходном налоге.
Он всегда говорил: - Лучше не п-п-начинать.
- Г-н Фриско, — сказал сотрудник налоговой службы, — вы должны правительству двадцать две тысячи пятьсот семьдесят пять долларов и пятнадцать центов. У вас есть деньги, чтобы заплатить это?
- Вы п-п-шутите? Если бы у меня были эти д-деньги, я бы б-б-был в Голливудском парке. - Он ни разу не заикаясь сказал Голливудский парк, который наш очень красивый и известный ипподром.
— Это очень смешно, мистер Фриско, но это серьезное дело. Нам придется забирать вашу зарплату.
- Увы, п-п-слишком поздно, — сказал Джо. - Трое парней уже п-п-сделали это.
У Джо не было собственности — у него никогда не было дома или чего-то еще.
Он либо жил в отеле «Plaza» в Голливуде, которым управлял его старый друг из шоу-бизнеса, либо переезжал к Чарли Фою. В любом случае, налоговая служба не могла ничего сделать, потому что арестовывать было нечего.
Что касается его зарплаты, он был прав. Всегда было три или четыре парня, пытающихся добраться до него за комнатой или продуктами, но в основном за деньгами, которые он одалживал букмекерам.
Поэтому налоговику пришлось его отпустить. Выходя, он снова увидел молодого Пэта, который все еще сидел там, выглядя очень обеспокоенным.
Джо вспомнил, что они взяли парня за 475 долларов. Поэтому вернулся к налоговику, от которого только что ушел, и сказал:
- М-М-мистер, там сидит славный п-п-мальчик. Он должен вам 475 долларов. Просто п-п-положите их на мой с-с-счет.
Бинг Кросби любил Фриско. Он использовал его в радиошоу «Kraft Music Hall» столько раз, сколько мог. Бинг был первым, кто рассказал мне о политике Фриско, когда брал деньги в долг на ипподроме.
Если Джо знал, что ты едва сводишь концы с концами, он мог занять пять долларов.
Если ты получал шанс сняться в полнометражном фильме, он мог занять двадцать долларов. Если ты становился звездой, ты мог взять у него пятьдесят долларов.
Я знал, что Бинг был прав, потому что, когда был в «Ciro’s», он просил у меня только десять долларов, но когда мои записи «Бабалу» и «Кубан Пит» начали продаваться, он поднял цену до двадцати пяти долларов, а когда «I Love Lucy» стала номером один, дал мне пятьдесят.
Кросби он дал сотню — тот стал суперзвездой. И Бинг часто давал ему.
Однажды, сказал мне Бинг, он выложил сто долларов, а затем, примерно через три гонки, услышал, что Фриско поставил «C-Note» на дальнюю ставку и теперь был набит деньгами, крупные купюры торчали из каждого кармана его пальто, покупая выпивку для всех в баре «Turf Club». Это первое, что он всегда делал, когда ему везло.
Бинг сказал себе: - Просто ради всего святого, я посмотрю, смогу ли вернуть свою сотню.
Он подошел к Джо у бара, где было очень много народу, и похлопал его по плечу. Фриско оглянулся на него и спросил: - Что такое, к-к-малыш?
Бинг сказал ему: - А как насчет сотни, Джо?
- Ладно, к-к-малыш. Подожди, п-п-народ, п-п-молчи.
Затем он повернулся к Бингу, дал ему стодолларовую купюру и сказал:
- Скажи нам ч-ч-припев «Wh-Wh-White Chr-Chr-Christmas.
В рамках своего выступления в Copa Питер рассказывал довольно много историй о Джо Фриско, особенно о Фриско в Нью-Йорке.
Я помню одну, в которой Джо шел по Шестой авеню. Он остановился на краю глубокой ямы, которую они копали, посмотрел вниз и спросил одного из рабочих: - Что ты т-т-делаешь там внизу?
- Мы строим метро, — крикнул ему в ответ мужчина.
- Сколько времени оно будет п-п-строиться? — крикнул в ответ Джо.
- Около двух лет, — сказал мужчина.
- О, я п-п-лучше возьму т-т-такси.
Мы давали по три концерта за ночь в Копе — в 8:30, в полночь и в 2:30 ночи. Иногда на последнем концерте становилось шумно.
Люди уже к этому времени довольно сильно напивались. Так что всегда было несколько пьяных, а иногда и несколько задир.
Джо Э. Льюис являлся мастером по части разборок с задирами и пьяными. Он мог справиться с ними лучше, чем кто-либо другой. Я не был так хорошо знаком с тем, что он с ними делать.
Однажды вечером Джо Э. увидел, как я борюсь, и после концерта сказал: - Деси, я дам тебе совет. Когда эти бродяги накачаются и зашумят, ты стань мягче, и они замолчат. Если они могут слышать вас одним ухом и разговаривать, и слышать девушку рядом с ними другим, они будут продолжать говорить. Но если, разговаривая, они не могут слышать вас, они замолчат, потому что побоятся что-нибудь упустить.
Попробовал. Всякий раз, когда публика становилась шумной, исполнял «Tabu», которая является очень мягкой афро-кубинской песней без барабанов и группы, только я и моя гитара. Пел ее, даже без микрофона, ходя среди толпы. Так что, если они хотели услышать эту песню, им приходилось замолчать. Это действительно сработало. Предложение Джо было идеальным.
Однажды ночью, прямо посреди «Tabu», услышал, как несколько монет упали на пол, и, скажу вам, они звучали как удары тарелок, потому что этот задира выбрал время, когда я заставлял публику сидеть тихо и спокойно бросил в меня горсть пенни. Когда я посмотрел и увидел эти пенни на полу то был действительно смущен.
Закончил песню, а затем не спеша собрал все по одной пенни. Пока это делал, стало совсем тихо.
Зрители не знали, заметил ли парня, который бросил пенни, и если да, то собираюсь ли подойти и ударить его в нос или что-то еще. Но я тоже не знал, как быть.
У Джо Э. было довольно много прекрасных замечаний, и все они были очень смешными, уверен. Но я — я просто стоял там. Затем подбросил один из пенни в воздух, как Джордж Рафт делал с полу долларами в своем фильме. Повторил это несколько раз, чтобы выиграть время, пока не смог что-то придумать.
Вспомнил о баре «The Rat Hole» в Майами и продолжил.
- Знаете, дамы и господа, мне очень повезло в этой стране. У меня было много замечательных перерывов. Много лет назад, когда я был в Майами и у меня совсем не было денег, я играл на гитаре в месте под названием «The Rat Hole» за доллар за ночь и чаевые. Оно выглядело точно так же, как следует из названия, крысиной норы, и клиентура там была, конечно, не такой, какую мы обычно видим здесь, в «Ciro’s», далеко нет. Они были не очень образованы, и не имели ни малейшего представления о том, что такое хорошие манеры. Они были просто кучей бедных пьяных бездельников. Но если давали вам пенни, два или три, в качестве чаевых, это было довольно лестно, потому что они не могли позволить себе больше. Поэтому я очень рад узнать, что один из моих старых поклонников из «The Rat Hole» сегодня здесь, в «Ciro’s».
Монте Прозер был великим шоуменом. Думаю, он сейчас на пенсии.
