Соединенные Штаты. Это стало крупным международным инцидентом и фактически разрушило карьеру мистера Трейси.
Когда мы были там в 1941 году, всякий раз, когда кто-нибудь из американских актеров выходил на балкон, можно было видеть, как толпа расходится.
Они думали: «Чертовы сумасшедшие американцы снова набросятся на нас!»
Самым важным в этой поездке была реакция мексиканского народа на политику добрососедства г-на Рузвельта. Как я уже упоминал, единственная причина, по которой поехал, заключалась в том, что я говорил по-испански, и они хотели, чтобы я отчитался перед людьми Рузвельта и в Фонде Рокфеллера.
Когда мы вернулись оттуда, меня спросили: - Какова была их реакция?
Я сказал им: - Они подозрительны.
- Что вы имеете в виду, говоря, что они подозрительны?
- Они не понимают. Они не понимают этого, внезапного, соглашения о политике добрососедства.
- Разве вы не сказали им, что мы имели в виду ...
- Я сказал им, что у президента Рузвельта есть замечательная идея, и что пора, но, полагаю, должен рассказать вам, как один мексиканец выразил ее мне, потому что, по-моему, он выразил ее очень хорошо, когда я спросил его, почему он с подозрением относится к этой политике. Я сказал ему буквально следующее: - Я знаю, что президент Рузвельт хочет укрепить отношения между Соединенными Штатами и Латинской Америкой. Так почему же вы с подозрением относитесь к нему?
Он сказал: - Ну, это может быть правдой, и это прекрасно и здорово. Но если бы вы жили по соседству с кем-то двадцать лет, и он ни разу не поздоровался с вами, ни разу не пригласил вас выпить, ни разу не вспомнил о дне рождение вашей жены, Рождестве или о чем-то еще, и он был вашим соседом двадцать лет, но вообще не имел с вами ничего общего; затем внезапно в один прекрасный день он поздоровается, пошлет вашей жене цветы и пригласит вас на ужин. Какова ваша реакция? Должно быть, «Какого черта этот сын хочет?»
Это была точная реакция мексиканского народа на политику добрососедства. - Что это вдруг? Мы здесь уже сто пятьдесят лет, никто не обращал на нас никакого внимания. И вдруг они говорят: «Я хочу быть вашим другом». Чего они хотят? Взять остальную часть Мексики? Они уже забрали большой кусок. Чего они хотят теперь?»
Конечно, это одна из наших самых больших проблем. Мы включаем ее слишком сильно и слишком внезапно. Они не понимают нашей внешней политики. Что касается Латинской Америки, то это всегда была плохая, плохая политика.
Мы все время валяем дурака. Мы просто не знаем, какого черта мы там делаем. Частично это объясняется тем, что — и я не понимаю, почему мы это делаем — наши послы там, большинство из них, во всяком случае, даже не говорят на этом языке. Я уверен, что у нас достаточно людей в этой стране со всей Латинской Америки, из Аргентины, Мексики, Бразилии, Чили, Колумбии, Перу и т. д. и т. д., которые теперь являются гражданами Америки и могут прекрасно говорить на обоих языках. Так почему бы нам не выбрать некоторых из этих парней в качестве наших послов там вместо того, чтобы послать Самнера Уэллса, который сидел в чертовом вестибюле отеля «National» и читал стихи, пока Батиста убивал всех генералов?
17
7 декабря 1941 года мы с Люси были в Нью-Йорке. Остановились в прекрасной квартире в пентхаусе, которую нам одолжил мой друг.
Она приехала туда, чтобы побыть со мной после моей встречи с людьми из Фонда Рокфеллера, и именно там услышали о японской бомбардировке Перл-Харбора. Мы знали, что они подорвали наш флот, и предполагали, что японцы на этом не остановятся и нападут на Калифорнию или какое-то другое место на Тихоокеанском побережье.
Договорились немедленно вылететь в Лос-Анджелес к нашим семьям. В течение недели Куба также объявила войну Японии, и вскоре после первого января я получил звание лейтенанта кубинской армии.
В Голливуде все либо вступали в армию, либо были призваны. Тогда я решил уйти в отставку из кубинской армии и присоединиться к ВМС США. Любил океан, всю жизнь был на лодках, неплохо ориентировался, по крайней мере, по навигационному счислению, так что флот был моим.
Познакомился с капитаном Джексоном Тейтом из ВМФ через Эда Седжвика, режиссера большинства фильмов Бастера Китона в MGM и очень хорошего друга Люси. Мы многому научились у мистера Седжвика о комедийном фарсе.
Капитан Тейт в то время командовал авианосцем. Это был первый человек, посадивший самолет на авианосец в ВМС США. Он сказал мне: - Если ВМС примут тебя, ты сможешь начать как помощник штурмана.
Я ответил, что знаю, как ориентировать корабли по навигационному счислению, но не очень хорошо знаю о навигации по звездам.
- Не беспокойся, - продолжил он, - потому что, как мы это делаем сейчас на наших навигационных таблицах, перемести пару линеек в одну сторону или в другую, и ты поймешь, что, все, действительно просто.
Я был очень взволнован, но, когда пошел на призывной пункт ВМС, чтобы присоединиться, обнаружил, что не могу. Есть закон, если вы не являетесь гражданином Соединенных Штатов, то не можете стать добровольцем. Вас могут призвать, но вы не будете им. Но почему именно так?
Капитан Тейт пытался помочь мне. Он даже пошел к министру ВМС, пытаясь уговорить его, но ему сказали, что для изменения закона потребуется акт Конгресса.
Я уже подал заявление на получение документов о гражданстве пару лет назад. Это стало гонкой между гражданством в США или «Приветом от дядюшки Сэма». Как оказалось, через несколько месяцев дядя Сэм победил.
Тем временем снялся в последней картине по своему контракту с RKO, «Военно-морской флот выходит на сцену». Ее снимал Эдвард Сазерленд, прекрасный режиссер. Он являлся полной противоположностью придурку, который снял «Четыре Джека и Джилл». Это был прекрасный человек, знающий свое дело, и к тому же он начинал как актер.
В актерском составе были Пэт О'Брайен, Джордж Мерфи, Карл Эсмонд (который сыграл великого немецкого «тяжеловеса»), Фрэнк Дженкинс, Макс Бэр и Джеки Купер (в роли молодого героя-моряка), а также Рэй Коллинз, Ли Боннелл и другие. Единственной девушкой в картине оказалась Джейн Уайетт сыгравшая медсестру.
Фильм был основан на журнальной истории Бордена Чейза. Картина получила очень хорошие отзывы, также как и я. Там писали: - Превосходная игра Деси Арназа и Фрэнка Дженкинсона.
Это был единственный хороший фильм из трех, в которых я снялся в RKO. Тем не менее, они отказались от меня. А это означало, что меня уволили.
Встретил Макса Бэра в Майами как раз перед тем, как он стал чемпионом мира в тяжелом весе. Макс был самым мягким, добрым человеком, которого когда-либо встречал. Как он вообще попал в боксерский бизнес, никогда не узнаю. У него не было характера, необходимого инстинкта убийцы. Когда он сражался с Примо Карнерой за титул, я был там. Карнера уже стоял на ринге. Он был гигантом. Когда Макс спускался по проходу, то увидел меня, остановился на секунду, посмотрел на Карнеру и затем высоким женским голосом и с очень смешной «гейской» подачей сказал: - Он большой, не так ли?
Потом вылез на ринг, нокаутировал Карнеру в первом раунде и стал чемпионом мира в тяжелом весе.
После того, как мы закончили «Военно-морской флот выходит», совершил поездку по стране в апреле и мае 1942 года в рамках благотворительной организации «Army and Navy Relief» (Помощь армии и флоту), чтобы собрать средства для вдов и семей наших солдат и моряков, погибших за рубежом.
Частный поезд из семнадцати вагонов, возивших двадцать две самых больших звезды Голливуда, а также семь великолепных старлеток, музыкантов и технических специалистов по всей стране.
Это был «Hollywood Victory Caravan» (Голливудский победный караван). Марк Сэндрич, блестящий продюсер-режиссер «Paramount», организовал шоу. Альфред Ньюман, ведущий музыкальный директор «Twentieth Century-Fox», дирижировал оркестром из тридцати музыкантов. Если бы этот поезд потерпел крушение, Голливуд бы обанкротился.
В одной газете появилась статья о том, что постановка этого шоу обходилась им более чем в 4 миллиона долларов за вечер, что не кажется таким уж неправдоподобным, если учесть, кто в нем участвовал.
Как обычно, когда задействовано так много звезд, счет был в алфавитном порядке. Благодаря букве А Арназ Деси оказался первым, но, поверьте мне, это была единственная причина; другими стали Джоан Беннетт, Джоан Блонделл, Шарль Бойер, Джеймс Кэгни, Джерри Колонна, Клодетт Колбер, Оливия де Хэвилленд, Кэри Грант, Шарлотта Гринвуд, Боб Хоуп, Берт Лар, Фрэнсис Лэнгфорд, Лорел и Харди, Граучо Маркс, Фрэнк Макхью, Рэй Миддлтон, Пэт О'Брайен, Мерл Оберон, Элеанор Пауэлл и Райз Стивенс. Бинг Кросби присоединился к нам в Миннеаполисе.
Большими хитами тура со всеми, с кем они встречались, стали семь прекрасных старлеток того года: Альма Кэрролл, Мари Макдональд, Фрэнсис Гиффорд, Элис Нокс, Фэй Маккензи, Хуанита Старк и Арлин Уилан.
У нас было всего два дня репетиций перед открытием, 30 апреля, в театре «Capital» в Вашингтоне, округ Колумбия. Среди авторов, которые предоставили материал, оказались Джордж С. Кауфман, Мосс Харт, Марк Коннелли, Джером Керн и Алан Скотт.
Миссис Рузвельт устроила чаепитие в Белом доме в день нашего открытия в театре «Capital». Она была во главе очереди, и каждый раз, когда кто-то подходил к ней, говорила что-то очень личное и очень интимное, прежде чем отпустить его. Я был уверен, что она знала Кэри Гранта, Шарля Буайе, Джеймса Кэгни, Боба Хоупа и всех других больших звезд, но откуда она была осведомлена обо мне и некоторых девушек, которые являлись просто старлетками?
Миссис Рузвельт относилась ко всем нам так, как будто мы тоже были большими звездами. Она интересовалась о нашей личной жизни.
Когда подошла ко мне, то сказала: - Привет, Деси. Как Люсиль?
Я был действительно никем в те дни. Поэтому подумал: «Как, черт возьми, она может это сделать?» Мимо проходило по меньшей мере сорок или пятьдесят человек. «Как она вообще может помнить кто, на ком женат, и говорить каждому что-то личное? Даже Джеймс Фарли не смог бы этого сделать, а ведь у него была репутация лучшего в таких делах.»
Наконец заметил парня, стоящего позади нее. Он шептал миссис Рузвельт: - Деси Арназ, женат на Люсиль Болл, кубинец.
Я стал использовать это в более поздние годы, когда занялся бизнесом биг-бэнда. В каждом городе, который мы посещали, было четыре или пять человек, очень важных для нас и этой встречи: менеджер театра, самый популярный диск-жокей и ребята из местной газеты. В каждом городе мы проводили целую неделю с этими людьми и становились очень дружелюбными с ними. Затем ехали в следующий город и находили другую группу людей того же типа. И так продолжалось, и продолжалось.
В следующий раз, когда я возвращался в Омаху, например, я не мог вспомнить названия этой группы. Вот тогда использовал технику миссис Рузвельт.
Брат Люси, Фредди, работал на меня, но я не знал, как его использовать и тут мне пришла идея, а что, если Фредди и будет тем самым человеком – подсказчиком.
Я сказал ему: - Фредди, вот единственное, что тебе нужно сделать: каждый раз, когда мы приезжаем в город, я хочу, чтобы ты фотографировал важных для нас людей. Затем завел альбом, куда помещал бы их фотографии, а под ними писал бы их имена, и просто вел учет, чтобы, когда мы снова
