приезжали в этот город через шесть месяцев, то ты встал бы за моим ухом и называл бы их имена и род деятельности.
Кстати, именно это и делает хорошего метрдотеля — запоминать имена людей.
Думаю о метрдотелях: Лопес в Копакабане был лучшим. Мы работали там с биг-бэндом в 1946 году, чертовски много, восемнадцать недель, побив рекорд Джо Э. Льюиса.
Бар был наверху, на первом этаже. Лопес приветствовал людей, спускающихся вниз.
- Можно нам столик? — спрашивали они.
Он говорил: - Я точно не знаю.
Он всегда держал одну руку за спиной, с открытой ладонью, когда оглядывал комнату. Если он чувствовал что-то в ладони, он говорил: - Возможно, я смогу найти вам столик.
Я продолжал наблюдать за этой рутиной и задавался вопросом, как он узнал, сколько денег было положено ему в ладонь. Это же все бумага, верно?
Долларовая купюра такого же размера и веса, как и 100 долларовая, или 20-долларовая, или 10-долларовая, или 5-долларовая. Так откуда он знает, что это? Или куда девать парня, который заполняет его пустую ладонь? Купюра в 100 долларов даст вам место у ринга или даже дополнительный столик на полу, но, если это будет один доллар, он просто выгонит вас из клуба. Так откуда он знает?
Я наконец спросил его, и он сказал: — Это чувство, это то, как они это вкладывают.
18
После того, как мы вернулись в Голливуд, я действительно запутался. Кен Мюррей делал шоу под названием Ken Murray's Blackouts, (Провалы в памяти Кена Мюррея) и он позвонил мне, чтобы узнать, не хочу ли принять участие в его шоу, которое, шло уже довольно давно, и оно имело большой успех. Я был рад получить эту работу.
Однажды после очередного спектакля мистер Луис Б. Майер пришел за кулисы. Он в тот вечер был в зале. Конечно, я знал, кто такой мистер Майер, но никогда его не встречал.
Он сказал: -Я хотел бы поговорить с вами. Сможете ли вы прийти завтра в мой офис в MGM один?
- Хорошо, мистер Майер.
Я был так взволнован, что подумал, может быть, наконец-то, хороший голливудский прорыв. Пошел в его офис, великолепный в здании Thalberg Building в MGM. В те дни это являлось тем самым местом, где бывали Гейбл и Тернер, Трейси и Хепберн, Тейлор и Гарбо, Джуди Гарленд, Джеймс Стюарт, Бэрриморы, Джоан Кроуфорд, Микки Руни — «Больше звезд, чем на небесах» — таков был их слоган.
Бог знает, как я был впечатлен.
Мистер Майер усадил меня и сказал: - Когда я смотрел ваше шоу вчера вечером, то вы напомнили мне Бушера.
Я всегда был большим поклонником скачек. У меня тогда не было своих лошадей, но знал, что Бушер один из лучших скаковых лошадей мистера Майера, возможно, даже самый лучший. Поэтому воспринял это как комплимент.
- Я уверен, что то, что вы сказали, должно быть комплиментом, — сказал я, - Я знаю, что Бушер — одна из главных звезд в вашей скаковой конюшне, но как я могу вам напоминать Бушера?
-Ну, Бушер выглядит очень обычно, когда он в конюшне, но, когда на него надевают седло и он выходит на трассу, — то ты же знаешь, что он чемпион. То же самое происходит и с тобой, когда ты вешаешь этот барабан на плечо. До этого момента ты просто еще один мексиканец.
- Не мексиканец, сэр, а кубинец.
- Ну, один из тех латинских парней. Я хочу посмотреть, что мы можем сделать с тобой здесь. - Затем мистер Майер нажал кнопку и сказал: - Пусть Лана войдет.
Как только появилась мисс Тернер, он продолжил: - Вы встанете рядом с ней, затем повернетесь и посмотрите на нее, сверху вниз, после снова поворачиваетесь, обнимаете и целуете! И мы посмотрим, что у вас из этого получится.
Я выполнил его просьбу, а затем он сказал Лане: - Возвращайтесь на съемочную площадку.
Я проводил ее до двери и сказал: - Спасибо.
Она ответила: - С удовольствием, - и ушла.
Снова кнопка. - Пусть Джуди войдет.
Вошла Джуди Гарланд, и он заставил меня проделать с ней то же самое. К этому времени моя птичка действительно захотела летать.
А он продолжил: - Вы знаете, что это лучшая студия в мире, и мы здесь делаем звезд, много звезд. Я думаю, у вас есть шанс стать одной из них.
- Мистер Майер, это самый приятный комплимент, который я получал с тех пор, как занялся этим делом.
- Мы начнем с пятисот долларов в неделю.
- Мистер Майер, — продолжил я, - вы знаете, я люблю хорошо жить. Я люблю есть в Chasen’s, женат, и содержу свою мать. Мне нравится носить хорошую одежду; пятьсот долларов в неделю не подойдут.
- Сынок, это довольно хорошая сделка. Ты не так много снимался в кино. Всего три фильма в RKO, которые были не так уж хороши...
- Я не могу спорить с вами, сэр. Они даже не дали возможность выбора фильма.
- Я ценю вашу честность, но пятьсот долларов — это неплохо для начала.
- Я скажу вам вот что. Я не могу обманывать; я не в том положении, чтобы блефовать, и хочу быть с вами по контракту. Самым большим прорывом в моей карьере было то, что вы случайно пришли на «Blackouts» той ночью, увидели меня и вам понравилось то, что я сделал. Так что, если вы настаиваете, я подпишу контракт на пятьсот долларов, но буду намного счастливее, если вы дадите мне шестьсот пятьдесят долларов.
Он просто посмотрел на меня, рассмеялся и сказал: - Ты сукин сын, как я могу сказать нет? Ты будешь получать шестьсот пятьдесят долларов.
После того, как подписал контракт, USO он отправил меня в Карибы, чтобы развлечься в этом районе, где было много кубинцев, пуэрториканцев и других латиноамериканских парней с нашими американскими войсками.
Г-н Майер сказал: - Продолжайте. Я думаю, у меня есть хорошая картина для вас, но она еще не совсем готова. Как только будет готова, мы заставим USO отправить вас обратно.
Первая остановка: залив Гуантанамо на моей родной Кубе.
В этой группе было всего три исполнителя — Билли Гилберт, этот замечательный комик с тренированным чиханием; его жена Лолли; Фэй Маккензи, его племянница, очень красивая девушка и хорошая певица, и танцовщица, и я.
Мы прошли через все разные базы на Карибах. Хотя не были большими звездами, но дали им хорошее шоу. Работали со всем, что было у парней. На большинстве баз не было сцен, поэтому использовали заднюю часть грузовика в качестве сцены. Для освещения подходили фары двух других грузовиков, а в качестве занавесок одеяла или что-то еще, что было под рукой. Если мы хотели, женский танцевальный хор, то брали шесть парней из войск, одевали их как девушек, клали им на грудь пару половинок кокосов и просили их скакать. Солдатам нравилось это.
Когда мы были в заливе Гуантанамо, который находится недалеко от моего старого родного города, я спросил у командира базы: - Есть ли способ, чтобы я мог добраться до Сантьяго, хотя бы на пару часов, чтобы увидеть моих бабушку и дедушку?
- Сколько времени прошло, — спросил он, — с тех пор, как вы видели их в последний раз?
- Около шести или семи лет. У меня осталось только двое бабушек и дедушек, и это может быть мой последний шанс. Они становятся довольно старыми.
- Ну, у тебя не запланировано ничего до завтрашнего вечера. Я попрошу одного из парней, чтобы он отвез тебя туда и привез обратно.
— Это было бы замечательно. Большое спасибо.
На следующее утро ко мне подошел военно-морской мичман и отвез меня на их посадочную полосу.
Он спросил: -Ты не против полетать на этом самолете?
-Каком самолете?
Он указал мне на него и сказал: - Мы называем его Желтой опасностью. Это тот, на котором мы тренируем парней.
Он был желтый, да, двухместный, с открытой кабиной.
- Ну? — спросил он.
- Тогда поехали, мужик!
Мы взлетели и приземлились в Сантьяго. Взяли машину и поехали в дом моего дедушки. Никто не знал, что я вообще в стране, и когда мои дедушка и бабушка увидели этого американца - ВМС в форме и поняли, что ВМС отправили меня туда только для того, чтобы увидеть их, они были действительно впечатлены. Решили, что я, должно быть, довольно большая шишка в Соединенных Штатах. Правда, мы не провели там и получаса, как весь город узнал об этом.
В семье моей матери двенадцать братьев и сестер и семь в семье моего отца. С их мужьями и женами, детьми и кузенами, вдруг вокруг дома собралось 150 человек.
К этому времени было около трех часов дня. Я увидел большие, тяжелые облака, проплывающие по небу и двигающиеся довольно быстро. В нашей стране эти тропические штормы возникают быстро. Поэтому повернулся к Энсину: - Я думаю, нам лучше убираться отсюда, потому что будет довольно сурово.
Мой дедушка поднял глаза и сказал: - Si, vete pronto. (Да уходи, скорее.)- Он не понимал английский, но понимал эти облака и знал, о чем я беспокоюсь. Мы прошли через холмы, что является коротким путем, но к тому времени, как добрались до аэропорта и сели в самолет, стало так плохо, что мы не могли пролететь через холмы. Энсин спросил: - Как еще мы могли бы добраться отсюда до Гуантанамо?
- Через залив, — ответил я.
- Хорошо, — сказал он, — но залив Сантьяго окружают высокие горы, и вход в него ужасно узкий.
- Я знаю, но могу продеть иголку через этот залив.
- Хорошо, — продолжил он, — направляй меня, и мы пролетим в ста футах над водой.
Он подумал, что если выйдет из залива, сразу попадет в море, то с нами все будет в порядке. Такой шторм может быть сосредоточен на очень маленькой территории.
Я увидел свои старые рыболовные угодья и сказал ему: - Иди через Мерримак, который там, держись по этому курсу, и ты пройдешь прямо через вход.
- Деси, не дай своему парашюту намокнуть, — сказал он.
- Что? — переспросил я.
- Не дай своему парашюту намокнуть, потому что, если он намокнет, то не сработает.
-Сейчас самое время мне об этом сказать — он уже весь мокрый!
- О, черт возьми, я должен был сказать, чтобы ты сел на него.
Мы расчистили вход и через пять минут прошли шторм.
Это было похоже на то, как будто ты прошел через дверь в самый прекрасный тропический климат. Солнце светило, рыбы прыгали, вода была голубой и спокойной; а слева, так близко, что ты почти мог дотронуться до нее, черная, страшная масса, где вырывался на свободу весь ад.
Такие вот эти тропические штормы.
Мы шли на юг, чтобы проскочить шторм, затем на восток и параллельно ему, но нам пришлось повернуть на север, чтобы добраться до Гуантанамо.
На полпути Энсин сказал: - Знаешь, единственная проблема в том, что мы доберемся до Гуантанамо примерно за пятнадцать минут, но этот маленький самолет не сможет пройти через эту стену.
К этому времени она действительно закрылась.
Через несколько минут он сказал: - Мы почти вровень с заливом, теперь нам следует повернуть на север, но пройти через это невозможно.
Пока мы говорили по внутренней связи, эта сплошная черная штормовая стена внезапно слегка раздвинулась, и там оказался залив Гуантанамо.
Выйдя из самолета, мы оба посмотрели вверх и сказали: - Спасибо, сэр.
Когда добрались до Сент-Томаса, командир сказал мне готовиться к полету в Пуэрто-Рико, где меня посадят на самолет в Голливуд. MGM начинала сьемки фильма «Батаан». Эта картина была историей горстки людей, которые защищали мост, чтобы генерал Макартур смог сбежать из Филиппин.
В фильме каждый человек в нашем взводе знал, что он оттуда не выберется. Просто, когда и как погибнет, оставалось вопросом. Интересно в таких картинах то, что, когда вы читаете сценарий, то можете сказать, насколько важна ваша роль, выяснив, в какой части вы умрете. Если вас убьют в начале, ваша роль невелика.
У нас оказался отличный актерский состав: Роберт Тейлор,
