быть, с Кубы. Правильно?
-Да, сэр!
- Из какой части Кубы?
- Сантьяго-де-Куба, — гордо говорят все сантьягеросы.
- О, Сантьяго — прекрасный город. Как вас зовут?
- Арназ, Senor.
- Вы как-то связаны с мэром, доктором Десидерио Арназом?
- Да, сэр, он мой отец.
- Ну, что скажете? Como estdé su padre? (Как твой отец?)
- С ним все в порядке, сэр. Спасибо, и спасибо также за то, что вы помогли ему выйти.
- Ему вообще не следовало там находиться. Передайте ему привет.
- Спасибо, сэр.
Мы закончили наши двенадцать недель в «La Conga», и сезон закончился. Несмотря на ужасное начало, мы были очень популярны.
Сказал Нику: - Собираюсь поехать на Кубу и посмотреть, смогу ли я получить немного больше музыки. А также хочу увидеть своих бабушку и дедушку. Встретимся с тобой в Нью-Йорке.
- Слушай, — сказал Ник, — нам нужно отправить Кугату двадцать пять долларов за эту последнюю неделю? Просто у меня их нет.
- Ну, лучше, конечно, отправь. Я не хочу, чтобы этот испанец что-то имел против нас. У меня не так уж много денег, но могу одолжить тебе пятьдесят долларов.
- Спасибо, Пара Виго. Увидимся в Нью-Йорке через две недели, и мы отправимся на поиски работы.
Когда стартовала «me Para Vigo», это была единственная песня, которую я знал с оркестром Кугата. Поехал в Гавану, а Ник должен был упаковать инструменты, барабан конга, рубашки для румбы и все остальные вещи, чтобы взять с собой в Нью-Йорк.
В то время в Майами была дама по имени Луиза, прекрасная дама, из одной из самых богатых семей Детройта, наследница мультимиллионера. Они собиралась с Питом Кондоли, другом и помощником Бобби Келли. У нее был прекрасный нрав и прекрасное чувство юмора. Женщина была помолвлена с Питом.
Когда Питу нужно было поехать в Чикаго, чтобы купить немного акций для клуба, выпивки, которую они могли приобрести там на много дешевле через свои связи, он попросил Ника позаботиться о Луизе. Сказал:
-Ты присмотришь за Луизой, Ник? Ты же знаешь, она любит танцевать. Так что своди ее куда-нибудь поужинать и потанцевать. Она знает, что у тебя не так уж много денег, но она все равно не позволит тебе заплатить. Я уеду всего на пару дней.
Ник ответил: - Конечно, был бы рад, она мне очень нравится.
Пробыл в Гаване три дня, когда мне позвонили в восемь утра. Поднял трубку, сказал: «Алло», и услышал: - Привет, Пара Виго.
- Ник, где ты? В Нью-Йорке?
- Нет, нет, не в Нью-Йорке, я в Гаване.
- В Гаване? Какого черта ты делаешь в Гаване?
Он сказал: - У меня пентхаус в Plaza.
- Ты пьян?
- Нет, я трезв как стеклышко. У меня весь чертов этаж.
- Да ладно, Ник, что ты мне несешь? Я только что оставил тебя в Майами с пятьюдесятью баксами, ты был на мели, ты собирался в Нью-Йорк. Так что ты имеешь в виду, когда говоришь, что у тебя весь пентхаус в Plaza?
Он сказал: - Я говорю тебе, что остановился в пентхаусе Plaza. У меня медовый месяц, и хочу, чтобы ты присоединился ко мне на завтрак.
Меня внезапно осенило.
- Сукин сын, ты женился на Луизе?
- Да, конечно.
- Ну, это хороший способ позаботиться о девушке бедного старого Пита... ладно, я буду там через некоторое время.
Провел с ними их медовый месяц. Мы ходили во все лучшие ночные клубы и на пляж Варадеро. Жили как королевские особы две недели, и когда они уезжали, я сказал: - Ладно, Ник, удачи тебе, она милая леди.
Все еще очень хорошо ее знаю. У нее прекрасный дом в Палм-Спрингс, но бедный Ник умер.
Я вернулся из «нашего» медового месяца в дом моей тети в Гаване и нашел письмо от Кугата с уже подписанным им контрактом. Он слышал о большом успехе, который мы имели в «La Conga», несмотря на паршивую группу.
Контракт был на двести в неделю, пятьдесят две недели, пять лет гарантии. В этом контракте — и помните, это был 1938 год — он охватывал вещи, о которых я в то время и не мечтал.
Он охватывал радиошоу, Бродвей, кинофильмы, водевили и
— хотите верьте, хотите нет — телевидение. Кугат даже имел право изменить мое имя, если сочтет это необходимым. Поэтому я подумал, что лучше отнести этот контракт к адвокату.
Майито Мендоса и я были в одной команде, когда учились в школе в Майами. (Ральф Фланаган, который в конечном итоге побил множество рекордов Джонни Вайсмюллера, также был в той же команде.)
Отцом Майито был Марио Мендоса, который являлся одним из лучших юристов на Кубе. Я много раз бывал в их доме в Майами. Подошел к нему и сказал: - Мистер Мендоса, не могли бы вы прочесть это? Оно уже подписано Кугатом, но прежде, чем я что-либо сделаю с этим, хотел бы, чтобы вы дали мне совет.
Он сказал: - Хорошо, сынок, оставь это здесь, а я просмотрю. Когда тебе это нужно?
- Ну, я хотел бы иметь возможность принять решение как можно скорее, потому что у меня не так много денег; на самом деле, я почти разорен. Вот почему искушаюсь подписать этот контракт. Это означает большую безопасность. Но если не подпишу его, то хочу вернуться в Нью-Йорк и посмотреть, смогу ли я найти там другую работу.
Он сказал: - Хорошо, оставь это здесь и приходи завтра днем.
Вернулся на следующий день.
Он сказал: - Я прочитал его, и единственное, что, согласно этому контракту, Кугат не может с тобой сделать, это послать тебя на три буквы — и даже это спорно, потому что у меня не было времени прочитать весь мелкий шрифт. Так что, если ты ценишь свою независимость, не подписывай его. Если ты, все-таки, это сделаешь, у тебя ее не будет в течение следующих пяти лет.
- Большое спасибо, мистер Мендоса.
Двести долларов в неделю, пятьдесят две недели в году, гарантированно на пять лет, было трудно отказаться.
9
Мне к тому времени исполнилось двадцать один год. За исключением того небольшого успеха, который был в Майами-Бич, на самом деле ничего не сделал. Не знал, куда поехать, или что буду делать. Сезон там длился всего три месяца в году. Знал, что могу вернуться, но что, черт возьми, буду делать оставшиеся девять месяцев?
Отправился в Нью-Йорк, но совершенно разоренным. Сначала принялся за поиски Цезаря Де Франко, нашего басиста из Майами. Нашел его в Союзе музыкантов. Туда входят все музыканты для того, чтобы быть в курсе клубных дат или о том, кто что ищет и так далее.
Цезарь сказал: - Ага, мы хорошо провели время в Майами.
- Да, мы хорошо провели там время.
Затем он спросил, есть ли у меня другая работа, и я ответил, что нету, но был уверен, что что-нибудь найду.
Он сказал: - Ну, почему бы тебе не пожить у нас? Мы получили дополнительную комнату в квартире в Бруклине . . . Семьдесят четыре Авеню О. Моя жена — милая итальянка, и я уверен, что она не будет возражать. Вы были добры ко мне, и я прекрасно провел время с вами в Майами; вы также дали мне работу на двенадцать недель. Я уверен, что вы скоро получите что-то еще, так что не волнуйтесь.
- Gracias, Цезарь, это здорово.
Его жена была прекрасной женщиной, и я сказал Цезарю: «Слушай, я хочу платить за проживание здесь.
- Ну, ты ешь здесь каждый вечер. Она не против накормить двоих, троих... одно и то же... особенно когда мы едим спагетти большую часть времени, а когда у нас появляются деньги, мы покупаем мясные рулеты.
Я платил им пять долларов в неделю за комнату и питание, когда зарабатывал их, то есть — если нет, мы отмечали это в ее записной книжке.
Но это было гораздо больше, чем просто проживание и питание. Миссис Де Франко стирала мои рубашки и носки, гладила мою одежду, она обращалась со мной как со своим сыном. Им обоим было около пятидесяти, и у них не было детей.
Внизу находилась парикмахерская, а маникюрщицей являлась очень милая рыжеволосая девушка. Мы ходили туда вместе, и я мог делать маникюр совершенно бесплатно в любое время, когда захочу. Она также уговорила парикмахера подстригать меня, когда это было необходимо, в долг, конечно.
У Де Франко всегда имелся кувшин красного вина. Не знаю, делали ли они его сами или нет. Иногда по вечерам мы ели только хлеб, кусок сыра и вино. Это было восхитительно. Нам не везло с поиском работы. Помню, как-то ночью лег спать и помолился: - Пожалуйста, Боже, мне все равно, что это, я вернусь и почищу клетки для канареек... что угодно.
Расскажу вам, как мы были разорены. Вставали в четыре утра и шли из Бруклина в Нью-Йорк пешком, чтобы сэкономить никель. Метро тогда стоило никель. А на сэкономленный никель мы покупали два пончика и столько кофе, сколько хотели. Такой был у нас обед.
Это была приятная долгая прогулка по Бруклинскому мосту. Однажды днем, когда мы оказались в Союзе в поисках клуба или чего-то еще, услышали, что руководитель оркестра искал гитариста на выходные, которые начинались тем же вечером. Это, конечно, означало гитариста, который мог бы читать ноты и играть американскую музыку и все такое, что было не со мной.
Тем не менее, сказал Цезарю: - Я собираюсь взяться за эту работу.
Он ответил: - Как ты можешь это делать? Ты не умеешь читать ноты.
- Ну и что? Мы разорены, и к тому времени, как он узнает, будет слишком поздно.
Я пошел к руководителю и сказал: - Я гитарист.
Мужчина ответил: - О, хорошо, правда, сегодня уже поздно. У тебя есть смокинг?
- Да, сэр.
Он спросил: - Черный?
- Да, сэр.
Взял напрокат черный смокинг к брюкам, гитару и пошел туда, куда он мне сказал. Это было одно из тех немецких мест, ставших модными в восьмидесятых. Они играли много немецких песен и американскую музыку, но они вообще не играли латиноамериканскую.
Сел рядом с барабанщиком. Мне дали все эти аранжировки. Это был довольно хороший оркестр, восемь или девять инструментов. Подумал, что, сидя рядом с ударными, они, возможно, не услышат мою гитару. У меня была испанская гитара, и я решил: «Если я буду играть на ней тихо, возможно, никто не заметит».
Мы начали, я играл так тихо, как только мог, но через пару минут руководитель группы повернулся и жестом руки сделал знак немного поднять ее. Прежде чем он дал слабую долю для следующего номера, сказал: - Слушай, сынок, ты не мог бы немного поднять гитару? Я тебя не слышу.
- О, извините, сэр, я обязательно это сделаю.
Он дал сильную долю, а я все еще использовал свой тот же легкий прием, поэтому он снова махнул мне рукой, чтобы поднять ее. - Ну, я справился с этим сетом... Когда мы отдыхали за кулисами в комнате для музыкантов, он подошел и сказал: «Слушай, парень, я не слышу эту гитару. Может, тебе лучше сесть впереди. Знаешь, ты прямо рядом с барабанщиком, а саксофоны перед тобой, я просто совсем не слышу гитару. Мы бы прекрасно справились и без нее.
Я ответил: - Ну, черт возьми, извините. Дайте мне попробовать прямо оттуда, где я нахожусь, но я скажу вам вот что — я буду использовать медиатор. Видите ли, я играл пальцами. Теперь буду использовать медиатор, как это делают американские парни. Думаю, это поднимет тон.
Он сказал: - Да, это хорошая идея, использовать медиатор.
Теперь я был действительно подавлен. Лучше порву пару струн, подумал. В следующем сете порвал три.
Он спросил: - Что случилось?
Показал ему гитару с порванными струнами.
- Ну, почини их, — сказал руководитель.
Сошел с эстрады и пошел за кулисы. У меня был запасной комплект струн в футляре для гитары, который вынул и положил в карман брюк.
Он вернулся в комнату музыкантов и спросил: - Ты починил гитару?
- Нет, — ответил я, — У меня нет никаких струн.
- Ты хочешь сказать, что ты берешь работу и не приносишь запасной комплект струн?
Я сказал: - Ну, слушайте, я был полностью разорен. Я имею в виду, у меня не было ни цента, это было действительно
