Эти головы никогда не станут элитой они будут вечными замыкающими. Но речь даже не об этом, а о том наследии, которое осталось нам от предков. Неужели мы вот так вот просто можем взять и подарить кому-то все, что накапливалось десятки лет? А что бы на это сказали ваши павшие братья и мужья? Что бы сказал Плешивый; что бы сказал Арбузная голова; что бы сказали Кочерыжка, Рваная глотка, Сломанный коготь, Утинный клюв и многие другие?[/i]
- Они бы сказали, что это ты стал виной их погибели; они бы сказали, что ты, Даблин, все просрал; они бы сказали, что ты погубил стаю, и вместо того, чтобы сохранить жизнь оставшимся, толкаешь их на верную гибель!
- Да что вы слушаете этот ошметок от тухлых потрохов дохлой коровы! - Даблин вдруг услышал родной крик. Это была его Бусинка. Она сбросила грузное тело с соседней берёзы и села с ним рядом. - Как ты смеешь отвечать за тех, кто при жизни не замечал твоего существования? Если бы все эти славные парни были живы, разве ты посмел подать свой петушиный голосок. Почему ты: трус, размазня и воробьинное говно, вдруг уверовал, что пришло твоё время. Почему ты смеешь разевать свой клюв и давать советы? - Бусинка разошлась не на шутку. Она кричала до хрипоты в глотке, а переполненное ненавистью тело опасно раскачивало ветку.
- Да потому что я хочу жить! - то ли жалобно, то ли отчаянно, пропищал Скрипун. Я просто хочу жить, жить сейчас, а не возможно, когда-нибудь. Разве я не имею на это права? А они? - он дёрнул клювом в сторону скучившихся ворон. - Разве все мы, не свободны в выборе, жить нам, или умереть?!
- Пожалуй я сделаю этот выбор за тебя, Скрипун. - устало прохрипел Даблин. - Сейчас я спущусь вниз и размозжу твою тупую башку.
- А я и не сомневался! - взвизгнул Скрипун. - Ты только и можешь, что убивать своих!
- Что?! - Даблин тяжело свалился вниз, сбил Скрипуна с лап и прихватил его шею сильным беспощадным словно гильотина, клювом. Ему осталось чуть сдавить стальные створки, чтобы перекусить глотку, из которой вылетело столько гадостей.
- Не делай этого! - Подлетевшая Бусинка, остановила беспощадно сжимающийся капкан. - Посмотри на них. - процедила она в тонкую щелочку приоткрытого клюва. Убив его, ты подтвердишь, что он был прав. - Отпусти его, пусть катится, куда хочет.
Даблин отпустил тонкую шею, будто выплюнул изо рта что-то мерзкое.
- Ладно, иди куда хочешь, хоть к Вонючкам, хоть к Липкой лапе, хоть в Утиную жопу. Ты мне не нужен. Хочется прополоскать клюв, после твоей смердящей шкуры. Иди-иди! - Даблин махнул крылом, указывая направление.
- А они? - пискнул Скрипун, разминая затекшую шею.
- Они?! - смешливо вскрикнул Даблин. - Ты думаешь, что кто-то из них пойдёт за тобой? - Он небрежно махнул крылом в сторону поредевшей стаи. - Это даже интересно! Знаете, я никого не держу. Если кто хочет, может уходить с ним. - Даблин надменно улыбнулся, оглядываясь на стаю. Но он увидел не то, что ожидал. Выпученные глаза, вытянутые шеи, гробовое молчание, все это говорило о том, что соплеменники не так однозначны в своём решении.
- Ну хорошо... - он почувствовал, как пропал, куда-то улетучился его командный голос. - Если кто-то решил уходить, вставайте за ним.
У Даблина ещё оставалась надежда, что ни одна из ворон не встанет на сторону Скрипуна, но она испарилась, когда вороны, одна за другой стали вспархивать со своих мест и садиться рядом с долговязым провокатором.
Ему оставалось только наблюдать и считать, как редеет и без того малое войско. Один, два, три, пять, десять... Флюгер, и ты туда же? Пятнадцать, шестнадцать... Липкий? От тебя не ожидал... Двадцать, двадцать пять, тридцать... и ты Чёрное дупло? Страшнее всего было то, что решившиеся самцы перетягивали вместе с собой свои семьи. Пятьдесят один, пятьдесят пять, шестьдесят...
Внезапно Даблин стал понимать, что чем больше ворон становится за спиной Скрипуна, тем сильнее соблазн примкнуть к ним у оставшихся. Так и случилось. Количество ворон за его спиной неумолимо редело, пока...
Увидев надменную морду Скрипуна, он нерешительно обернулся назад. За его спиной остались только Бусинка, с ещё не окрепшим выводкоми Голобрюхий. В глазках Бусинки блестели боль и разочарование.
- Как видишь, я был прав! - голос Скрипуна изменился. Оставаясь таким же тонким, он приобрёл стальной оттенок. - Вот лучшее доказательство моей правоты, - он повёл клювом себе за спину, где виновато потупившись, топтались переметнувшиеся вороны.
- Наверное, - прошептал Даблин, сглатывая подкативший ком, - наверное, вы правы! Не ты! - его голос приобрёл прежнюю твердость. - Сейчас я разговариваю с племенем, с моим бывшим племенем. Ты не будешь его предводителем. Уже через час у тебя будет новый хозяин, и ты, вместе с остальными растворишься в море Вонючек и займешь свое место в хвосте. Но вы... Вы правы, в том, что хотите продлить свою жизнь. В самом деле... - Даблин горько ухмыльнулся, - какая разница, где, с кем и как, главное жить. Мне больше нечего вам сказать. Я желаю вам удачи. Прощайте!
Выкрикнув последнюю фразу Даблин отвернулся. Он не хотел видеть, как неспешно, виновато покачивая головами, одна за другой взлетают вороны. Он только слышал шум крыльев и ждал самого страшного. Он ждал тишины, которая вот-вот должна была наступить. В какой-то момент он перехватил взгляд Голобрюхого, который тоскливо смотрел вслед улетающей стае.
- Голобрюхий, спасибо тебе! Спасибо тебе, что остался, но уходи. - прошептал он едва слышно. - Уходи с ними пока не поздно. Они правы... теперь уже правы! Все, кто остались обречены на погибель. Уходи друг, я ни в чем тебя не буду винить, обещаю!
Голобрюхий уткнулся клювом в его холку, замер так на несколько мгновений, а потом вскинул голову, распустил перья и вспорхнул с ветки. Даблин не стал смотреть, как силуэт его последнего друга растворяется в зените. Он смотрел на свою жену и детей и думал, что, наверное, было бы правильным...
- Даже не смей! - прошептала вдруг Бусинка. - Не смей говорить то, о чем думаешь. Мы будем вместе до конца, чтобы ни случилось!
5
"Вместе, до конца!"
Бусинка сдержала свое обещание. Она была с ним вместе до самого конца. А он? Впрочем, и он тоже. Они будут вместе, хотя уже существуют в разных измерениях.
Последние дни, которые они провели вместе здесь, были очень тяжёлые. Только отбившийся от стаи одиночка, может понять, насколько трудно, почти невозможно, бороться с таящимися повсюду опасностями, холодом и голодом. Он ещё не был один, но его стая была катастрофически мала. Только он, Бусинка, и пятеро только окрылившихся птенцов.
Во время одной из стоянок, стая стала ещё меньше. Они повели себя не позволительно беспечно, когда, увидев останки коровы, кинулись к ним, оставив птенцов без присмотра. Это было помешательство от невиданного обилия пищи, и длилось оно достаточно долго. Так долго, что, когда они вернулись в гнездо, держа в клювах огромные мослы, обнаружили его разоренным. От птенцов осталась только горстка перышек на взъерошенной соломе. Даблин неистово закричал, призывая на бой невидимого врага. Ему было все равно, кем он окажется, орлом, соколом, да пусть даже рысью. Он был готов, без единого колебания, вцепиться в глотку тому, кто убил его птенцов. В этот момент, он чувствовал, что подошёл к самому краю обрыва. Он готов был умереть сию секунду, оставалось только найти того, кто станет причиной его смерти. Но Бусинка, эта маленькая самка, оказалась намного сильнее его. Она проглотила всю свою боль, чтобы удержать его от падения.
- Мы не можем их вернуть; не можем предотвратить того, что сделано; не можем исправить свою ошибку. Все что мы можем, это смириться с тем, что есть и продолжить полет. Мы с тобой нарожаем ещё много птенцов. - прошептала она и первой сорвалась с проклятого места. Немного помедлив, Даблин полетел за ней следом.
Она не давала ему упасть духом и погибнуть тогда, когда казалось, что весь мир рухнул. Теперь, когда её не стало, он все ещё ощущает, нежные взмахи крыльев рядом.
Это случилось где-то через месяц, после начала их скитаний, через десятки смененных жилищ, через сотни миль проделанного пути. Это случилось на пороге зимы, когда вода в земляных бороздах и на обочинах дорог, по утрам стала превращаться в лед; когда редко падающий снег, будто пудрой присыпал поля и ветки деревьев. Тогда они совершили последний перелет, максимально приблизившись к большому городу.
Город, это тепло, исходящее от него как от солнца; город, это пища, которую можно без труда добыть на окрестных помойках; только в городе или в непосредственной к нему близости, можно выжить зимой. В то же время, город опасен, благодаря тучам, кружащих вокруг него, стервятников. Но не только. Есть ещё много скрытых опасностей, которые таит в себе город, опасностей, о которых Даблин ещё не знал.
Они устроили свое гнездышко на кроне небольшой берёзы, которая стояла рядом с электрической подстанцией. Тепло, исходящее, от трансформаторов, приятно пощипывало кожу, электро-волны издавали мерный гул. Что ещё нужно для счастья? Бусинка, обрадованная таким удачным местоположением, тут же бросилась налаживать быт. Она без устали летала на близлежайшую помойку и обратно, делая один рейс за другим. Гнездо наполнилось вкусняшками и предметами интерьера, в виде куска линолеума и нескольких мотков ваты, которая могла служить, как мягкой подстилкой, так и утеплителем. Ну и украшения, куда же без них. Бусинка без устали поднимала в гнездо куски фарфора, столовые приборы, мотки блестящих проводов и даже мягкие детские игрушки.
- Все, - громко скомандовала она, - после одной из удачных ходок. - Больше никуда не летим. Зимуем здесь!
- Если нас никто не потревожит...
- Даже слушать ничего не хочу! - перебила она Даблина. - Остаёмся здесь и точка. Ты посмотри, какая красота! - она завороженно обозревала красоты в виде мусорных хребтов и, ползущей по дороге, веренице машин. - Ну кто нас здесь потревожит?
Даблин улыбнулся и выщипнул из хвоста Бусинки побелевшее перо. Ему нравилась её целеустремлённость и оптимизм, ему нравилось, что он является частью этой маленькой стаи; ему нравилось даже то, что он не был её предводителем.
- И правда! Кто нас может потревожить? Пусть только попробуют.
Наверное, никогда за всю совместную жизнь, они не были так счастливы, как в тот день. Они словно в первый раз выдохнули и улыбнулись, после стольких напастей. Когда ты погружен в счастье, оно кажется бесконечным, барахтаясь в его золотистых тёплых волнах, ты забываешь, что где-то, совсем недалеко есть скалистый берег.
Счастье длилось весь день, всю ночь и плавно перекатилось в утро. Даблина разбудил шорох. Увидев облик Бусинки, на фоне уютного интерьера, он улыбнулся и блаженно потянул крылья в стороны.
[i]- Ты что? - спросил он, увидев, что Бусинка вглядывается в
