сумерки.[/i]
- Смотри! - восторженно прошептала она, показывая на утопающую в утреннем тумане дорогу. - Видишь?
- Ни черта не вижу! - Даблин действительно не усмотрел на дороге ничего странного.
- Во-он та золотистая полоска!
Даблин поразился остроте зрения супруги, которая сквозь сумерки и туманную дымку, что-то разглядела на покрытой инеем дороге. Только изрядно напрягая уже не молодые глаза, он увидел, что на дороге действительно что-то было. Что-то похожее на тонкий сверкающий ручеек.
- Что это?
- Зерно! - азартно прошептала Бусинка. - Просыпанное зерно! Смотри сколько его! Эта полоска тянется вдоль всей дороги, возможно на несколько миль. Мы можем обеспечить себя на всю зиму!
Даблин не разделял ликования Бусинки. Он думал, что, учитывая близость города и свалки, они и так обеспечены на зиму. Но глядя в безумно сверкающие глаза супруги, он не посмел ей перечить.
- Я полечу с тобой!
- Не надо, я сама. Лучше следи, чтобы никто не появился!
Она выпорхнула из нагретого уютного гнездышка, пропала в туманном облаке, и уже через мгновение появилась на дороге. Даблин наблюдал, как Бусинка тщательно собирает зерна в клюв, стараясь захватить как можно больше. Взлёт дался ей тяжелей, чем обычно, она снова утонула в дымке и теперь появилась в гнезде.
- Вот сказала она, выпростав из клюва добрую горку пшеницы. - Снизу есть дупло, остальное я сложу туда.
Последние слова она говорила уже в полете, и вопрос Даблина, сколько зерна она намерена сегодня натаскать в закрома, повис у него на клюве.
Он не помнит, сколько раз Бусинка спускалась вниз и поднималась назад. Она раз за разом протыкала туманную дымку, пока не разорвала её в клочья. Сумерки таяли, дорога заблестела от падающих на неё лучей осеннего солнца, но Бусинка и не думала останавливаться. Она была азартной и любила идти до конца. В какой-то момент, на взлете, она выронила одно зернышко и вернулась за ним. Как раз, в этот миг, тишину разорвало страшное рычание стального зверя.
Вжжжик! Все произошло в один момент. Злой рок пронесся мимо и растворился в пустоте. Даблин поначалу даже не смог понять, что произошло. Он, замерев, смотрел на дорогу, по которой, словно ковёр, раскаталось тельце Бусинки. Ему показалось, что она машет ему крылом, зовя на помощь, но подлетев ближе он увидел, что это просто ветер. Ветер трепал перья на вдавленном в асфальт крылышке.
Даблин буквально свалился на обочину. Силы оставили его. Он сидел, неподвижно, и смотрел на приклеенное к асфальту тело Бусинки.
Прошла целая вечность, солнце укуталось в тучи, потом пошёл снег, потом сгустились сумерки, а Даблин сидел на одном месте, окаменев, будто булыжник. По проснувшейся дороге во всю носились машины. Черные колеса, издавая погребальный звон, то и дело проезжали по тельцу, постепенно превращая его в плоское серое пятно. Ему стоило только прыгнуть к этому милому пятнышку, и одним разом разрешить все невзгоды. Но Даблин этого не делал. Сперва, потому, что не мог сдвинуть свое окаменевшее тело, а потом... Потом в нем что-то включилось.
В грохоте, проносящихся мимо стальных зверей, ему почудился смех. Это был злорадный, торжествующий хохот. Смерть потешалась над ним. Она забрала у него самое дорогое и просто ждала самого очевидного действия. Она брала его на слабо. В тот самый миг, когда Даблин услышал этот хохот, он захохотал в ответ. Его тело содрогалось от гортанных звуков, которые со стороны казались заливистым карканьем. Он почувствовал, что им овладевает, какая-то иная субстанция, что-то противоположное смерти, её оборотня сторона. Это светлое в нем заставляло его хохотать в ответ злому року и кричать: "ну уж нет! Хрен тебе собачий! Хочешь поиграть, ну давай! Посмотрим, кто кого!
Новая сила, подбросила его вверх и понесла прочь, подальше от проклятого места.
6
С той поры, Даблин, только и делал, что играл со смертью. Она уже давно с ним заигрывала, но раньше он ощущал себя просто частью игры. Он не понимал, не хотел понимать, что является таким же игроком, и это понимание, пришло к нему в день смерти Бусинки. Теперь он чувствует эту игру, её темп и неписанные законы. Он делает ход, смерть делает ответный, и успех игроков зависит от правильности сделанных ходов. В такой игре нужна цель, без неё она теряет свой смысл. У Даблина эта цель появилась. Он должен найти ворона с серебряным оперением.
Все просто: Даблин идёт к цели, смерть пытается ему помешать.
Первым делом он полетел на юг. Наитие подсказывало, что где-то в этом направлении нужно искать Зелёных. Смерть, тут же включила пронизывающий до костей, Южный ветер, который своим напором не давал делать больше семи миль в день. Она не позволяла сделать привал, ломая под ним ветки и обрушивая на голову тонны мокрого снега. Даже когда ему удалось прикорнуть в дупле гнилого дуба, смерть направила к нему стаю волков, которые всю ночь выли под деревом, а под утро, она явилась в образе лохматого филина, от которого Даблин еле унёс ноги.
Проклятый Южный ветер не ослабевал до тех пор, пока он не свернул на запад. Смерть тут же включила западный шквал, с колючим, выжигающим глаза, снегом. На востоке Даблина поджидал циклон, который прибил его к земле и закатал в снег, словно в клубок ваты. Едва выбравшись из снежного плена, он увидел хищный оскал несущейся к нему лисицы. Даблин попытался взлететь, но лиса в прыжке ухватила его за крыло. Почувствовав хруст костей, он было подумал, что игра закончена, но все же решил не сдаваться до конца. Его шея расправилась словно сжатая пружина, клюв с хрустом вошёл в глазницу хищника. Лиса взвизгнула и ослабила хват. Даблин сумел выбраться, но ещё долго не мог взлететь. Он ползал по снегу, отчаянно трепыхая одним крылом. Прыжок разъяренной лисицы помог ему включить второе крыло, которое кое-как все-таки пришло в движение. Он убегал от лап смерти по пьяной винтовой траектории, виляя, как подбитый самолёт.
Теперь перегоны стали в три раза короче. Лететь мешало сломанное крыло, ну и вездесущий встречный ветер, который смерть и не думала отменять. Даблин слабел от постоянного напряжения, от ежесекундной борьбы за жизнь, от недостатка пищи. Он чувствовал, что начинает уступать, проигрывать смерти. В то же время, встречный ветер был единственным указателем, того, что Даблин на правильном пути. Ветер, постоянно вырастающие на его пути хищники, все это были ходы смерти. Но поскольку Даблин был ещё жив и продолжал двигаться, игра ещё не была завершена, а значит, его ответные ходы были правильными. Только это чувство сохраняло в нем последние капли сил.
Даблин знал, что на земле смерть проявляет больше фантазии, поэтому большую часть времени проводил в полете, или сидя на ветках деревьев. В то же время, только там, внизу, можно было найти пищу.
Однажды, с трудом цепляясь за ветку неумолимо раскачивающейся от порывов ветра, берёзы, он увидел на снегу, что-то серое. Приглядевшись, он различил знакомые очертания, при виде которых его нутро сжалось до размеров наперстка. Это была мышь. Дородная серая мышь лежала в нескольких метрах от подножья берёзы, на которой он сидел. Что это, неожиданная удача, или...
Стряхнувшая его с себя, при очередном порыве ветра, берёза, не оставила времени для раздумий. Через мгновение он оказался в снегу, в одном метре от дохлой мыши. Вблизи она казалась ещё аппетитней. Даблин сделал большой прыжок, помогая себе хромыми крыльями и приземлился рядом. В этот момент, что-то лязгнуло, и он почувствовал боль в правой лапе. Даблин все же ухватил мышь клювом и попытался взлететь. Но что-то удерживало его за лапу. Он выплюнул мышь и присмотревшись к основанию лапы, понял, что попал в ловушку. Смерть сделала очередной сильный ход, и это походило на смертельный шах. Лапу Даблина сжимали стальные подпружиненные створки заячьего капкана. Он попробовал вырваться, но тут же понял, что это бесполезно.
"Ну вот и все!" - подумал Даблин. Западня, лютый холод, кишащие всюду хищники. Что убьёт его первым уже без разницы. Стоит ли трепыхаться и терять силы? Они ему вряд ли уже понадобятся, да их уже и нет. Если бы не проклятый голод, он бы ещё мог попытаться...
Даблин посмотрел на лежащую рядом виновницу своего заточения. "А почему бы и нет? - подумал он. - почему бы не устроить прощальную пирушку?"
Он подхватил тушку клювом и стал жевать её, аппетитно хрустя косточками. Через несколько мгновений мышь перекочевала в пустой желудок, обволакивая его приятным теплом. Это тепло поднималась вверх распространялось по тельцу во все стороны, согревая его будто лучики солнца. Даблин почувствовал необычайный прилив энергии. Он неистово замахал крыльями, делая ещё одну попытку взлететь, но стальная хватка оказалась сильнее. Даблин отчаянно кричал, повторяя попытку за попыткой, но вырваться не получалось.
Внезапно, находящаяся рядом, еловая лапа стала медленно отодвигаться в сторону, сбрасывая с себя огромную шапку снега. Перед Даблином вырос самый опасный и страшный хищник из тех, кого можно было встретить в этой чаще. Зверь, облаченный в зелёную пятнистую шкуру, зверь с красной мордой. Когда, то в прошлой, почти забытой жизни, Даблин принадлежал к этому виду зверей. Как его бишь звали тогда? Хотя это не важно. Важно то, что смерть напоследок припасла для него именно этот ход. Мат!
Рядом с человеком появился ещё один.
- Ах ты ж тварь! - пробасил первый, достал из-за спины ружье, клацнул затвором, направил огромное жерло ствола в замершего Даблина.
- Миша, ну ты че, на неё патроны будешь тратить? Это ж ворона! - презрительно сказал второй, подойдя вплотную. - Я ему ща просто шею сверну и все!
Увидев потянувшиеся к нему руки, Даблин инстинктивно метнулся в сторону.
- Ты ещё бегать от меня будешь? Лучше расслабься, тебе же лучше делаю. - руки снова потянулись к нему. - слушай, сколько приходилось этих шей посворачивать, уткам, гусям, курицам. Но эти же. Противно притрогаться. Тварь она и есть тварь.
Эх знал бы этот, тянущий свои лапы, зверь, что Даблин понимает его язык. Знал бы он, что этими своими словами может разозлить уже отчаявшегося ворона.
Даблин вытянул шею и вонзил клюв в мясистое запястье.
- Ай бля! - взвизгнул зверь, отпрянув назад.
- Ха-ха-ха- рассмеялся второй. - Саня, тебя че, ворона испугала?
Укушенный достал свое ружье, лязгнул затвором и направил его на Даблина.
- Ну вот, а говорил, патронов не надо тратить. Слушай! А давай в два ствола шмальнем, как в тигра! Мы охотники, или кто?
Ирония первого, заставила второго опустить ствол.
- Просто противно! - будто оправдываясь бурчал он. - Че с ней делать? Руками я к ней не полезу. Может прикладом?
[i]- Эх видели бы нас мужики! - продолжал смеяться первый. - С вороной
