первое. А второе то, что я сейчас нахожусь немного в щепетильной ситуации, и я не хотел бы разгуливать в публичных местах, тем более в подпитии.
- Это, Бин, мой сюрприз для тебя. Хороший сюрприз. Без подвоха. Твоя семья уже улетела на твоем самолете, как ты мне говорил. Деньги, насколько я понял, в надежном месте. Так чего ж нам не отпраздновать твою победу, коль ты сейчас почти холостой?
- Смулли, извини, я ценю твою заботу и искренность, но я еще на сто процентов не завершил то, что наметил. Я боюсь расслабляться. Это без обид. Я могу подвергаться опасности, поэтому хотел бы вернуться в номер.
- В номере, где ты остановился, раз уж так ты переживаешь, тоже не в сейфе ты будешь находиться. Ночью иногда в толпе безопаснее, чем в одиночестве спать в отеле. Это первое. А второе то, - Смулли слегка передразнивал собеседника, - что я по своей природе немного угрюмый гуманоид. У меня почти нет, а может, и нет вовсе друзей. Я завел роман с женщиной, с красивой и обаятельной женщиной. Я понимаю, Микки, что мои представления о красоте могут сильно разниться с твоим, разбалованным женским обаянием и чрезмерным вниманием, восприятием. Но мне чертовски приятно будет посидеть со своей Уа в компании с таким видным банкиром да и вообще умным хомо. А чтобы тебе не было грустно, мы с моей Уа взяли за компанию ее подружку Бушнуаси.
- Это самый плохой расклад, который можно придумать, чтобы я попал неприятную ситуацию: бабы, виски, кабак, незнакомый город. Все факторы против меня играют.
- Бин, я заказал столик на теплоходе-ресторане «Агери Мели», который всю ночь плавает по реке. Там, я думаю, тебя никто искать не станет из твоих врагов. Отдохнем. У нас будет два номера на четверых. Для меня это будет незабываемый праздник. Потом будет что вспомнить среди череды серых будней. И это никакая не подстава, никто меня не перекупил и не заставил играть против тебя.
- Сдаюсь. Будь по-твоему, но я хотел бы взглянуть на эту Бушнуаси. Если она меня не устроит, то лучше мы отправимся втроем. Я не хочу ухаживать за телкой... девушкой, женщиной, козой, овцой, кобылой, которая мне не нравится. Это испортит мне настроение, потом еще начнет кони кидать эта Бушнуаси, если она на что-то рассчитывала. Все пойдет не так, как надо, и вечер будет испорчен для тебя и для Уа.
- А мы уже и приехали, - Смулли притормозил у совместного домовладения на четыре семьи.
- Куда приехали?
- К Уа. Смотри. Эта высокая рыженькая - моя Уа. Правда, ничего? - почтальон показал пальцем вдаль через решетчатую ограду, где у двухэтажного дома на скамейке маялись в ожидании две женщины лет по девяносто.
- Даже больше, чем ничего, - подбодрил товарища Микки. - А я в женщинах разбираюсь.
- Спасибо за поддержку.
- Обе одеты по-вечернему в легкие платья. Ты, прохвост, уже обо всем договорился с ними заранее, а мне только парил мозги. Вторая с ней - это и есть Бушнуаси? - Бин имел в виду брюнетку, которая вела беседу с Уа.
Женщины заметили машину Смулли. Уа замахала ему рукой. Они поднялись со скамейки и, что-то в женском стиле нашептывая друг дружке на ухо, пошли на улицу.
- Эта черненькая - моя подружка на вечер?
- Да, Бин, но она не шлюха. Будь с ней обходителен и деликатен, - предупредил Смулли. - Симпатяшка ведь, да?
- Твоя лучше.
- Но Бушнуаси тоже ничего, - рекламировал подругу своей подруги Смулли.
- Какая-то она старая, с большим пробегом, - не зло пошутил Микки и толкнул друга в плечо.
- Пробег по твоим меркам, может, и большой, но она по хеджерским дорогам не ходила, в Чойзе жила, так что нормально сохранилась.
- Вроде с виду - ничего. Нормальная. Как работает - не знаю. Если бампер не помят, масло не течет, давление в цилиндрах нормальное, то такой девкой можно попользоваться еще пару лет, - банкир в цинично-шутовской форме обсуждал Бушнуаси, пока девушки не сели в машину, - а потом поменять на более молодую.
- Ладно, бабский эстет. Выходим дам приветствовать. Идем?
- Пошли, - согласился Бин.
- Потом заедем ко мне. Я деньги выложу.
- А я презиков в аптеке прикуплю на ночь, пока ты деньги по матрасам прятать будешь.
- Значит, все нормально, - успокоился Смулли.
* * *
Уже стемнело. Унзури и Оганио сделали домашнее задание, смотрели телевизор и ждали отца. Джефри давно должен был вернуться с работы, дети волновались.
- Чего-то папы нет так долго, - нервничала Унзури, обращаясь к брату. -Как думаешь, где он может быть?
- Даже не знаю, - пожал плечами Оганио, - просматривая мультфильм о слоненке и обезьяне. - Он никогда так поздно не возвращался с вокзала. А что, если поезд в дороге поломался, и он не может добраться до Деривативов? Может, машина по дороге сломалась?
- Тогда бы он с таксофона позвонил, - предположила сестра. - А если в аварию попал, не приведи богиня, или с пьяными повздорил в электричке?
- Чего ты о плохом думаешь?
- Знаешь, сколько придурков в поездах ездит?
- Я пойду поужинаю. Тебе пасты погреть? - спросил Оганио.
- Чего?
- Макароны на сковородке разогреть из расчета на тебя. Ты жрать будешь?
- Неохота. Боюсь я за папу. Ладно. Чуть разогрей, - попросила Унзури.
- Тебе с томатом?
- Угу.
Дети перекусили, еще посидели у телевизора, а когда стрелки на часах приблизились к сорока четырем часам, Унзури приняла решение:
- Схожу я к дяде Отци, пока он спать не лег. Это уже невыносимо, столько папу ждать.
- Пойдем вместе.
Дети позвонили к Тунга в звонок. Драматург в халате отворил дверь и спросил:
- Ребятня, заходите, а Хасимо где?
- Пока не вернулся, - чмыхнула носом девочка.
- С работы до сих пор нет, - подтвердил брат.
- Как нет?
- Нету, - ответил Оганио.
- С вокзала не приезжал вообще?
- Не-а, - замотал головой парнишка.
- Проходите. Дверь на ключ закрыли свою?
- Закрыли, - ответила Унзури.
Расспросив у детей подробности и узнав, что от Джефри не было вообще никаких вестей, после того как тот уехал на работу, Отци принял решение обзванивать по телефону те места, куда мог по разным причинам угодить его сосед.
А сосед в это время сидел в комнате для допросов в одном из отделений комиссариата. Показания у него брал капитан Гномбэ. Они были вдвоем. Клиана только что привели из камеры и усадили за стол. Он сидел без наручников и отвечал на вопросы. А капитан при этом записывал его слова на бумагу. Гномбэ не мог добиться от Джефри тех показаний, на которые рассчитывал.
- Господин Маурицио, - уговаривал он Клиана. - Чем больше вы будете упрямиться, тем больше времени вам придется провести в камере. Вам что, трудно признаться, что именно вы виноваты в дорожно-транспортном происшествии, в которое вы попали сегодня?
- Господин капитан, признать себя виновным - это значит посчитать себя дураком, - не соглашался Джефри.
- Почему же? Разве так трудно сознаться себе в том, что вы очень резко затормозили перед транспортным средством «Уджумла-кусуду», создав тем самым аварийную ситуацию?
- Так это ж не я ему въехал в зад, а он мне, поэтому виноват тот водитель.
- Это вы так думаете, господин Маурицио, а тот водитель считает иначе. Он говорит, что вы перед ним перестроились из одного ряда в другой, и он не смог избежать столкновения, - настаивал на своей версии Гномбэ.
- Давайте опросим свидетелей, и они подтвердят, кто виноват, - предложил Клиан.
- И показания будут, поверьте, против вас.
- Почему?
- Потому что тот водитель не может быть неправ. Он лучше вашего знает правила дорожного движения и никогда их не нарушает. Неужели вы не понимаете, что тот водитель не простой, а очень высококвалифицированный? Оттого он не представляет даже, как будет ремонтировать свой внедорожник за свой счет. И уж, тем более, совсем не представляет, как он может возмещать вам ущерб разбитой вами машины.
- Ну... вы понимаете, что, признав себя виноватым, я попаду на деньги?
- Ну... так сложились обстоятельства, - вздохнул капитан, выражая понимание ситуации. - Не ваш сегодня день.
- А какой мне интерес подписывать себя на штраф? - удивлялся Джефри.
- А какой мне интерес вести с вами беседу? Вы думаете, господин Хасимо, что я от этого допроса получаю удовольствие?
- Разрешите, я детям позвоню, а то они переживают, - попросил Клиан.
- Дайте показания и подпишите протокол, и я вас вообще отпущу к вашим детям.
- Я серьезно. Им всего по тридцать три года, и они дома сидят одни.
- Послушайте, вы же не совершили никакого преступления. Это всего лишь административное правонарушение. Неужели этот бампер на внедорожнике стоит того, чтобы ночевать в камере? - удивлялся Гномбэ.
- Есть жизненные принципы, и я через них переступать не буду. Ваш генерал виновен, и вы это прекрасно знаете.
- Это не просто мой генерал, это министр МВД. Понимаете?
- Понимаю, но разрешите сделать звонок.
- Показания давать будете?
- Я уже дал.
- У меня их никто не примет. Мне из-за вас получать нагоняй? Ладно. Ступайте в камеру и подумайте над моим предложением.
Капитан позвонил в звонок, и Джефри увели, но ненадолго. Вскоре пригласили обратно. В кабинете находился все тот же капитан Гномбэ. Он молчал, пока в дверь не постучались, и на пороге не появился Отци Тунга, Оганио и Унзури. Им разрешили войти. Дети с криком «папочка!» бросились обнимать отца.
- Что это за детский сад? - обратился капитан к капралу, который привел драматурга и детей.
- Мужчина сказал, - капрал указал пальцем на Отци, - что задержанный -одинокий отец, и детей не с кем оставить. А сам он - одинокий сосед, у которого тоже нет жены, чтобы с детьми посидела. В общем, дети боятся быть дома одни.
- Что тут у вас все одинокие?.. - пожал плечами Гномбэ.
- Хасимо, что произошло? - спросил Тунга.
- Попал в ДТП. Столкнулся с машиной министра внутренних дел. Теперь просят вину признать, - начал рассказывать Джефри.
- Господин Маурицио, подбирайте выражения. Вас никто ничего не просит. Капрал, уберите посторонних.
- Папочка, - заплакала дочь и ухватила отца за ногу, обняв ее, - а тебя отпустят?
- Папа, я плакать не буду, - заявил Оганио.
- Все вышли вон. Обещаю, что отпущу вашего отца через пятнадцать минут, если подпишем протокол, - Гномбэ махнул рукой, жестом выпроваживая всех из кабинета.
Когда они опять остались вдвоем, капитан продолжил:
- Слушайте, ну не мучайте, пожалуйста, вы и меня, и себя. Будете сопротивляться - будет только хуже. Все равно вы не правы. Возместите какую-то там тысячу-полторы федхов на ремонт и будете спать спокойно. А то из-за какой-то железяки с пластмассой на колесах детей до слез довели. Оно этого стоит? Вы ж, как я понимаю, бизнесмен. Разве у вас эти деньги последние? Заработаете еще. А то будете злить начальство, так еще и сертификат на вождение отберут. Оно вам надо? Потом больше потеряете, если лет пять машину запретят водить, - уговаривал Клиана капитан.
- Ладно. Эмоции попридержу. Ради малых не стану я идти на принцип. Хрен с ним, с вашим генералом. Пусть задушится своим положением и моими деньгами.
- Тише, тише... Это мы в протокол вносить не станем. А отметим, что вы не заметили «Уджумла-кусуду», ехавшего слева и сзади от вас и сначала резко перестроились перед ним, а затем, чтобы не пересекать перекресток на красный сигнал светофора, интенсивно надавили на педаль тормоза. Правильно?
- Вам виднее, - без эмоций произнес Джефри.
- Отлично. Пишем, что вину свою признаете, ущерб возместите и просите снисхождения при определении степени наказания за создание ДТП. Все верно?
- Получается
