какое бешенство приходила хозяйка, когда кто-то лишний раз проходил по огороженному им участку. Если и погибший Сергей с такой же страстью относился к его заливке, то я не удивляюсь, что у них вышла серьёзная размолвка с рабочими.
- Не забыла, что в три нас будет ждать Николай? - спросила Аня.
- Не забыла, - ответила я. - Время ещё есть, так что поработаю.
- Охота в отпуск сидеть и что-то строчить! - удивлялась Катя. - И ладно бы ты при этом отдыхала, но я же вижу, что ты устаёшь.
- А когда ещё писать? - возразила я. - Когда учебный год, то не до работы. Там всё время и все нервы забирает школа.
Я заставила себя с головой уйти в проблемы моих героев, поэтому отвлеклась от них только тогда, когда Аня сообщила, что надо идти на условленную встречу.
- Счастливые! - вздохнула Катя. - А я со своим синяком вынуждена сидеть дома. Хорошо хоть, Чупа со мной останется.
- Будто ты до синяка выходила из дома, - фыркнула Аня. - Мы тебя всего один раз вытянули на рынок. Ты как влюбилась в эту кухню, так из неё не вылазишь.
«Шкелет» продолжал лицемерно вздыхать, за коим занятием мы его и оставили.
Николай уже поджидал нас у конца улицы.
- Вы без собаки? - первым делом спросил он. - А я на всякий случай захватил с собой верёвку, чтобы её привязать, если будет лазить по чужим сумкам.
- Шманать, - уточнила Аня.
- Если выражаться деликатно, - вставила я. Именно потому её и не захватила, - объяснила я. - Кроме чужих сумок у неё там не будет никаких развлечений.
Мы неторопливо пошли по дороге.
- Николай, а Петрович, правда, повар? - спросила я.
- Самый натуральный. Работает шеф-поваром в каким-то престижном ресторане.
- Но он же не толстый, - удивилась Аня.
- Не всем же поварам быть толстыми, - засмеялся Николай. - Он… нет, не тощий, а, скажем так, стройный повар.
- Судя по пирогу, хороший повар, - сказала Аня. - Ему бы познакомиться с Катей, она тоже прекрасная повариха и готовить любит.
Николай бросил на неё быстрый взгляд, хотел что-то сказать, но промолчал.
- Михаил, то есть Лексеич, художник, мы это знаем, - продолжала я. - Мы видели картину, над которой он работает.
- И сегодня ещё увидим, - напомнила мне Аня.
- А кем работает Михалыч? Он шофёр?
- Нет, шофёр у нас Сергеич, а шофёрскую фуражку он подарил Михалычу, потому что тот о ней мечтал. Михалыч работает химиком в каком-то научно-исследовательском институте. Нас, рыбаков, здесь вообще-то больше, просто кое-кто в отъезде. Когда все в сборе, то нас набирается аж девять человек.
Аня тут же вспомнила, что вновь выиграла состязание, и гордо вскинула голову.
- Наконец-то вы стали сами собой, Аня, - отметил Николай. - А то на рыбалке вы были так печальны, что я даже испугался, не стряслось ли у вас чего. Кстати, давно не спрашивал вас о вашем призраке. Как он поживает?
- Притих, - ответила Аня, украдкой показав мне, что её игра в «интересную женщину» удалась. - Сегодня ночью он вообще молчал и не царапался. Такая была тишина, что даже тревожно как-то.
По внезапно изменившемуся выражению её лица я поняла, что она вспомнила про наш утренний разговор о моём кошмаре, так что, когда мы останемся одни, мне не избежать расспросов.
- Может, теперь ваш полтергейст закончился? - выразил надежду Николай. - Невозможно всё время жить в таком шуме.
- Шуме! - вспыхнула Аня. - Хорошо, если это будет просто шум. А вдруг ЭТО когда-нибудь вырвется на свободу? Мы же не знаем, кто там воет, ревёт и бьётся.
И опять я поняла Николая. Он, конечно, сочувствовал нам, но отвлечённо, потому что так до конца и не мог осознать, что мы на самом деле переживаем весь этот ужас с существом на чердаке.
- У нас окно так и разбито, - сказала Аня. - Михал Михалыч, который работает у Марины садовником, сколько раз предлагал вставить новое, но Марина отказывается, потому что боится, как бы то, что происходит на чердаке, не перешло в жилые комнаты. А у неё на чердаке портятся от дождя дорогие вещи.
- Как бы мне хотелось туда пробраться! - мечтательно проговорил Николай. - Хоть ненадолго. Это же неестественно, что вы почти каждую ночь слышите там какой-то шум и вой.
- Не только ночью, - возразила я. - Днём ОН тоже не таится. Но на чердак вам не пробраться, потому что даже Михал Михалыч не может этого сделать. Марина не разрешит.
- А если потихоньку? - спросил Николай. - В тайне от Марины.
Будь я хозяйкой в этом доме, то, наверное, согласилась бы, но я не была там хозяйкой, поэтому считала нечестным тайком впускать в дом человека, чтобы он проник в тайну запертого чердака.
- Я бы с удовольствием, но без разрешения Марины не могу вас туда провести, - с сожалением сказала я.
Я тут же вспомнила, как в моём сне Николай с неподвижным лицом шёл к чердаку, чтобы отпереть его, впустить туда Чупу и уйти. И приснится же такое! Вот идёт сейчас с нами приятный человек, нисколько не похожий на себя в этом кошмаре.
- Может, спросить у Марины? - предложила Аня. - Николай вместе с Михал Михалычем поднимутся на чердак и разберутся, в чём там дело. Разом покончим со всей этой историей, а то вдруг призрак не уймётся и после сорока дней? Мы не сможем жить там вечно, а Марине будет страшно одной.
Почему-то мне казалось, что Марина на это не согласится. Слишком уж она боялась этого чердака.
- Можно, конечно, попробовать ей это предложить, - сказала я.
Мы пришли на пляж и выбрали место в приятной полутени. Николай расселил какое-то полотнище, по-моему, старое, очень лёгкое покрывало, и мы расселись на нём со всевозможными удобствами. Николай вновь принялся рассказывать про свой завод, и мы от души веселились.
- Здравствуйте, - раздался над нами знакомый голос.
Оказывается, «партнёр» тоже загорал на пляже и теперь подошёл к нам.
- Здравствуйте, Пётр, - приветствовали мы его.
- Я слышал, что вы опять отличились на рыбалке, Аня, - сообщил он.
- Всего одна рыбёшка, - скромно ответила она.
- Но зато самая крупная, - уточнил Николай.
- Из двух выловленных, - добавила я. - По-моему, в этой речке всего-то рыбок десять.
- Если бы было десять, то хватило бы на всех рыболовов, - возразил Пётр. - Даже с избытком. Но было поймано всего две рыбы.
- Это он от зависти, - объяснил Николай. - Сам ловить не хочет, а что другие ловят и, главное, вылавливают, его задевает. Предлагал же идти с нами.
- Мне такие занятия не по душе, - признался Пётр. - Я с утра кое-какое дельце обделал, что сулит неплохую прибыль. Марина, как совладелица фирмы, будет довольна. Что, если я к вам зайду вечерком?
Я пожала плечами. Петру надо было бы спросить не у нас, гостей, а у хозяйки.
- Наверное, Марина не будет против, - сказала Аня.
Николай вскинул голову, словно ему в голову пришла какая-то мысль, но он промолчал.
- А почему я всё время вижу вас только вдвоём? - спросил Пётр. - Ваша подруга никогда не выходит с участка?
- Она стесняется синяка, - объяснила Аня.
Я решила объяснить всё самым тщательным образом, чтобы ни малейшая тень не падала на Катю. Я уже рассказывала историю синяка Николаю, но тот мог не передать её своему приятелю или передать слишком кратко.
- У соседей Марины очень неприятные дети. Они увидели, что Катя сидит в шезлонге, и ничтоже сумняшеся кинули в неё камнем. Не думаю, что они очень уж меткие камнемёты, но на этот раз камень угодил Кате прямо в голову, ещё бы чуть-чуть - и в висок.
- Вы вызывали милицию? - спросил Пётр. - Я слышал разговоры.
Я не знала, стоит ли рассказывать правду, но и в дело с вызовом милиции впутываться не хотелось. Решат ещё, что мы какие-то сквалыги, скандалисты, по малейшему поводу обращающиеся в милицию.
- Мы бы вам рассказали, - нерешительно сказала я, - но только при условии, что кроме вас двоих, ни одна живая душа об этом не узнает.
Пётр, всё это время стоявший перед нами, сел рядом. Его голая грудь представляла разительный контраст с заросшим Николаем. Тот, наверное, тоже об этом подумал, потому что покосился на приятеля.
- Клянусь, ни одна живая душа не узнает, - торжественно сказал Пётр.
- А я клянусь, что и полуживая тоже не узнает, - в тон ему проговорил Николай.
- Моё уменьшительное имя Мила, - начала я, - но полное имя не Людмила, как все думают, а Милица. После всего случившегося Марина попыталась объясниться с соседкой, но та была агрессивно настроена и, кроме ругани (со стороны соседки, конечно), ничего не получилось. А утром, уходя на работу, Марина мне крикнула, чтобы я не забыла позвонить моим родителям. Я-то знала, что она имела в виду, а соседка только и услышала: «Милица, позвони!» Нечистая совесть подсказала ей «милицию». С этого и пошло. Мы, конечно, не стали разубеждать её, наоборот, ещё и пригрозили ей, так что сейчас детей увезли от греха подальше, а соседка всячески нас ублажает, даже недавно пригласила на пирог. Мы поддерживаем её надежду, что если всё с Катиным глазом будет в порядке, то мы заберём заявление из милиции. Пусть потрясётся от страха ещё немного, это пойдёт ей на пользу. Может, возьмётся, наконец, за воспитание своих детей, а то они в следующий раз кому-нибудь точно в висок попадут или в глаз.
- А я-то удивлялся этой истории с милицией! - признался Пётр. - Я заметил, что Марина очень боится милиции, даже пугал её тем, что найму частного детектива, когда думал, что деньги украдены. До сих пор жалею об этом.
- Вам повезло, что люди по привычке реагируют на слово «милиция», - сказал Николай, с наслаждением выслушавший нашу историю. - Когда привыкнут к полиции, то такой ошибки не случится.
- Да, повезло, - согласилась Аня, смеясь при воспоминании, как угождала нам грубая по природе Таня.
- Ладно, пойду я, - решил Пётр, вставая. - Так что передайте Марине, что я зайду.
Он махнул нам рукой и удалился, а Николай выразил свои мысли вслух:
- Гладенький весь, а я заросший, как обезьяна.
Мы сейчас же вспомнили первоначальное прозвище, которое ему дали, Орангутанг, и чуть не засмеялись.
- Не расстраивайтесь, - фыркая, сказала Аня. - По сравнению с Сергеем вы лысый.
- Почему это? У него только здесь и здесь росли волосы, да ещё здесь немного, а меня ими Бог не обидел.
Сначала до нас не дошёл истинный смысл его слов, а потом над нами с Аней словно гром ударил среди ясного неба. Выходит, тот человек, растерзанный собакой, не был Сергеем?
- Что такое? Я что-нибудь не то сказал? - неуверенно спросил Николай, обеспокоенный нашей реакцией.
Я попыталась улыбнуться.
- Ничего, просто вы смешно сказали про Петра. «Такой гладенький, а я заросший, как обезьяна». Кстати, откуда вы знаете, что Сергей не был таким уж обросшим?
- Так Сергеич говорил. Они-то с Михалычем его видели. По вашей просьбе, Мила, я их так подробно обо всём расспросил, так вник в эту историю, словно всё видел своими глазами. Он был заросшим, но не так, как я, а в меру.
Я перевела разговор на другой предмет, а то по виду Ани сразу можно было догадаться, что нас что-то взволновало. Николай неожиданно легко пошёл мне навстречу и не стал продолжать тему о Сергее. Так мы и просидели ещё с час, непринуждённо, или почти непринуждённо, беседуя. Любезность нашего постоянного спутника распространилась на то, чтобы проводить нас до нашей улицы.
- Завтра в обычное время я вас жду, - предупредил он.
- Ясно. Будем, - ответили мы.
Когда мы с Аней отошли на достаточное расстояние от конца улицы, то остановились. Мы не могли сразу вернуться домой, не обсудив открытие.
- Это прямо как удар, - призналась Аня. - Говорят ведь «как обухом по голове», вот и у меня так.
-
С уважением, Андрей.