будет поводок! И ещё цепочка! Ты уверена, что попонка ей не нужна? А если мороз грянет больше двадцати градусов?
- Гуще будет шерсть, - сказала я. - А если ударит мороз в тридцать градусов, тогда обвяжешь вокруг неё какой-нибудь платок, и хватит с неё.
Марина задумалась и мечтательно улыбнулась.
- Ох, девочки, какие же там симпатичные мисочки! Я вот только не решила, что выбрать. Мне понравилась голубенькая с розовыми и сиреневыми цветочками, но хороши ещё синяя, зелёная и жёлтая. Можно, конечно, купить их все, а применять по очереди, так что проблемы в этом нет. Но вот попонка… Хорошо, обойдёмся без попонки… А там ещё есть очень красивая… Как это называется? Такая сбруя, которую надевают, чтобы не за шею вести собаку, а за туловище.
Как это всегда бывает, у нас с Аней мгновенно вылетело из головы название этого предмета.
- Как же это? - простонала Аня, силясь вспомнить. - Крутится в голове, а не могу ухватить. Обычно надевают на маленьких собачек. Мила, ты у нас собачница, ты обязана это знать.
- Я знаю, только не могу сейчас вспомнить. Тоже в голове крутится, а в руки не даётся. Дайте сосредоточиться.
Я применила свой излюбленный метод, мысленно проговаривая по алфавиту каждую букву и прислушиваясь к себе. «А». Нет, это слово явно не на «а». «Б»… Когда я дошла до «Ш», в голове прояснилось.
- Шлейка, - сообщила я.
- Да, верно! Шлейка! - подхватила Аня.
- Так вот, - продолжила Марина. - Там продаются самые разные шлейки. Я присмотрела одну, но не знаю, как к этому отнесётся Мила.
- Купи, - пожала плечами я. - Собака послушная, не будет рывком сдёргивать тебя с места. Только сними с Чупы мерку, а то выберешь какую-нибудь сверхдорогую вещь, а она будет или мала, или велика.
Марина обрадовалась. Похоже, Чупа стала для неё игрушкой, которую можно одевать в разные красивые вещи и кормить из особых мисочек. Но это всё же лучше, чем метаться по гигантской квартире, не зная, чем себя занять и чем ублажить. Аня на эту проблему смотрела по-другому.
- Начинается! - заговорила она вдруг ворчливым тоном. - Моя собачка поела сегодня из голубенькой мисочки, а молочко я ей поставила в жёлтенькой. Ах, не оскорбится ли она от того, что они не из одного сервиза?
Мы хохотали до упаду, а Аня продолжала.
- Ты познакомишься со всеми окрестными собаководами, такими же чокнутыми, какой скоро станешь сама, так что вы будете друг перед другом хвастаться, чья собачка лучше одета, у кого дороже поводок… Как те полоумные старухи в советские времена. Помните? Занимают очередь задолго до открытия магазина и ждут, когда привезут свежее мясо. Людям в очереди приходится стоять, а они собак кормят всякими вырезками.
Не знаю, с чего вдруг от полного счастья она перешла на ворчание, но, видно, и правда, природа не терпит пустоты и, наградив одним, потом неизбежно наделяет противоположным.
- Ты чего разворчалась, как старая бабка? - спросила я. - Чем тебе те старухи помешали? Они ведь тоже в очередях выстаивали, да ещё в каких! Я, например, редко отстаивала очереди. Я обычно приходила к концу дня, когда покупателей почти не было, и всё, что нужно, приобретала очень быстро. И масло, и мясо, и ту же колбасу. Люди за этим маслом стояли в очереди больше часа, а я покупала свободно. А те старухи жили на пенсию, никаких заоблачных средств у них не было. Что делать, если люди одиноки? Одни превращаются в нытиков, озлобляются, иссушаются душой, с головой уходят в религию, так что становятся чуть ли не одержимыми, а другие всю любовь сосредотачивают на животном и начинают его баловать. Помните, как они друг перед другом хвастались? «Моя Венерочка такое есть не будет. Она ест только бефстроганов». - «А моя Пусенька ничего не ест, кроме вырезки»… Эти старухи сами не поедят, но своих любимцев накормят деликатесами. Может, это была у них единственная радость. Что ж ты на них вдруг взъелась? Не беспокойся, во времена перестройки их Венерочки и Пусеньки прекрасно поедали всё малосъедобное, что удавалось добыть.
Аня потрясла головой.
- А правда, что это на меня вдруг нашло? - удивилась она. - Кстати, почему в советское время были такие очереди? Вроде, продукты завозили в достаточном количестве, больше даже, чем теперь…
- Намного больше, - подхватила Марина. - Сейчас одни и те же торты лежат месяцами, пока их кто-то купит, ведь срок хранения у них почти не ограничен. А раньше? Три дня, по-моему, был срок хранения? Или два? Указывали не только дату выпечки, но и час. Ещё какой-то номер печатали, не то цеха, не то чей-то ещё, ну, чтобы можно было написать жалобу и указать виновного в халтуре. И люди раскупали эти торты мгновенно. Я помню, торты закончатся, очередь ждёт, потому что следующая машина должна вскоре подъехать. И покупали не один торт, а по два-три сразу.
- Было дело, - мечтательно произнесла Катя. - А какие вкусные были!
- Мне кажется, - заговорила я, - очереди возникали из-за того, что, во-первых, покупали больше, во-вторых, каждый кусок колбасы взвешивали, притом взвешивали точно. Сказали «триста граммов», ровно триста граммов и взвешивали. Довесок положат, кусочек от него отрежут, снова взвесят, доложат меньший, пока весы не покажут точно триста граммов. Представляете, какие толпы бы выстраивались в наших магазинах сейчас, если бы непривычным к этому продавцам дали задание взвешивать продукты старым способом? А если человеку надо и триста граммов колбасы, и двести - масла, двести пятьдесят - сметаны, сыру - двести граммов, да ещё масла селёдочного сто граммов…
- Было ещё солёное масло, - вспомнила Аня. - И шоколадное было. Я помню, что сама покупала по три вида масла сразу.
- Вот-вот, - подхватила я. – И фруктовое одно время было. А всё это надо было точно взвесить и по отдельности. Аня, ты сама же очереди и создавала. Пока с тобой провозятся, минут пятнадцать пройдёт, ведь не тремя видами масла ты ограничивалась, а брала ещё чего-нибудь.
- Конечно. И колбасу двух видов, и ветчину… Какая ветчина была!
- Натуральная, - ответила Марина. - Зачем вспоминаете? Слюнки текут.
- Но в других городах ничего этого не было, - сказала Катя. - Помните колбасные очереди?
- Я не знаю, - честно призналась я. - Мы часто путешествовали с родителями. Побывали во многих городах и нигде не голодали. Не было колбасы и мяса, потому что они продавались по карточкам, зато были куры, пельмени, котлеты, рыба, молочные продукты. Нигде мы не испытывали трудностей с едой. Мне кажется, людям в этих городах хотелось чего-то другого. Знаете ведь, что запретный плод сладок. Вот и им казалось, что колбаса, которая выдаётся по карточкам, а в Москве лежит в свободной продаже, лучше, чем куры и рыба. Если было бы наоборот, то есть карточки ввели бы на кур или пельмени, а мясо продавалось бы свободно, то очереди бы стояли за курами и пельменями.
- Возможно, - согласилась Марина. - Ведь далеко не все приезжали в Москву за продуктами. Большинство людей жили на местных кормах, которые продавались в их магазинах, и не жаловались. Я, как вспомню, что автобусы приезжали с мешочниками, так даже противно становится.
- Я как-то четверостишье сочинила про них. Давно, конечно, в ранней юности.
- Какое? – заинтересовалась Марина.
- Сейчас. М-м-м… Вот. Оно даже название имеет. «На мешочников, лезущих без очереди».
- Лезли, - согласилась Аня. – Само стихотворение читай.
- Холодный ветер или штиль,
Дождь или снег сверкает…
Неугомонный человек,
Куда ты прёшь, не знаю!
- Хорошо, - одобрила Марина, смеясь.
- Перейдём от еды к технике, - предложила я. - Сейчас везде ставят кассовые аппараты. Они и взвешивают, и сразу выдают цену, и складывают сами стоимость покупок, а кассиру остаётся только прочитать конечную сумму. А раньше? Я ещё застала времена, когда кассиры считали на счётах. Попробуйте все покупки, которые делала Аня, причём, в разных отделах, высчитать на счётах. И ведь как быстро у них это получалось! Но это было в раннем детстве…
- Не в таком уж и раннем, - сказала Марина.
- Пусть. Потом кассы были полуавтоматические, но всё равно считать приходилось. Помните, нам давали чеки, а копии чеков накалывали на острые штырьки на подставках? Если покупатель приходил с жалобой на то, что его обсчитали, кассу могли закрыть и проверить.
- Были, - вспомнила Аня. – Очень острые концы были у этих штырьков. Я ещё опасалась, что на них сами же кассиры наколются.
- А вы удивляетесь, почему при той чудо-технике были очереди! Продавцов было мало, вот в чём дело. И выматывались они, конечно, за такой нечеловеческой работой сильнее заезженных кляч; наверное, поэтому многие и были злыми и грубыми.
- Не все, - возразила Марина. - Около нашего дома был очень славный магазинчик, так там были вежливы.
- От человека зависит, - решила Катя. - Были и приятные продавцы, были и грубые. Если есть в человеке грубость, она выплёскивается на покупателя. Да, права Мила, работа у них была адская. Ни минуты отдыха. Ведь двигались очень быстро. Руки так и мелькали, а иначе не успеют обслужить, очереди ведь выстраивались большие. У них, вроде, были... Как это? Пересменки, что ли? Короче, они сменяли друг друга, но всё равно темп был бешеным. Наши медлительные продавцы по сравнению с ними просто отдыхают. Продукты в основном все развешены и упакованы, а им остаётся только итог читать.
- У нас в «Пятёрочке» редко покупают на развес в колбасном отделе, - сказала я. - Но и то, пока дождёшься, пока достанут из холодильника кусок, пока отрежут, пока положат на весы, наклеят бумажку, которую весы тут же выдают, столько времени проходит, что в старые времена такого продавца давно бы уволили.
- А не пора ли нам подкрепиться? - спросила Катя.
- По-моему, пора, - решила Аня. - От таких разговоров аппетит разгорелся.
- Только учтите, что я готовила не из советских продуктов, на которые были ГОСТы, а из того, что вы мне приносите с рынка, - предупредила Катя.
- Недостаток качества компенсируется умелым приготовлением, - сделала ей комплимент Марина.
Катя была польщена.
- Тем более что зелень, салат и редиска у меня натуральные и выращены без химикатов, - добавила Марина.
- Они у тебя очень вкусные и крупные, - похвалила я.
- Да, я очень ценю Михал Михалыча. Правда, иногда у него случаются запои, а с окном он меня уже достал.
Как же хорошо мы провели эти несколько дней! Как только выяснилось, что деньги не пропадали, Марина почувствовала радость от того, что не надо продавать квартиру, а мы - что не надо никого подозревать. Счастливые светлые дни. Даже к тому, кто был на чердаке, мы как будто бы начали привыкать. Во всяком случае, прежняя острота впечатлений ослабла. Жаль, что счастье, или хотя бы спокойствие, не может длиться вечно.
После обеда Марина отправилась проверять, как работают строители. По-моему, её первоначальный интерес к хозблоку значительно угас. Самый его пик пришёлся на фундамент, а когда вырос каркас и стал закрываться брусьями, она уже лишь из чувства долга следила за стремительным ростом своего ненужного нового жилья. По мне, так самое интересное заключается как раз в расположении комнат, хорошо сделанных перегородках, тщательно пригнанных окнах и дверях, аккуратно прибитых внутри досках, а Марина, так сказать, смотрела или, вернее, «зрила», «в корень», то есть больше всего заботилась о фундаменте. Я не застала время, когда его укладывали, но зато видела, в
С уважением, Андрей.