из спальни, чтобы спуститься на первый этаж. На лестнице я в нерешительности остановилась, поглядывая наверх. Мне очень не хотелось подниматься к чердаку, но что-то толкнуло меня туда. Наверное, эта тяга к страшному месту была сродни чувству, которое охватывает некоторых людей, смотрящих с высоты на землю. Их тянет вниз. Они сознают, что это смерть, но их туда всё равно тянет. Находясь в здравом уме и твёрдой памяти, они не совершают непоправимого, но возникает вопрос, не уступят ли они этому странному чувству, если будут не в себе? Я знала одну женщину, которая признавалась, что, когда смотрит вниз с балкона, её словно какая-то сила заставляет перегнуться пониже и… Даже интересно, сколько таких вот самоубийств, когда люди разбиваются насмерть, вызвано не какими-то жизненными неурядицами, а подобным желанием перегнуться пониже?
Лично я уступила тяге к страшному чердаку и поднялась по лестнице наверх. Дверь, как и прежде, была заперта, на полу земли не было. Я прислушалась и уловила шорох, шелест, тихое царапанье и вой, то смолкающий, то усиливающийся. Это было даже похоже на заунывный, однообразный плач. Все эти звуки доносились из глубины чердака. Меня вновь охватил страх. Что же это за существо там скрывалось? Неужели это призрак? А может, там прячется кто-то живой? Марина явно его боится, причём боится до потери сознания, до сумасшествия. Она уверена, что это призрак Сергея или растерзавшей его собаки, убитой потом при облаве. Тёмная история.
Я поспешила спуститься вниз, едва удерживаясь от желания обратиться в паническое бегство.
- Мила, а я думала, что ты в саду, - удивлённо проговорила Катя.
- Я брала работу, - объяснила я свою задержку.
- Хорошо, что ты ещё здесь. Если бы ты уже ушла к Ане, то я бы не решилась тебя потревожить, но раз уж ты на ногах, то у меня к тебе маленькая просьба.
Я почувствовала неладное. Очень уж ласково и деликатно говорил «шкелет».
- Что такое?
- Сбегай, пожалуйста, на рынок. У меня закончилось масло, нет чеснока, мало соли и кофе. Сахар тоже на всякий случай купи.
Мне совсем не хотелось куда-то тащиться, но у меня уже выработалась привычка брать пример со своих героев или, что случалось реже, с реальных людей. Сейчас я вспомнила как раз реального человека, а именно, бабушку моей ученицы. Такая энергичная бабушка, что вся школа ей удивляется. Она сама признавалась, что ей ничего не стоит в любую минуту сорваться с места и куда-то ехать, спешить.
- Хорошо, схожу.
- Я бы попросила Аню, но она так давно устроилась в шезлонге что, наверное, уже спит, а ты пока на ногах. Я бы и сама сходила, но не могу показаться на люди с таким синяком.
Кате было очень неудобно посылать меня куда-то, но, если вдуматься, ничего особенного в её просьбе не было. Она готовила для нас завтраки, обеды и ужины, по собственному желанию готовила и с большим удовольствием, но всё равно это был труд, и нелёгкий труд. Почему же ей не послать кого-то из нас за продуктами? Пусть это буду я. Аня тоже могла бы сходить, но не спорить же из-за таких пустяков. Это как-то мелочно и даже унизительно. Вот мой герой Джо Сноу, хоть и был помощником капитана, но не гнушался никакой работой…
- Какое масло купить: сливочное или подсолнечное? - спросила я, прерывая свои бесконечные думы о своих ещё ненаписанных или недописанных книгах. Почему-то герои полностью законченных книг, мне не вспоминаются, а в голове теснятся только те персонажи, истории которых еще не выставлены для чтения. Кажется, Писемский запил из-за того, что его уж слишком донимали многочисленные персонажи задуманных им книг. Этих личностей было больше, чем он был способен вывести на страницах. Надеюсь, мне такая беда, как пьянство, не грозит.
- Подсолнечное, - ответила Катя. - Но купи и сливочного, а то его уже мало. И посмотри, нет ли там специй. Купи их побольше, самых разных.
- Хорошо. Я пошла. Только сбегаю за кошельком и сумкой.
Без газового баллончика я тоже из дома не выходила. Мне он ещё ни разу не понадобился, но с ним было как-то надёжнее, безопаснее. Стоило только вообразить, как отпетый хулиган, никогда не знавший отпора, или злобная, вконец обнаглевшая по той же причине собака получает порцию газа в лицо и, кляня всё на свете, а прежде всего, своё намерение причинить вред беспомощной женщине, пытается проморгаться, чтобы прекратить ужасное жжение, как на душе воцарялся мир и удовлетворение. Хотелось бы знать, как бы прореагировало таинственное существо на чердаке, если бы вырвалось всё-таки наружу, ворвалось в комнату и встретило ядовитую струю газа?
С такими приятными мыслями я вышла на дорогу и благополучно дошла до рынка. Купив всё, о чём упомянула и о чём забыла упомянуть Катя (например, зефир и вафли), я двинулась в обратный путь, испытывая неожиданное удовольствие от этой внеплановой прогулки. Сумка, против обыкновения, не была особо тяжела, так что мне не приходилось думать о каждом шаге. Наверное, именно поэтому я отвлеклась от внешнего мира до такой степени, что не замечала, кто идёт мне на встречу или кто меня обгоняет. А опомнилась я лишь тогда, когда мне почудилось что-то смутно знакомое. Я посмотрела по сторонам и боковым зрением заметила седого человека с лысиной, уверенно вышагивающего сбоку и чуть сзади меня. Я не сразу сообразила, кто это, а когда сообразила, ускорила шаг, чтобы он меня не догнал и не узнал. Не тут-то было! Он шёл слишком быстро, а с сумками мне было не выдержать такого темпа, так что я быстро придумала такой выход из положения: я сейчас чуть оторвусь от него и сверну в сторону, туда, где были кусты и группа деревьев. Мало ли, может, мне надо именно в ту сторону.
Я так и сделала. По-моему, чванливый «партнёр» меня не заметил, потому что шёл, ни на кого не глядя, так что я благополучно зашла за укрытие. Эта полоса кустов и деревьев, тянувшаяся вдоль дороги, была относительно широкой и разделяла садоводческие товарищества, или как там они здесь называются. По-видимому, здесь часто бывали, потому что в траве валялись фантики от конфет и мороженого, бутылки, сигаретные пачки и много другого мелкого мусора. Под одним из кустов я даже заметила старую шину. Мне-то до всего этого дела не было, ведь я зашла сюда только для того, чтобы не встречаться с неприятным человеком, но очень жаль, что люди считают ниже своего достоинства донести свой мусор до помойки и бросают его где попало.
Я решила совместить полезное с приятным и поставила сумку на траву, чтобы немного отдохнуть, пока «партнёр» следует своей дорогой. Пусть себе идёт, а когда удалится на достаточное расстояние, я спокойно выйду на дорогу и продолжу свой путь. Я расслабилась без ощущения груза продуктов, но вдруг из куста высунулась узкая чёрная морда, тёмно-коричневые глаза уставились прямо мне в лицо и собака стала неторопливо выдвигаться из веток прямо на меня. Меня охватил ужас перед этим пристальным взглядом, слишком пристальным, чтобы не таить в себе угрозы. Я торопливо сунула руку в карман, дрожащими пальцами сжала баллончик, вытащила его и в последний момент, когда собака неспешно и как-то крадучись приблизилась ко мне, нащупала ту часть, на которую надо нажать, и надавила на неё. Мне в глаза ударило что-то невыносимо жгучее, отчего я не только не могла их открыть, но лишилась способности вздохнуть. Мне казалось, что я навсегда лишусь зрения, потому что немыслимо было вообразить, что после такой рези глаза уцелеют. Я переносила страдания молча, но опустилась на траву, прижала руки к глазам, из которых неудержимо лились слёзы. Мне ни до чего и ни до кого не было дела, потому что жизнь в эти ужасные минуты казалась мне невыносимой. Когда я немного притерпелась к ужасной боли или боль начала ослабевать, я обнаружила, что моих рук касается что-то мокрое, то холодное, то горячее. Что это, я определить не могла, потому что открыть глаза была не способна. Вспоминать не хочется, до чего мне было тогда плохо.
Постепенно, но очень нескоро, я сумела кое-как приоткрыть глаза. Первое, что я увидела сквозь слёзы, была узкая собачья морда, сострадательно наблюдавшая за мной и попеременно то тыкавшаяся в моё лицо и руки холодным мокрым носом, то принимавшаяся лизать их горячим языком. Я коснулась рукой чёрной шерсти. Собака завиляла длинным, но не очень пушистым хвостом и всеми возможными способами показала, как она довольна, что наконец-то между нами установилось взаимопонимание. Так мы и сидели вместе на траве, пока резь в глазах не прошла. Тут я сумела рассмотреть «чупакабру». Это была не слишком красивая собака, с шерстью густой, но очень плотно прилегающей к телу. Она была ни большой, ни маленькой, средняя такая собака. Может, кому-то она и показалась бы лишённой привлекательности, но я, после того как она выразила мне столько сочувствия, почувствовала к ней горячую симпатию.
Однако пришло время подумать о том, как я буду возвращаться домой. Я не знала, сколько прошло времени, но ясно, что немало. Не хватало ещё, чтобы меня начали искать. Я встала, постаралась вытереть всё ещё мокрое от слёз лицо и подняла сумку.
- Спасибо, моя дорогая, а сейчас мне пора уходить, - обратилась я к собаке. - Если будешь вафлю, то я тебе дам.
Собака с удовольствием съела вафлю. Я кинула ей зефир. Собака съела и зефир.
- Ещё увидимся, - попрощалась я с новой знакомой. - До свидания.
Я вышла на дорогу, чувствуя сожаление от того, что приходится оставлять это бездомное существо на произвол судьбы. Но что я могла сделать? У меня уже есть Дик. Куда мне в Москве вторая собака? И здесь мне некуда её деть. Марина ни за что не допустит, чтобы в её доме появилось животное, пусть даже ненадолго. Чтобы не травить душу, я ни разу не оглянулась на бедную «чупакабру». Хорошо ещё, что я могу рассказать Ане и Николаю, что это безобидная и добрая собака, а не страшный зверь, а выслеживала она меня… Почему же она меня выслеживала? Я принялась соображать, что же такое особенное привлекло ко мне её внимание, и это заняло мои мысли до самого прихода домой, но я так и не могла ничего придумать.
Всё ещё занятая размышлениями, я в рассеянности поставила сумку на землю, вытащила ключ и отперла дверцу в воротах. Когда я вновь подняла сумку и уже шагнула вперёд, мимо меня на участок проскользнула чёрная собака и, чуть отойдя от калитки, села на дорожку и принялась меня ждать, глядя мне прямо в лицо и помахивая хвостом.
- Ты с ума сошла! - испугалась я. - Сейчас же уходи отсюда!
Но собака и не думала меня слушаться. Она была очень довольна, что ей удалось сюда пробраться. По-моему, она твёрдо решила, что теперь я буду её хозяйкой. Каждая бездомная собака до определённого возраста мечтает заиметь хозяина и дом и лишь со временем, уже отчаявшись и испытав множество разочарований, перестаёт доверять людям. «Чупакабра» была ещё молода и не утратила надежды на счастье. Было очень жестоко отказывать ей в приюте, но у меня не было иного выхода.
- Я же сказала тебе: уходи! - строго повторила я.
Собака не пошевелилась, только взгляд у неё стал настороженным. Мне пришлось подойти к ней. Собака молча заглядывала мне в глаза и продолжала сидеть. Я не знала, как поступить. Был бы у неё ошейник, я бы взялась за него и вывела её за пределы участка, но ошейника у неё, конечно, не было. Брать её за
С уважением, Андрей.