траву. Почему-то мне так и представилось, что именно здесь проломили голову леснику, а на этом месте, как память об этом событии, выросла трава, которой нет нигде рядом. Умом-то я понимала, что, возможно, здесь просто другой состав почвы, но не хотелось обыденности, тем более, что и дома, то есть на Марининой даче, об обыденности говорить не приходилось. Я отошла к домику и стала ждать остальных, а попутно осматривала чёрные от времени, словно бы слегка обугленные стены. Здесь окна не было, и я зашла сбоку, где вместо него зиял провал. Остатки наличников сохранились и кое-какие планки от рам всё ещё были на своём месте, но створки бесследно исчезли. Я заглянула внутрь. Пахло затхлостью и гнилью. Человеческий дух тоже присутствовал, но не смог бы порадовать даже стосковавшегося по людям Робинзона. Я ожидала, что внутренность дома будет тонуть в темноте, но там было относительно светло. Ничего интересного я не увидела. Всё было, как и рассказал Николай: прогнившие доски пола, заваленные мусором и отходами человеческой жизнедеятельности. Не стоило туда даже входить.
- Я нашла, - объявила Аня. - А вы, Николай?
- Я-то нашёл уже давно. Просто я проверял, не найду ли чего-нибудь ещё. Нет, первое впечатление - самое верное.
Мы сошлись все вместе и с интересом стали ждать результатов.
- Какое место вы выбрали? - спросил Николай у Ани.
Неожиданно меня кольнула мысль, почему он спросил сначала мою подругу, а не меня? Я даже удивилась внезапной досаде, поскорее прогнала её и забыла о ней, очень уж глупым было это чувство.
- Вон там, - указала Аня рукой на большую ель, нижние ветки которой шатром спадали до земли. - Мрачно здесь. Так и кажется, что за деревом кто-то прячется. И мох здесь красноватого оттенка.
- А вы, Мила?
- Вот там. Нигде поблизости не растёт такая трава. И дерево словно скорбит о ком-то.
- Неплохо, - одобрил Николай.
- Какое же место выбрали вы? - не выдержала Аня.
- Приблизительно здесь.
- Почему? - удивилась я, не видя в этой дорожке между деревьями ничего особенного.
- Если эта тропинка была здесь в те времена, то лесник мог по ней возвращаться домой или выходить из дома. Его удобно было выследить, притаившись вот за этими тремя почти вплотную растущими деревьями. Он проходил мимо, а убийца вышел из-за укрытия и нанёс удар сзади.
- Логично, - похвалила я. - Но и в выбранных нами местах есть деревья, за которыми можно было бы спрятаться.
- А что леснику там делать, если там нет тропинки к дому?
- Собирать грибы, - нашлась я. - Он нагнулся над грибом, а его сзади и ударили.
- Откуда убийца может знать, что лесник подойдёт именно к этому месту? - спросил Николай и даже улыбнулся, чувствуя неотразимость своего довода.
- Хорошо… - не сдавалась я. - Вы были бы абсолютно правы, если бы не одна мелочь.
Николай почувствовал себя немного уязвлённым, что не преминули бы сделать и многие мужчины на его месте.
- Какая же это мелочь?
Аня тоже с удивлением смотрела на меня.
- Вы сами сказали, что на лице убитого отражался ужас. Невообразимый ужас. А какой ужас может почувствовать человек, если ему внезапно, да ещё сзади, проломят голову? Нет, он видел своего убийцу, причём этот убийца вызвал у него ужас. Кто бы он ни был, но встретились они лицом к лицу, причём лесник очень испугался и, скорее всего, побежал или хотел побежать. В любом случае, он видел убийцу и успел повернуться к нему спиной, чтобы убежать, раз удар был нанесён сзади.
- Это мне в голову не приходило, - признался Николай. - И, пожалуй, вы правы. Но вопрос в том, кто мог его так напугать? Неужели он пришёл в ужас при виде двух мужиков, отца и дяди девицы?
- Мог, - сурово сказала Аня и поджала губы. - Когда я была ещё девочкой, точнее, молоденькой девушкой, мы шли с одним парнем по пустынному двору, застроенному гаражами и какими-то сараями. Нам навстречу вышли двое парней и сказали моему провожатому: «Иди, тебя мы не тронем. А девушка пусть останется с нами». И что же? Мой парень весь побледнел, повернулся ко мне и сказал: «Так я пойду?» И собрался уходить.
- Ушёл? - презрительно спросила я.
- Не успел. Эти парни сами не ожидали от него такой реакции и возмутились ужасно. Они его так отлупили, чтобы не смел бросать в беде подруг, что, мне кажется, он на всю жизнь это запомнит. А потом они проводили меня до дома. Оказывается, это были не хулиганы, а просто местные ребята, которые захотели нас попугать. Так что человек может испугаться двух мужиков.
- Кто его знает? - в раздумье проговорил Николай. - Может, мог, а может, и нет. Это ведь только кажется, что если человек - лесник, то обязательно сильный и смелый.
Мы ещё раз обошли сторожку и пошли обратно к нашим дачам.
- Пожалуй, не стоило вас туда водить, - запоздало спохватился Николай.
- Это почему же? - не поняла Аня.
- У вас своих призраков хватает.
- Призраком больше, призраком меньше - какая разница, - сказала я.
Оба моих спутника удивлённо посмотрели на меня.
- Знаешь, разница всё-таки есть, - решила Аня.
- Это я перефразировала слова моей бывшей сотрудницы, тоже учительницы математики, - объяснила я. - Одно время было такое течение: подсаживать в классы с обычными детьми даунов.
- Зачем? – поразился Николай.
Я его хорошо понимала, потому что это мы, учителя, ко всему привыкли, а нормальные люди ещё способны удивляться.
- Конечно, дурь, ведь обычный ребёнок должен с кем-то соревноваться, с кого-то брать пример, а сидя рядом с дауном, начнёт считать себя чуть ли не гением и расти в интеллектуальном смысле не только не будет, но и станет терять имеющиеся данные. Но нам это объясняли так: надо, чтобы дети с отклонениями не чувствовали себя обделёнными. Всё у нас делается в интересах детей, только почему-то предпочтение отдаётся не обычным детям, а детям с умственными недостатками.
- Так они, наоборот, будут чувствовать себя обделёнными, если видят, что другие могут освоить материал, а они - нет, - возражал Николай.
- А об интересах обычных детей никто не думает? - спросила Аня.
- Это понимают все учителя, но с их мнением никогда не считаются. Так вот, я побывала на совещании, где дама из Управления образованием со слезой в голосе говорила о пользе такого опыта с даунами. Само собой, я пришла в ужас и принялась делиться впечатлениями с коллегами. Все по-разному реагировали, многие об этом знали раньше, а та математичка устало ответила: «Дауном больше, дауном меньше - какая разница?»
Я дипломатично не стала заканчивать её фразу: «Мы и без того учим половину даунов».
- Дауном больше, дауном меньше - какая разница? - повторил Николай. - Что, с детьми сейчас совсем плохо?
- Хуже не бывает. Очень неразвиты, крайне невежественны, увлечены только компьютерными играми. Память у большинства слабая, логики нет. И самое плохое то, что они не могут объективно судить о своих возможностях, способностях. Им кажется, что их все недооценивают, придираются к ним зря, двойки и тройки ставят ни за что. Тяжёлая тема для разговора. Давайте лучше поговорим о призраках. Интересно всё-таки, где убили того лесника? И кого он так испугался?
- Чупакабру, - мрачно сказала Аня, кивнув на кусты, за которыми стояла чёрная собака. - А она обернулась человеком и проломила ему голову.
Собака наполовину высунулась из зелени, не сводя с меня пристального взгляда. Николай нагнулся, поднял с земли камень и швырнул в неё. Она отскочила.
- Не надо камнем, - попросила я. - Пока она не проявляет явных враждебных действий, так что не надо её калечить.
- Так я же не сильно, - оправдывался Николай. - Я даже не в неё кинул, а рядом.
- А не мог он сам упасть и удариться затылком о какую-нибудь корягу, пень или камень? - спросила я.
- Не знаю, - ответил Николай. - Но у него не было бы такого ужаса на лице. Может, страдание, но не ужас.
- Я читала, что у человека, умирающего от сердечного приступа иногда на лице застывает самый настоящий ужас, - сообщила я.
Об этом я не только читала, но даже ввела такой эпизод в одну из своих книг, поэтому-то и рассуждала с видом знатока.
- Кто же теперь разберёт, что случилось столько лет назад? - сдался Николай. - Мало ли что наговорят старухи на завалинке!
Мы благополучно дошли до нашей улицы и тепло попрощались с нашим провожатым, причём он напомнил нам, что будет нас ждать здесь в обычный час.
- Я даже не представляю, что бы мы без него делали, - призналась Аня.
- Без кого? Без призрака?
- Без Николая. - Аня даже обиделась из-за моего непонимания её настроения. - Славный человек. Если бы не Михаил…
- Короче, выбор есть, - поддержала я её. - Если Михаил так и не объявится, берись за Николая.
- Нет, ему нравишься ты, - возразила моя подруга. - Даже не спорь. Я в таких вещах толк знаю. Поверь мне, он к тебе неравнодушен.
Я не стала поддерживать пустые разглагольствования Ани, а, наоборот, из чувства противоречия принялась сама себя убеждать, что Николай не питает ко мне никакого интереса. Как всегда бывает в таких случаях, по крайней мере, у меня, мои рассуждения завели меня слишком далеко. Я припомнила все наши совместные прогулки и дошла до самого начала, то есть до нашего с ним знакомства. Сейчас же у меня возникли сомнения. Я подумала, а почему, собственно, он решил с нами познакомиться? Мы, конечно, не старые дамы и даже не пожилые, потому что на дворе не девятнадцатый век, когда женщины в сорок лет считались старухами, но ничего особо привлекательного в нас нет. Две одинокие женщины, одна высохшая, как жердь, а другая в меру располневшая. Я не дошла до размеров Кати, мне до них, к счастью, ещё далеко, но всё-таки моя фигура утратила былые идеальные формы. С чего бы Николаю нами заинтересоваться? Самый благоприятный вариант ответа тот, что у нас лица достаточно приветливые, а по сравнению со многими местными дамами, так даже очень приветливые, а это способно вызвать благожелательный интерес. Но все же не до такой степени, чтобы знакомиться и даже ежедневно с нами встречаться. Наверняка здесь кроется какой-то подвох.
Мы подошли к Марининому участку и вошли внутрь, поэтому мои искусственно вызванные сомнения перестали меня мучить, но ведь недаром говорится, что ничто не проходит бесследно. Мои размышления не забылись и, помимо моей воли и без моего ведома, продолжались в моей голове, чуть не приведя к печальным последствиям.
- Я ухожу в шезлонг, - сразу предупредила Аня. - И прошу меня не беспокоить.
Она не стала задерживаться и скрылась в саду. Я, как всегда, закопалась, собирая бумаги, ручки, электронную книгу. Почему-то у меня никогда не получается всё делать быстро и решительно. Впрочем, без этого свойства я не была бы похожа на римского патриция. А тут ещё позвонила тётя и минут сорок рассказывала о том, как им переносили какой-то прибор не то на новое место, не то, наоборот, с нового места на старое. Почувствовав к концу разговора, что у меня всё в голове помутилось, я позвонила родителям, чтобы выяснить, как поживает наша собака и не скучает ли.
- А ты поговори с ним, - предложила мама. - Я поднесу телефон к его уху, а ты ему что-нибудь скажи.
Я назвала Дика всеми ласковыми словами, которые только могла придумать.
- Ну как? - спросила я, когда мама вновь завладела трубкой.
- Он шевелил ушами и поворачивал голову то в одну сторону, то в другую, прислушиваясь. По-моему, ему понравилось.
Сделав доброе дело, я со спокойной душой и чистой совестью вышла
С уважением, Андрей.