происходит!
Сейчас я лежала и не могла разобраться в своих чувствах. Тревога не унималась, но обрела более чёткое направление. Я поняла, что истоки её не в предчувствии неприятностей дома, а в чём-то ином. Что-то я упустила из виду, что-то очень важное. Чем больше я об этом думала, тем яснее понимала, что меня мучает какое-то событие, свидетелем которого я была, а может, это был разговор, имеющий тайный смысл. Но как вспомнить то, о чём не имеешь понятия? Кто, когда и что сделал? Кто, когда и что сказал? Это могло быть всего только слово, но его надо отыскать среди массы пустых слов, которые мы постоянно произносим. Вот говорили бы люди только о важном, задача была бы не так сложна. Только ведь при этом жизнь потеряет смысл. Исчезнут шутки, каламбуры, красочные описания. Даже художественная литература исчезнет, уступив место самой сухой публицистике.
Часто, когда я забываю какое-то слово (с каждым бывает), я мысленно по очереди называю все буквы алфавита. Одни из них не вызывают никаких ассоциаций, а на других останавливаешься подольше и принимаешься вспоминать, не на эту ли букву начинается слово. В большинстве случаев этот метод срабатывает. Вот и сейчас я решила им воспользоваться, но перечисляла не буквы алфавита, а принялась мысленно перебирать всех знакомых и полузнакомых людей, связанных с Марининой дачей. Не так уж много их было: Марина, Аня, Катя, Михал Михалыч, строители Павел, Паша и Толя, Николай, Михаил, уборщица Юля, соседка Таня, её мать, противные дети, которых я, кстати, не видела, её подруга, с которой я разговаривала по дороге на рынок. Вот, вроде, и всё. Была ещё продавщица семян, с которой мы много говорили, пока я рассматривала и отбирала её товар, но вряд ли она могла сообщить мне что-то такое, отчего я среди ночи проснулась и не могу заснуть.
Мне вспомнился разговор между Михал Михалычем и Юлей, очень подозрительный разговор, в котором я поняла лишь то, что к Юле приставал хозяин дома, пока был жив. Нет, меня разбудило воспоминание не об этой беседе. Может, всё дело в соседке с её детьми? Она обвинила Марину в том, что именно Марина велела вызвать милицию и даже выдумала её реплику: «Позвони в милицию». Стоп! У меня в голове стало что-то проясняться. «Позвони в милицию». «Позвони в милицию». «В милицию позвони». А! Вот как было дело! Марина уже на дороге крикнула мне: «Милица, позвони!» Конечно же! А соседка не сообразила, что существует имя Милица (да и кто это сообразит, хотя имя православное и вполне законное), и нечистая совесть подсказала ей: «В милицию позвони!»
Мне стало приятно от осознания своего ума. Ведь никто не догадался, чем вызвано беспокойство соседки, только я. Мне даже захотелось разбудить Аню и рассказать ей о моём озарении, но она так сладко спала, что я раздумала. Ничего, вытерплю как-нибудь до утра, а тогда и сообщу потрясающую весть.
Моя радость длилась недолго, потому что я отчётливо поняла, что, вспоминая главное, разгадала второстепенное, а до по-настоящему важного воспоминания так и не добралась. Приятное возбуждение улеглось, и я вновь погрузилась в мучительную неизвестность. Наверное, почти у каждого хоть раз было такое чувство, что он забыл что-то важное, и это носится вокруг, манит, дразнит открытием, возможно, способным повлиять на всю дальнейшую жизнь, а в руки не даётся. После этого наваждения остаётся томительная пустота. Вот и я сейчас мучилась, перебирая воспоминания, но не способная ухватиться за нужный эпизод.
Может, это связано с Михаилом? Он мог о чём-то обмолвиться в разговоре, а мы этого не заметили. Сейчас эта оговорка пытается пробиться сквозь пласт других воспоминаний, а я не могу понять, в чём она. Или Николай о чём-то упомянул? А может, вспоминать надо не то, что связано с дачей, а то, что происходило ещё в Москве?
Аня зашевелилась и открыла глаза.
- Не спишь? - спросила она.
- Проснулась и не могу заснуть, - ответила я. - Хочешь знать, почему так всполошилась соседка?
- Какая соседка?
- Таня, у которой пакостные дети.
- Нашла о ком думать среди ночи! Завтра нам рано вставать и идти на рыбалку, а ты размышляешь о какой-то дуре.
- Помнишь, Марина всё интересовалась, сколько раз в день я звоню домой?
- Это всех забавляет, не только Марину, - сказала Аня, зевая.
- А на дороге она мне крикнула: «Милица! Позвони!»
- Ты думаешь, что соседка не так поняла? - догадалась Аня. - Подумала, что Марина хочет, чтобы ты вызвала милицию?
- Конечно.
- Завтра надо будет это рассказать. Пусть посмеются. Всё, Мила, давай спать, а то в голове мутится.
Она повернулась на бок, и по ровному дыханию я поняла, что она сейчас же заснула. А я осталась наедине со своими мыслями. Что же меня беспокоит? Чьи слова не дают мне покоя? Теперь я поняла, что это были именно слова, а не наблюдение. Промучившись ещё больше часа, я решила, что сойду с ума, если не заставлю себя перестать ломать голову над неизвестной проблемой.
«Тайна невспомненных слов… - придумала я недурной заголовок. - Нет, невспоминаемых… Опять не то…»
Я поняла, что начинаю бредить, и принялась считать, но всё время сбивалась. Под конец я всё-таки на короткое время заснула, но и во сне продолжала терзаться воспоминаниями о каком-то мальчике, сказавшем что-то, могущее послужить разгадкой тайны его происхождения…
Когда я вновь проснулась, часы показывали половину шестого утра. В голове теснились идеи насчёт новой книги, очень приличные идеи, хоть сейчас садись и пиши. Потом пришло воспоминание о ночных терзаниях и… в мозгу стало проясняться. Теперь придти к разгадке показалось мне делом нетрудным. Надо было вспомнить о Сергее, именно о Сергее, а не о ком-нибудь другом. Кто мог рассказывать о Сергее? Только Марина. Мы могли рассуждать о призраке, а о нём самом как человеке мы могли судить только со слов Марины. Что же она рассказала? Он терпеть не мог её мать. Нет, не то. Что-то, связанное с его смертью. И всё сразу стало мне понятно. Мы говорили о наших новых знакомых, я упомянула, что у Михаила большой животик, Аня, разумеется, встала на его защиту и сказала, что Николай похож на орангутанга и у него заросшая грудь. Я упомянула про растительность на груди у Михаила, а Марина решила, что всё это пустяки. Потом она рассказала, что Сергей в темноте казался медведем, настолько зарос шерстью. Вся грудь у него была волосатая до самой шеи, руки, ноги. Но если он был покрыт густой шерстью, то как же Марина сумела опознать его труп? Она говорила, что узнала его по родинке... Нет, не по родинке, а по родимому пятну в виде красного цветка. Она ещё упомянула про миледи с её клеймом в виде лилии. Родимое пятно в виде красной лилии. Как же она могла его разглядеть при такой растительности? Так что ещё неизвестно, Сергей ли был растерзан на дороге или кто-то другой. Может, Сергей жив и где-то скрывается от Марины? Может, он прячется на чердаке, запугивает и пытается довести её до сумасшествия? Сначала он притворяется собакой, которая воет и не может выбраться наружу, а потом начнёт бродить по дому, появляясь перед ней внезапно, чтобы было страшнее. Может, и появлялся, недаром Марина говорила, что видела его. Правда, она говорила, что видела его во сне, будто он шёл к ней, чтобы сделать что-то плохое. Но может, это было наяву, а утром ей лишь казалось, что это был кошмарный сон? Насмотрелся фильмов про то, как нелюбимых жён сводили с ума всякими мистическими ужасами, и решил осуществить это на деле, а поскольку очень кстати подвернулся растерзанный человек, которого невозможно было опознать, а Марина признала его за мужа, то он и воспользовался случаем изобразить из себя призрака.
Я опять пришла к прежнему несоответствию. Марина опознала труп по родимому пятну. Как она могла это сделать? Если человек был растерзан, то всюду должна быть кровь, так что волосы на груди должны были слипнуться, а она сразу же на месте его опознала. Как такое могло быть?
Я была в полнейшей растерянности, не зная, к какому выводу придти, и мысли метались среди хаоса догадок, противоречащих друг другу. Мне хотелось с кем-то поделиться сделанным открытием, но я ещё не могла до конца его постигнуть, и только это помешало мне сразу же посоветоваться с Аней. У Марины не потребуешь объяснений, потому что она вновь предстала передо мной Тладиантой Сомнительной и я чувствовала естественную настороженность. Катя была слишком занята хозяйственными делами, и все её помыслы были сосредоточены только на них, так что не стоило загружать её лишними проблемами. Лишь с Аней я могла бы поговорить об этом, но во мне бурлила такая мешанина чувств, что я не смогла бы сейчас связно изложить пришедшие мне в голову соображения. Нет, сначала мне нужно было самой всё обдумать, привести в какую-то систему свои мысли, а уж после этого осторожно подготовить Аню к восприятию неожиданного открытия.
К счастью, подвернулась эта самая рыбная ловля и мы должны были уйти из дома до того, как Марина и Катя встанут, а то мне было бы нелегко встретиться сейчас с хозяйкой. Я рассчитывала, что, пока мы будем сидеть на берегу каждый над своей удочкой, у меня будет время придти в себя и продумать свои будущие действия.
- Пойдём, захватим с собой еду, - сказала Аня, одевшись и совершив утреннее омовение. - Катя нам ещё вчера что-то приготовила. Сказала, что на нижней полке холодильника лежат три свёртка и большая бутылка, так что мы ничего не перепутаем. Будем завтракать?
Счастливая Аня могла думать о такой ерунде, а я изо всех сил старалась не показывать, что меня гнетёт страшное открытие.
- Мила, что с тобой? Ты какая-то неживая. Вот что значит не спать ночью. Просыпаюсь и вижу: сидит и думает. Правда, ты хорошо догадалась про милицию. Милица, милиция… Можно спутать. Это когда мы привыкнем, что они уже не милиция, а полиция, твоё имя не спутаешь с их заведением… Да что с тобой? Ты словно оглушённая.
Я опомнилась. Нехорошо, когда по лицу человека сразу можно угадать его настроение. Надо взять себя в руки и сделать вид, что ничего не случилось.
- Я не знаю, надо нам завтракать или нет, - ответила я.
- Может, выпить по чашке кофе?
Мы наскоро заварили кофе и выпили. Он показался мне на редкость невкусным.
- Пошли, - скомандовала Аня.
Глава 17
Рыбалка
Мы вышли за ворота. Тишина, безлюдье, утренняя прохлада. Воздух, может быть, и был бодрящим, но с непривычки он мне не понравился, показался слишком сырым. Асфальт был мокрым от росы, и я подумала о том, что нам скоро придётся идти по траве, а на нас надеты легкие туфли. У меня на даче про это не забудешь, потому что, едва выходишь из дома, сразу оказываешься с мокрыми ногами, а здесь привыкаешь к почти городским удобствам.
Николай нас уже поджидал.
- Дамы, что это вы оделись, как на обычную прогулку? - спросил он. - Там же с утра будут комары, сырость.
Сам он был в брюках, заправленных в резиновые сапоги, и в штормовке. Типичный рыболов.
- Ничего, переживём, - решила Аня.
Он с сомнением на нас посмотрел, ничего не сказал и сделал несколько шагов по дороге, но потом остановился.
- Мила, пока мы не ушли, быстренько вернитесь домой и захватите какие-нибудь куртки, - решительно распорядился он. - Не хватало только, чтобы вы обе простудились. К тому же, когда на вас набросятся полчища комаров, вы не почувствуете прелести рыбалки.
Я пришла к
С уважением, Андрей.