дверь, вы опять спуститесь на второй или даже на первый этаж и покараульте, - попросил старик. - Всё-таки боюсь я, что Катя вернётся. Замок - дело тонкое: если я буду знать, что в случае чего вы мне дадите сигнал, то я буду работать спокойнее.
- Не вернётся она, - успокоила его Аня. - Если она до сих пор не вернулась, то вернётся ещё нескоро. Она не просто на прогулку ушла, а на свидание.
Садовник ничего не ответил, а как-то растерянно потоптался возле двери и принялся её запирать под нашими заинтересованными взглядами.
- Вы, Михал Михалыч, не волнуйтесь, - обнадёжила я старика. - Мы ничего не расскажем ни Марине, ни Кате.
- Могила, - подтвердила Аня.
- Спасибо, - поблагодарил старик.
Он удалился, причём вид у него был озабоченным и рассеянным, словно он что-то забыл или потерял и пытается вспомнить, что именно.
- Совсем он замучился со своими переживаниями, - пожалела его Аня. - Это же надо, сколько времени пытался добраться до окна и убрать свою трубку! Чуть шею себе из-за этого не сломал. Я же тебе всё время повторяла, что мы на него возводим напраслину. Не мог он сделать ничего плохого.
- Какая детская месть! - засмеялась я. - Надо же додуматься таким образом пугать Сергея!
- И жаль, что он погиб раньше, чем провёл ночь в доме, где воет призрак! - мстительно проговорила Аня. - Грубый, наглый.
- Если он погиб, - напомнила я.
- А куда же он, по-твоему, делся? Это не он шумел на чердаке, не его чуяла собака. Ясно, что погиб. Трагическое стечение обстоятельств: погиб примерно в то же время, как и тот несчастный на дороге. А Марина была так ошеломлена и перепугана, что опознала тело, не особенно приглядевшись.
- Я совсем об этом забыла, а надо было бы спросить об этом у Михал Михалыча, - начала я.
- О чём ещё? - с неудовольствием спросила Аня.
- Кто бил посуду? - пояснила я. - Чайник и две чашки могла разбить Катя. Сахарницу в сумке мог уронить сам Михал Михалыч, ведь ясно, что это он пробирался наверх в тот день и оставил землю у входа на чердак. Но как быть с последней чашкой? Кати не было в столовой, когда она упала. И мы уже выбежали оттуда. И упала она не туда, куда должна была упасть естественным путём.
Аня втянула в себя воздух, даже щеки оттопырила, потом медленно его выдохнула.
- Знаешь, Мила, я думала, что ты умнее.
Неожиданное высказывание, но мысль не новая.
- Я тоже иногда так думаю, - призналась я, начиная кое о чём догадываться.
- Это я разбила чашку. Когда все бросились за Чупой, я захватила со стола чашку Марины и уже в дверях бросила её поближе к столу. А уж куда она упадёт, я не задумывалась.
- Зачем? - не поняла я.
- Ты меня очень напугала тем, что Маринка догадается о том, что это мы виновны в гибели её любимого сервиза, и нам придётся покупать ей дорогой сервиз взамен, вот я и решила доказать ей, что мы здесь совсем ни при чём и что чашки бьёт кто-то невидимый. Понимаешь, когда Катя восторгалась кухней, мне страстно захотелось сделать у себя ремонт. Его делали давным-давно, ещё при моих родителях. Денег у меня особых нет, вот я и захотела собрать их хотя бы на косметический ремонт, на евроремонт я не замахиваюсь.
- А мне ты не могла об этом сказать?
- Могла, но… не могла. Стыдно было. Михал Михалычу тоже было стыдно признаться в том, что он натворил. Вот и мне было стыдно. А что теперь делать, я не знаю. Как объяснить Марине, что это не призрак шумел на чердаке и бил посуду?
Я сама не знала, как поступить. Выручило меня нежданное воспоминание. Мне часто приходят в голову отрывки из книг и фильмов, причём совершенно неожиданно и порой не к месту. Сейчас мне вспомнился эпизод из фильма «По семейным обстоятельствам», где речь идёт, кажется, о разбитой вазе. «Людям нужны легенды!» - сказала молодая героиня своему мужу.
- А мы ничего не будем объяснять, - решила я. - Людям, действительно, нужны легенды. Пусть Марина думает, что в её доме обитал призрак. Это и романтично, и безопасно, потому что никакого призрака здесь нет и не было. Пусть это не та легенда, которая даёт возможность человеку приобщиться к чему-то героическому, почувствовать и себя причастным к чему-то значимому и прекрасному, но всё равно полезна хотя бы тем, что Марина будет думать не только о сиюминутном и суетном.
- Ты словно к лекции готовишься, - сказала Аня. - Будет думать не только о сиюминутном и суетном. Скажи проще: задумается о душе.
- Примитивно, но верно, - согласилась я. - У меня тоже не горы золотые, и родители у меня пенсионеры, и ремонт тоже не помешал бы.
Аня повеселела.
- Значит, договорились делать вид, что призрак был, но исчез?
- Договорились. Только призрак-то исчез, а кто-то живой, кого чует собака, всё равно ходит по дому. И крест у Марины кто-то забрал, чтобы повесить на зеркало под платком. И не забывай, что, хоть Михал Михалыч и говорит, что Марина не могла ошибиться при опознании тела, мы с тобой знаем, что на дороге лежал не Сергей.
Аня опечалилась. Она-то уже рассчитывалась отбросить все помыслы об этом деле.
- Всё как-нибудь объяснится, - решила она.
Глава 40
Объяснение, объяснение и ещё раз объяснение
Катя пришла с прогулки сияющая.
- Девочки, вы не сыщите человека, счастливее меня, - сообщила она ещё с порога. - Я-то думала, что в мои годы мне остаётся лишь завести кота и спокойно дожидаться пенсии, но оказалось, что у меня может сложиться и личная жизнь. Думайте про меня, что хотите, но я влюблена, как будто мне всё ещё шестнадцать лет… от шестнадцати до двадцати… нет, пожалуй, до тридцати… пяти. Словом, я вновь ощущаю себя молодой и красивой.
- Теперь тебе не потребуется заводить кота, - сделала вывод Аня.
- А я-то радовалась за твоего будущего кота, - подхватила я. - Думала, что ты накупишь ему игрушечных мышей в известном Марине магазинчике.
- И накуплю, - согласилась Катя. - И мышей накуплю, и всяких рыбок… Я и настоящую рыбу буду ему покупать, потому что Мила говорит, что все эти собачьи-кошачьи консервы вредны. А кота заводить мне теперь не надо, потому что кот у меня, можно сказать, уже появился.
- Это кто же? - не поняла Аня. - Ты имеешь в виду Михаила? Кошачьи консервы ему, действительно, не нужны, а рыба - это хорошо. Только зачем ему игрушечные мыши? И знаешь, дорогая, лучше не называй его котом. Когда мужчина - кот, это нехорошо.
Катя захлебнулась от смеха и чуть не села мимо стула.
- Котик - это ещё куда ни шло, - подсказала я. - Но кот… Это что-то нехорошее.
- Я.. Ой! Ха-ха-ха!.. - надрывалась Катя.
- Может, её водичкой сбрызнуть? - предложила я. - Я слышала, что от смеха можно погибнуть. Отец Бомарше умер от смеха, когда сын читал ему «Севильского цирюльника», причём умер не в переносном смысле, а буквально.
Теперь хохотала Аня. Люди часто смеются там, где нужно и можно посочувствовать.
- У Михаила… - начала Катя… - Ха-ха-ха…уже есть… Ой, не могу! Да ну вас!
- Кот у него есть, - сказала я то, что не могла докончить Катя. - Теперь понятно. Только это не смешно, потому что я рассчитывала, что ты осчастливишь какого-нибудь уличного котёнка, а не воспользуешься готовым котом.
Аня зажала себе рот, чтобы умерить приступ смеха. Сидевшая возле нас Чупа с сочувствием следила за нами.
- Он, оказывается, очень любит животных, - принялась объяснять Катя, успокоившись. - А кот у него хромой. Он подобрал его на помойке со сломанными лапами. Не то он упал откуда-то сверху и его отнесли к помойке умирать, не то кто-то специально перебил ему лапы. Михаил думает, что кот упал, а хозяева решили, что он всё равно умрёт, оттащили к помойке, прикрыли газетой и ушли. На нём была газета, но, когда Миша шёл мимо, она наполовину сползла с кота, а иначе он так бы и не заподозрил, что здесь лежит кот. Он его отнёс в ветеринарную клинику, а там ему сказали, что кот выживет, но останется калекой. Однако калека он условный: костыли ему не требуются. Он прыгает и лазает, как обычные кошки, только прихрамывает, когда ходит.
Мне стало приятно от известия, что художник добрым человеком не только казался, но и в действительности им оказался. Только, делясь своей радостью, Катя забыла про чувства своей подруги, а она слишком демонстрировала довольную улыбку, чтобы это казалось естественным. Конечно, в её душе бушевала буря. Ей и обидно было за себя, и жалко только что обретённой и уже утраченной любви, да ещё так некстати проявились хорошие качества Михаила. Можно было гордиться Аней за её стойкость, ведь она выдержала восторженные рассказы до конца, не вставив собственного горького слова.
- Что это я? - спохватилась, наконец, Катя. - Извини меня, Анечка.
- За что? - спросила та. - Ему понравилась ты, и я ничего не смогла бы изменить, даже если бы захотела. А я не хочу. Лучше я поищу какую-нибудь театральную студию для взрослых и буду там общаться с людьми, близкими мне по духу. Честно тебе признаюсь, что живопись меня не очень привлекает. Мне было бы трудно каждый день слушать про картины.
Катя кивнула.
- А я поняла, что мне про это слушать интересно, особенно про его картины.
Марина застала нас за мирной беседой и, выслушав про достоинства Михаила, сказала:
- Я, конечно, надеялась, что ты подождёшь с такими… м-м-м… глобальными объяснениями, но, видно, не судьба. Хорошо хоть, что Михаил тоже обеспеченный человек. А кто знает, может, он даже богаче Петра.
- Да нет, он совсем не богат, - засмеялась Катя. - Он мне признался, что за границей обедал в ресторанах лишь пару раз, когда его пригласили чисто случайно на юбилеи одного скульптора и одного архитектора. Он для них выполнял какие-то работы, поэтому им было неудобно его не пригласить. Причём, он даже не понял, какие это были рестораны по звёздности. Он вообще предпочитает домашнюю еду. А за границу он ездил всего несколько раз, но для этого специально копил деньги. Он сказал, что надо время от времени бывать в музеях мира и учиться на шедеврах.
- Глупые дети из восьмидолларовой квартиры, - с глубоким вздохом подвела итог Марина.
- Почему из восьмидолларовой? - удивилась Катя. - Я была бы рада платить восемь долларов, но я плачу больше восьмидесяти. Где ты только видела такие цены?
У меня в памяти теплилось далёкое воспоминание. Высказывание Марины было связано с какой-то книгой. Но вот с какой?
- Есть такой рассказ у О’Генри, - объяснила та. - В восьмидолларовой квартирке жили молодые супруги. Муж продал часы, чтобы купить жене черепаховые гребни, а жена продала свои роскошные волосы, чтобы купить мужу цепочку для его часов. Вот и у вас кончится тем, что ты продашь последние туфли, чтобы купить своему ненаглядному краски.
- Кому могут понадобиться мои туфли? - спросила Катя.- Кто их купит? Их и даром не возьмут.
- Променять богача на нищего! - недоумевала Марина. - Я-то думала, что этот Михаил при деньгах, поэтому была спокойна, что ты предпочла его… Катя, ты будешь жалеть о своём поступке.
Я не была согласна с мнением Марины, но промолчала. В конце концов, это было делом Кати решать, кого она предпочитает иметь рядом. Я не была влюблена в Михаила, но я бы тоже выбрала в спутники жизни его, а не «партнёра», если бы пришлось срочно выходить замуж и выбирать между ними двумя.
Когда мы поужинали и сидели за столом, допивая чай, Катя обратила внимание на тишину, царящую в доме.
- Как странно, - сказала она. - Не воет.
- Это здесь не слышно, - безнадёжно возразила хозяйка. - Поднимемся наверх, и концерт на всю ночь будет нам обеспечен. А
С уважением, Андрей.