удовлетворён уже тем, что его не повесят, а у вас нет и этого слабого утешения.
У Ани рот раскрылся шире, чем это дозволяли приличия, а Николай оторопел и явно не знал, что ответить.
«Не поняли, -недоумевала я. - Почему не поняли?»
- Согласно английской поговорке «Кому суждено быть повешенным, тот не утонет», - пояснила я.
Николай засмеялся, а Аня перевела дух.
- Я о тебе чуть было не подумала плохо, - призналась она.
«Вот почему не поняли! - сообразила я. - Не знают, на что эта шутка опирается. Но ведь и мои читатели не поймут её. Как только приду домой, сразу же напишу на бумажке, что надо и в роман вставить упоминание об этой поговорке, и тогда всё будет очень хорошо. Но какой же надо быть предусмотрительной, когда пишешь, а тем более, когда разговариваешь!»
- Я тоже не додумался, - согласился Николай. - Почему, говорю себе, меня могут повесить? За что? Кстати, куда вас сводить или свозить?
Я представила, как он будет гулять с нами, преодолевая слабость, и предложила:
- А давайте устроим сегодня день полного отдыха. Пойдём сейчас на пляж и спокойно посидим. Конечно, ещё прохладно загорать, но солнце светит и нам будет хорошо.
- Можно, если Аня не против, - согласился Николай, по-моему, очень довольный.
- Аня никогда и ни по какому поводу не против, - ответила моя подруга.
Мы пошли в сторону рынка и заодно купили булочки и воду, чтобы не отходить от сложившейся традиции. Видя, как осторожно, чтобы не тревожить руку, Николай опустился на песок, я поняла, что поступила правильно.
- А как ваш призрак? - спросил он.
- А его никогда и не было, - брякнула Аня.
- То есть? - не понял Николай. - Как это не было? А кто же выл на чердаке? Сама Марина?
- Язык мой - враг мой, - проговорила я, укоризненно глядя на Аню.
- Ой, извини, Мила. Как-то само сорвалось. Только вы, Николай, никому об этом не говорите.
- Не скажу, раз вы просите, только вот понять бы, о чём.
- Дело очень тонкое и касается не нас, а Михал Михалыча, - объяснила я. - Аня проболталась, а я теперь не знаю, что делать. Мы дали ему слово, что будем молчать.
- Я Михалыча уважаю, - сказал Николай, - и никогда во вред ему ничего не сделаю. Вы смело можете мне доверить любую его тайну, и она будет в большей сохранности, чем у вас. Впрочем, если не решаетесь, то и не говорите: сам догадаюсь. Старик что-то спьяну натворил?
Теперь уж скрывать нашу тайну не имело смысла, и мы обо всём рассказали.
- Только никому, ни единой живой душе, даже лучшему другу… - заклинали мы его.
Николай хохотал.
- Ну, и дед! - восторгался он. - Это же надо учудить! А вы-то боялись призрака!
- И посуду бил тоже не призрак, - сообщила я. - Большую часть разбила Катя, одну чашку - Аня, а Михал Михалыч случайно задел пакет с сахарницей, он и упал на пол.
- И этот пункт вычеркнем, - кивал Николай. - Я тут в уме составил план событий на вашей даче. Чердак и чашки оттуда удалил. Что осталось? С крестом разобрались…
- Не совсем, - остановила его Аня. - Мы не знаем, кто его украл у Марины и зачем повесил под платок.
Николай помолчал, соображая.
- Допустим, - согласился он. - Что ещё?
- Кого чует собака? - высказала я тревожащий меня вопрос. - Кто подходит к двери спальни Марины и Кати? Чупа то бросается в ванную, словно там кто-то прячется, то ночью рычит и рвётся из комнаты.
- Пункт второй, - сказал Николай.
Аня значительно поглядела на меня, но озвучить третий пункт «Где Сергей?» мы не могли.
- Теперь расшифровать бы эти оставшиеся два пункта, и дело можно будет сдавать в архив, - подвёл итог Николай. - А я обязательно дознаюсь, где тут со… Это слово даже произносить не хочется, поэтому не буду доканчивать поговорку.
При этом он так нежно погладил больную руку, что мы засмеялись, несмотря на всё сочувствие.
Поговорив, закусив и вдоволь належавшись на пляже, мы встали. Николай вознамерился нас проводить, но мы дружно запротестовали.
- Идите домой и ложитесь, - настаивали мы. - Мы благополучно дойдём сами и не заблудимся.
Наш постоянный спутник дал себя уговорить.
- Надо же, как неудачно он встретился с этой собакой! - восклицала Аня дорогой.
- Удачно, что она его не загрызла и руку не перекусила, - соглашалась я. - Кость могла бы срастись неправильно, пришлось бы ломать ещё раз. А если бы она повредила ему сухожилие, то рука осталась бы навсегда скрюченной.
- Просто ужас! - подхватила Аня. - Вешать надо таких собаководов! Сорока дней не прошло со дня одной трагедии из-за собаки, так им всё неймётся! На месте Николая, я бы это дело так не оставила. Обязательно бы дозналась, кто выпустил без поводка и намордника зверя.
- А как это узнаешь? - спросила я. - Помню, в какой-то газете написали про подобный случай. Только дело было не в темноте, а не то утром, не то вечером, но при свете. На пожилого человека набросилась собака и всего его изгрызла. Жена не могла её отогнать. Прибежал молодой человек, быстренько забрал свою собаку и увёл её. Больше его не видели. Кто он, откуда, женщина так и не узнала.
- А мужчина?
- Он всё повторял: «Рука! Нога!..» А потом быстро умер. Собака перекусила ему какие-то важные жизненные органы.
- Всё! Хватит! - взмолилась Аня. - Не могу слышать про такие ужасы! Бедный Николай!
- Счастливый Николай, - поправила я. - Везучий Николай. И остался относительно цел, и с другом помирился. Правда, с другом он бы всё равно помирился, раз тот даже побежал возвращать его назад. Видно, Петру не слишком-то уютно вращаться лишь в кругу себе подобных предпринимателей, хочется живого человеческого общения.
- И я его понимаю, Петра то есть. Мне бы тоже не хотелось прерывать дружбу с таким человеком.
«А нам придётся прервать наше знакомство через пять-шесть дней», - подумала я, и мне стало горько.
Дома Катя возилась на кухне. Она чувствовала свою вину перед Аней, хотя никакой вины не было, поэтому старалась нас всячески ублажить. Когда подошло время обеда, мы поставили её стараниям высшую оценку.
- Вот и хорошо, что вам понравилось, - сказала очень довольная Катя. - А то я впервые делала такой суп и второе, и немного волновалась, как получится.
На прогулку Катя сама взяла собаку. Видно, Чупа им с Михаилом не только не мешала, но и вносила уют и непринуждённость.
- Да, - проговорила Аня, горько покачав головой. - Насильно мил не будешь. Как я ни старалась его заинтересовать, но появилась Катя - и он влюбился в неё. Счастливый человек! Всё жаловалась, что никуда не выходит, ни с кем не может познакомиться, а к ней два жениха сами прикатили.
- У кого какая судьба, - ответила я.
- Да уж! Видно, нам с тобой судьба уготовила счастье коротать дни в одиночестве. Будем старыми, а стакан воды подать нам будет некому.
- Почему вы все массово прицепились к этому доводу! - возмутилась я. - Вот и мне многие это говорят. Выходи, советуют, замуж, а то в старости воды некому будет подать. Выйду, предположим, я замуж. И что? Прямо так муж и будет мне воду носить! Он ведь тоже женится с дальней целью иметь водоносчицу в старости. Он рассчитывает, что не он будет ухаживать за больной и немощной женой, а жена - за ним.
- И правда, - удивилась Аня. - Ещё неизвестно, может он поспешит развестись с женой, если та заболеет… Я не про Михаила говорю, он кажется порядочным человеком, а вообще…
- Я недавно перечитывала Есенина, - начала я, и, обнаружив, что лицо у Ани приняло издевательски-покорное выражение, поспешила досказать. - Я не собираюсь читать тебе всё его стихотворение, потому что не помню его наизусть, но в нём молодая невеста жалуется подругам на свою будущую судьбу замужней женщины. И кончается это стихотворение так: «Лучше жить несчастной, да без мужа».
- Вот это хорошо! - обрадовалась Аня. - Вот так я и поступаю. Пусть я буду знать, что в старости мне воды подать будет некому, чем надеяться на мужскую поддержку и не получить её.
Она развеселилась и с хорошим настроением отправилась со мной в сад.
- Жаль, конечно, что мы не можем выйти на нашу вечернюю прогулку, - сказала я.
- Почему не можем? - возмутилась Аня. - Если не хочешь сидеть в шезлонге, пойдём гулять.
- Мы не спросили у Кати, где они ходят. Не хочется их смущать, если встретимся.
- Тогда посидим. У тебя опять чёртово писание, а я вот захватила с собой Островского… Михал Михалыч! Здравствуйте.
Садовник, появившийся из дальнего конца огорода, степенно нас приветствовал.
- Теперь-то вам незачем меня выслеживать, - сказал он, - так что отдыхайте спокойно.
- А я всё-таки боюсь, что вы опять пойдёте на чердак, - пошутила я.
Старик весь напрягся, и я подумала, что ему пришлось эти дни очень нелегко.
- Там окно осталось незаделанное, без стекла, - продолжала я. - Как бы вы его не починили.
Садовника отпустило напряжение.
- Не бойтесь, не пойду, - сказал он. - Я-то пришёл сказать вам насчёт вашей собаки, Чернушки этой, то есть, Чупы.
Я чуть не вскочила на ноги, хорошо, что ворох бумаг на коленях помешал.
- Что с ней? - встревожено спросила я, уже воображая, что собаку сбила машина.
- А вот насчёт того, что она на кого-то бросается.
- Вы об этом что-то знаете? - встрепенулась Аня.
- Сначала-то я всерьёз не воспринял ваши слова, подумал, что вам это с перепугу казалось, - принялся медлительно объяснять Михал Михалыч. - Потом решил, что вы боялись шума на чердаке, от каждого шороха вздрагивали, вот собака и рычала неизвестно на что, только чтобы испугать вашего врага. Но сегодня догадался, в чём тут загвоздка.
- В чём? - в один голос спросили мы.
- А не мышей ли она чувствует? - неожиданно спросил садовник. - Не мыши ли завелись в доме? Их здесь много. Прежде-то они сюда не заглядывали, потому что Марина готовить не любит, а Катя у вас большая мастерица по этой части. Она и меня угощала своими пирогами. Хорошая, доложу вам, хозяйка. Только теперь из дома такой вкусный дух идёт, что мышей в два счёта привлёк.
Мы с Аней переглянулись и засмеялись. Объяснение оказалось настолько простым и естественным, что нам оно в голову не приходило.
- Конечно, так и есть, - согласились мы. - Это мыши.
- Мыши или крыса какая-нибудь, - подтвердил старик. - Эта собака - известная мышеловка. Она при мне однажды поймала крысу, да ловко так. Я и опомниться не успел, а она её уже съела.
- Вот откуда у неё на морде была кровь, - сказала я. - Она поймала и съела мышь.
- Вот именно, что всего лишь мышь, - подтвердил садовник. - Так что не надо ничего бояться. Сидите здесь и спокойно отдыхайте, а я пойду немного поработаю.
Он неспешно удалился, а мы долго не могли придти в себя от прозаического объяснения мистической тайны.
- Выходит, это не Сергей, - сказала я.
- А ты-то уж навоображала! - подтрунивала надо мной Аня. - Насочиняла всяких романтических историй. Сергей, видите ли, прячется в ванной и топчется под дверью спальни Марины.
Я промолчала, потому что, хоть у меня и был козырь в виде неправильно опознанного трупа на дороге, но я чувствовала, что прав, скорее всего, садовник. Только вот кто украл у Марины крестик?
- Подожди радоваться, - прервала я веселившуюся Аню. - У Николая в списке числилось два пункта загадок, а у нас - три. Теперь у него остался один пункт, а у нас - два. Кто украл крест, и где Сергей?
У моей подруги уже нервы не выдерживали трёхнедельного напряжения, поэтому она только отмахнулась от меня:
- Успокойся. Придёт время, и всё само собой разъяснится. Главное, ты подумай о том, какой эффект это вызовет. Представляешь: сидим мы за ужином, и вдруг Чупа бросается за
С уважением, Андрей.