на этот раз с неподдельной радостью.
Он взглянул на неё и потупился.
«Может, сегодня мы всё-таки услышим объяснение в любви?» - подумала я.
- Мне показалось, что сюда заходил Пётр, - пробормотал Михаил.
- Да, он только-только ушёл, - ответила Марина, переводя глаза с гостя на Аню, потом на Катю, а мельком взглянув и на меня, причём мне почудилось, что она мне слегка подмигнула.
- Как жаль, что я его не застал! - проговорил Михаил.
Я поняла, что он специально не заходил при Петре, а околачивался где-то поблизости, выжидая, когда же тот уйдёт. Что-то между ними произошло, какая-то ссора.
- Выпейте чаю, Михаил, - предложила Катя с милой приветливостью хозяйки.
- Спасибо. С удовольствием.
Он хотел было сказать что-то ещё, наверное, предложить свою помощь, но не успел, потому что Катя уже ушла на кухню и быстро вернулась с чашкой и тарелочкой.
Чтобы не смущать гостя, мы тоже вынуждены были налить себе чаю, который «шкелет» заново заварил, и вяло жевали рогалики и печенье. Михаил отдавал большее предпочтение мясному пирогу. При этом он пытался занять нас беседой, но, так как говорить он умел только о своих будущих картинах, притом часто прерывался, теряя нить рассуждения, мы мало почерпнули из этого монолога.
- Очень хорошая погода, - проговорила излучавшая счастье Аня. - А завтра, наверное, будет ещё лучше.
- Да, верно, - согласился Михаил, бросив на неё быстрый взгляд и отводя глаза. - Вот я хочу спросить: почему вы, Катя, никогда не выходите погулять со своими подругами?
- Я собираюсь… - забормотала Катя. - Прежде я не могла… А теперь…
- Что, если я приглашу вас завтра на прогулку?
Для меня эти слова были громом среди ясного неба. Представляю, что должно была испытывать Аня. Её улыбка, достаточно прочно прилепившаяся к образу счастливой женщины, не исчезла, но стала очень жалкой. Я подумала, что, к счастью, Катя не имеет намерения выходить замуж, поэтому отвергнутый кавалер должен будет вернуться к любящей его Ане.
- Я не против, - смутилась Катя.
- Я зайду за вами часа в два? - спросил Михаил.
Получив согласие, он не замедлил откланяться.
- Так, - значительно произнесла Марина.
На покрасневшую Катю было жалко смотреть.
- Пойду мыть посуду, - сказала она, не поднимая глаз.
Она торопливо перетащила в кухню всё, что стояло на столе, и больше не появлялась.
- Вы мне обещали, что выдадите замуж Аню, - напомнила Марина.
- Мне это тоже обещали, - печально согласилась Аня. - Милица обещала.
Я чувствовала ещё большую неловкость, чем Катя.
- Расчёт был верным, - оправдывалась я. - Но в него вкралась ошибка.
- Вкралась ошибка! - повторила Марина. - А как теперь быть с Петром? Катя! Катя, не делай вид, что ничего не слышишь! Иди сюда!
«Шкелет» вышел к нам.
- Что я теперь должна сказать Петру? - спросила Марина.
- Девочки, извините, - принялась каяться Катя. - Аня, ты меня прости. Я знаю, что Михаил тебе очень нравится, но он такой интересный человек, что я… Я не могла сказать, что не могу пойти с ним завтра погулять. Мне он тоже… очень симпатичен. Он такой милый… и добрый… Мне кажется, что я влюбилась в него с первого взгляда. Только не подумайте, что мне нужны его деньги. Пусть он сколько угодно обедает в самых дорогих ресторанах, но я бы любила его не меньше, если бы он еле сводил концы с концами. Дело в самом человеке. Хочешь, Аня, забери себе Петра. Он, наверное, ещё богаче.
- Очень мне нужен этот Пётр! - пренебрежительно сказала Аня. - Да и Михаил, как я теперь поняла, тоже для меня не совсем подходит. Мне нужен кто-то… другой. Забирай его себе и ни о чём больше не думай.
Сейчас она, действительно, играла, причём играла неосознанно, а потому очень естественно. Она полностью справилась со своими чувствами, сделала вид, что понимает подругу, прощает её и даже готова разделить её радость. Любая женщина прекрасно бы поняла, что в душе она готова рыдать, и оценила её стойкость.
Зарыдала она уже в нашей спальне, когда мы разошлись на ночь, зарыдала неслышно, уткнувшись в подушку, чтобы о её горе не знали Катя с Мариной.
- Говорят, что всё, что Бог ни делает, всё в лучшему, - напомнила я.
Ане эта истина не показалась утешительной.
- Как Катя могла? - горько проговорила она, не забыв приглушить голос.
Мне на ум приходили только религиозные доводы.
- Поступайте с людьми так, как бы вы хотели, чтобы поступили с вами, - сказала я.
- А если с ней бы так поступили? - всхлипывала Аня.
- А представь себя на её месте, - предложила я, всей душой желая примирить подруг. - Ты бы отказалась от предложения Михаила пойти на прогулку и… вероятного предложения другого плана.
Аня даже затихла, пытаясь сообразить. Я не дала ей возможность ответить.
- Нет, не отказалась бы. Ты бы не замедлила согласиться, причём прекрасно бы понимала, что причиняешь ей боль, но не смогла бы себя переломить. Что поделаешь, если Михаил нравится вам обеим, но выбрал он именно её? Неужели из-за этого ты рассоришься с Катей? Постарайся вырвать его из сердца… Ну, влюбись в кого-то ещё… Может, правда, тебе обратить внимание на Петра? Не скажу, что он мне нравится внешне, да и по характеру…
- Вот и мне тоже, - горько согласилась Аня. - И внешне, и по характеру. И я ему тоже не нравлюсь. Дай мне пережить утрату. Может, потом мне будет легче.
Глава 39
Мышеловка
Правду говорят, что сильное душевное переживание можно вытеснить только таким же по силе переживанием, или, говоря словами поговорки, клин клином вышибают. Этим вечером и этой ночью мы словно забыли о призраке на чердаке и о неизвестном, которого Чупа чуяла за дверью комнаты девочек. Аня проплакала до глубокой ночи, а потом забылась тяжёлым сном, причём ей было совершенно безразлично, ходят по коридору неведомые силы или нет. Да и меня, признаться, тогда больше беспокоило её горе и неизбежная трещина в её с Катей дружбе. Впрочем, существо наверху шумело сдержанно, не так надрывно, как в прошлую ночь.
- Кажется, утро? - спросила Аня, проснувшись.
- Утро, - ответила она. - Дождь ещё вероятен, но погода почти наладилась.
Она скривилась, вспомнив вчерашний вечер, потом энергично тряхнула головой и заявила:
- Гори всё синим пламенем.
Я ждала продолжения.
- Знаешь, Мила, мне кажется, что я уже переболела любовью к Михаилу. Мне было вчера так плохо, что на сегодня горя уже не хватает. Меня словно выпотрошили, то есть, я хочу сказать, опустошили. Скажи мне он сейчас, что любит меня и хочет на мне жениться, и я не знаю, что бы я ему ответила. По-моему, он мне стал безразличен.
- Правильно! - обрадовалась я. - Зачем он тебе? Ты такая энергичная, жизнерадостная, такая приятная женщина. Что бы тебя с ним ждало? Он будет приходить с работы и вставать за мольберт, а на твою долю выпадет его обхаживать. О чём вы будете разговаривать? Ты фантазёрка, увлекающаяся натура, у тебя своих идей пропасть, а ты должна будешь всё время слушать о том, что он собирается нарисовать. Да и рисует он, если уж говорить откровенно, не ахти. Не гений.
Аня подумала.
- Да, не слишком, - согласилась она.
- Вот-вот! И ты будешь вынуждена поддерживать в нём уверенность, что он необычайно талантлив и главная его картина ещё впереди. А иначе нельзя. Хочется тебе говорить о его картинах или не хочется, но ты будешь обязана это делать. У тебя у самой могут быть радости или, наоборот, неприятности на работе. Тебе хочется поделиться ими с самым близким человеком, то есть с мужем, а ему это не будет интересно, ему бы только толковать о живописи.
- Что-то мне такая семейная жизнь не нравится, - поёжилась Аня. - Безрадостная какая-то. Жена у тебя получается, не женой, а обслуживающим персоналом.
- Или любимой плевательницей, - подхватила я. - Он не преминет изливать тебе душу, если у него что-то не заладится. По натуре он, возможно, человек добрый, хотя мы этого не знаем, но поговорить он любит именно о себе родимом.
- Любит, - согласилась Аня.
Мне пришла в голову замечательная мысль. Дело, которое я сейчас предложу своей подруге и которое всё равно бы предложила, даже не учитывая горьких обстоятельств, могло бы так увлечь её, что она быстро бы отвлеклась от всякой мысли о художнике.
- Я вот о чём подумала, - сказала я. - Если Катя уйдёт из дома (в кои-то веки!), то мы можем этим воспользоваться и расставить силки.
Я умышленно не сказала, с кем уйдёт Катя, чтобы лишний раз не травмировать душу Ани.
- Какие силки? - не поняла та.
- Ловушку на Михал Михалыча, - пояснила я. - Жаль, что он был вчера пьян. Едва ли сегодня он будет в состоянии придти. Но может, Катя и завтра уйдёт? Лучше было бы попытаться провернуть это дело сегодня.
- Почему именно сегодня? - спросила Аня.
Были две причины, почему было желательно зарядить мышеловку именно сегодня. Первая была в самой Ане. Именно сегодня надо было занять её чем-то захватывающе-интересным, интригующим. Но я могла раскрыть ей лишь вторую причину.
- Потому что у нас слишком мало времени, - ответила я. - Хорошо, если мой план сработает сразу, но Михал Михалыч может не попасться в первый же раз. Он может решить, что время для его целей неподходящее. Хотелось бы иметь побольше дней в запасе. Сколько их у нас? Сегодня он недееспособен. Завтра. Завтра у нас вторник. Вторник, среда, четверг и пятница. Всего четыре дня, а этого мало. В субботу здесь будет Марина, и Михал Михалыч не осмелится при ней пробираться в дом.
Аня задумалась.
- Чем меньше дней остаётся до нашего отъезда, тем меньше у нас шансов поймать Михал Михалыча, - сказала она.
- Почему?
- Потому что он может решить, что лучше дождаться нашего отъезда и спокойно проникнуть в дом.
Я порадовалась тому, что Аня уже способна размышлять о делах, не связанных с Михаилом.
- Скверно, - согласилась я. - Как бы нам не остаться с… неудовлетворённым любопытством.
- С носом, хотела ты сказать, - поправила меня Аня. - Встаём? Я слышу, что девочки уже шевелятся.
В этих «девочках» мне почудился залог сохранения дружеских отношений, потому что от привычного слова веяло теплом.
Мы оделись и покинули комнату одновременно с Мариной, крикнувшей нам, что пора идти вниз, и Катей, печальной, подавленной, со следами слёз на глазах. По сравнению с ней Аня была образцом бодрости и жизнерадостности.
- Как спалось? - спросила Марина, бросив быстрый взгляд на Аню.
- Ничего, - ответила я. - Вроде, ОН не очень шумел.
- Да, не очень, - согласилась хозяйка. - Зато Чупочка два раза кидалась к двери и рычала.
Мы спустились в столовую. Марина в сопровождении собаки отправилась в ванную умываться и подкрашиваться.
- А как она красит ресницы без зеркала? - пришло мне в голову.
- Она пользуется маленьким карманным зеркальцем, - объяснила Катя. - Ей сказали, что это можно делать, но потом надо сразу же его убирать.
Голос у неё был безжизненный и глуховатый. Постояв немного в столовой, она ушла в кухню.
- Так, - произнесла Аня. - Сейчас у нас встреча с Николаем, потом мы возвращаемся домой. В два часа или около того Катя уйдёт, а Михал Михалыч может не придти… Терпеть не могу этих пьяниц! Вечно они напиваются не вовремя. Подождать не мог до нашего отъезда?
Она принялась размышлять, покачивая головой, а иногда кивая собственным соображениям. Присоединившаяся к нам Марина не решилась тревожить её расспросами. Катя накрыла на стол и села на привычное место. Начался наш завтрак в гнетущей тишине.
Катя кашлянула, словно у неё стоял ком в горле, и мы
С уважением, Андрей.