маленькая таблетка - и чай сладкий.
- А что в этой таблетке, нам неведомо, - добавила я. - Это же химия.
- Девочки, а я читала в той умной книжке… ну, той, о которой я вам говорила, про похудение, - начала Катя, - что фруктозу лучше не есть, потому что от неё толстеешь больше, чем от сахара. А её нам пихают во все продукты.
- Чупа ела не фруктозу, - вернула я разговор к прежней теме. - Как мы, русские, любим рассуждать! Начали с насущной проблемы, а перешли на фруктозу. Я не думаю, что Чупе грозят неприятности, даже если она поранилась, но всё-таки не мешает её осмотреть и смазать чем-нибудь ранку.
- Я принесу крем «Спасатель», - предложила Марина, бросаясь к ящику с лекарствами.
Её излишняя торопливость встревожила Чупу, и мне стоило большого усилия, чтобы удержать её на месте. Лишь когда хозяйка вернулась, собака успокоилась и дала смыть с морды грязь, ставшую от воды липкой.
- Очень напоминает кровь, - решила я. - Но кожа не поранена. Она просто где-то испачкалась.
- Где она могла испачкаться? - недоумевала Марина.
Я не подавала вида, что у меня холодок пробежал по коже, когда я вспомнила свой сон.
- Может, когда Катя делала мясо? - предположила Аня, тоже очень встревоженная.
- Я его сегодня не делала, - напомнила Катя.
- Не сегодня, а тогда, когда делала. Мы ведь не осматривали её морду. Может, эта кровь у неё вообще неделю или две.
- Нет, в кухне она точно испачкаться не могла, - твёрдо ответила Катя. - Чем хотите поручусь, хоть головой.
- Чьей? - спросила я.
Все захихикали, а я подумала, что эту шутку можно поместить в моём романе.
- Не могла, - решительно повторила Катя.
- А может, это пятно было у неё на морде ещё до того, как Милица привела её в дом, - предположила Аня.
Её слова прозвучали зловеще, потому что все мы подумали о погибшем на дороге человеке. Марина сначала побледнела, а потом покачала головой.
- Нет, девочки, - возразила она. - Я вспомнила, что, когда снимала с неё мерки для попонки, всю её осмотрела. Я ведь и шею ей измеряла и даже, на всякий случай, голову. У неё была совершенно чистая шерсть. Я даже удивилась, что у собаки, которая жила на улице, такая чистая шерсть.
Всем стало легче. Всем, но не мне. Мне навязчиво вспоминался мой страшный сон, и я всё пыталась понять, когда Марина могла снимать мерки для попонки: до или после этого сна.
- Тогда она просто съела что-то на улице, когда с ней гуляли, - решила Катя. - Она же привыкла питаться тем, что найдёт. Или вот что! Девочки, я поняла! Вы же говорили, что она шарила по сумкам, когда вы в прошлый раз ходили на рыбалку. Наверное, тогда она и запачкалась.
Все заулыбались, и я тоже подумала, что это было вполне возможно.
Глава 38
Крушение надежд
К ночи поднялся сильный ветер, причём дул он в сторону наших спален, хлеща по окнам струями дождя, иногда удивительно громко. Наверху таинственное существо ревело и завывало на все лады, обо что-то беспорядочно билось, царапалось, трещало какими-то досками. Марина предложила ночевать всем вместе в их с Катей спальне. Мы с Аней не были против. Всем вместе казалось надежнее, к тому же нас подбадривала мысль о Чупе. Мы сидели на громадной кровати при свете свечи, потому что электричество отключили. У нас на даче тоже его отключают в штормовой ветер. Собака спокойно лежала в серёдке, то закрывая глаза и погружаясь в дремоту, то открывая их и обводя нас задумчивым взглядом.
- Когда же это кончится? - спросила Аня.
Вдруг рёв наверху перешёл в пронзительный визг. Мы вздрогнули. Звуки наверху теперь менялись очень быстро. Это был то вой, то стон, то визг, опять рёв, но всё это многообразие было объединено чем-то, чему я никак не могла отыскать определение.
- Что с НИМ? - прошептала Марина, бледная и дрожащая. - ОН словно помешался.
- Или в панике, - нашла я нужное слово.
- Может, ОН вот-вот должен уйти туда? - предположила Аня. - Мы ведь только предполагаем, что это должно длиться сорок дней, а у них могут быть совсем другие порядки.
- Поэтому ОН и мечется? - спросила Катя. - Как это ужасно! Наверное, чувствует, что ему будет там очень плохо, и пытается вырваться и скрыться.
Марина прижала ладони к ушам, чтобы заглушить звуки, которые заставляли наши сердца то сжиматься и замирать, то содрогаться и учащённо биться.
- Так мы сойдём с ума, - решила я. - Если мы вот так будем сидеть всю ночь, то до утра не доживём.
- А что ты предлагаешь? - спросила Катя.
- Давайте говорить, что-нибудь вспоминать.
- Ничего не лезет в голову, - призналась Аня. - Кроме этих звуков. А вдруг за НИМ уже пришли и ловят ЕГО, чтобы утащить в ад?
Наверху взвизгнули, словно в ужасе или в муке.
- Значит, много натворил дел на этом свете, - мрачно сказала Катя.
У меня хватило духу сообразить, что при Марине не следует в таком тоне говорить о её муже. Сейчас она, похоже, ничего не соображает, но потом, если, конечно, мы переживём эту ночь, она может вспомнить наши вольные речи, и ей будет очень неприятно. Я лихорадочно соображала, что бы такое сказать, чтобы отвлечься самой и отвлечь других, но в голову лезли только мистические темы. И тут я подумала, что вечером мне так и не удалось спросить у Марины насчёт крестика на зеркале. Вроде, и момент подходящий был, когда мы нашли кровь на морде у Чупы, но что-то помешало мне начать этот разговор. Может, тогда я бессознательно избегала лишних волнений, может, так до конца и не придумала, в какой форме задать интересующий нас вопрос. Зато теперь я не нашла ничего лучшего, кроме этого предмета.
- Послушайте, девочки, кто-нибудь из вас знает старинные обряды? - спросила я.
- Какие ещё обряды? - не поняла Аня. - Хороводы и песни на Ивана Купалу?
- Нет, похоронные обряды.
- А повеселее ничего нельзя придумать? - спросила Катя. - Нам сейчас только про похороны разговаривать. Может, будем ещё всякие страшилки друг другу рассказывать. Помните, в школе одно время мы увлекались разными гаданиями и прочим.
- Нет, я имела в виду вот что: что точно надо делать, когда в доме покойник? Зеркала закрывают платками, это мы знаем. Теперь даже узнали, что их нельзя снимать до сорока дней.
В глазах у Ани появился понимающий огонёк. Теперь она видела, к чему я клоню.
- Я не оставила незакрытым ни одного зеркала, - проговорила Марина. - Даже маленькие зеркальца я завернула в платок и спрятала в ящик. И пол везде вымыла, и грязную воду вылила за пределы участка, и тряпку выбросила. Что я ещё должна была сделать? Мне никто ничего не говорил. Блины на поминки я испекла, кашу рисовую с изюмом сварила… Что ещё?
- А вы не знаете, на зеркало под платок не надо ничего вешать? Например, маленькую иконку или крестик? – задала я главный вопрос.
Аня жадно ждала реакцию Марины.
- Не знаю, - ответила та растерянно. - Никогда о таком не слышала, а мне никто ничего не говорил. Разве это надо делать? Может, поэтому ОН меня преследует?
В её голосе был неподдельный страх, и я не усомнилась, что она ничего не знает о крестике в ванной комнате.
- Не знаю о таком обряде, - подумав, сказала Катя. - Ничего о нём не слышала.
- Мне бы догадаться, накупить в церкви крестов и везде их развесить, - с отчаянием причитала Марина. - Как же я сама не додумалась об этом?!
- Нет такого обряда, - решила Катя.
- Если и нет, то неважно, - возразила перепуганная женщина. - У меня такой случай, что надо было предугадать всё. Сразу бы развесить кресты, поставить везде иконы, лампадки бы купить и зажечь… Опасно, наверное: можно дом спалить. Или их так делают, что они с гарантией от пожаров?
Мы с Аней понимающе переглянулись. Было очевидно, что это не Марина повесила на зеркало крест. Но тогда кто?
Аня зловеще покачала головой, намекая на то, что она права в своём предположении, что это сделал сам Сергей. Но зачем это ему понадобилось? И сейчас же я стала искать разумные объяснения. Сначала я подумала, что обезумевшая от ужаса Марина, завешивая зеркало, неосознанно повесила на него крест, но потом отмела такую возможность. Во-первых, она этого бы не сделала, если бы ей не подсказали такую мысль, во-вторых, она опознала как своего мужа совсем другого человека. И вновь передо мной встал прежний вопрос: нарочно она это сделала или случайно, из-за смятения, владевшего ею тогда? Я убеждала себя в том, что это сделано по ошибке. И вдруг я сообразила, что произошло: кто-то, кто помогал Марине и подсказывал ей, что надо делать, сам повесил на зеркало крестик, не упомянув об этом. Просто и понятно. Подспудно что-то не устраивало меня в таком объяснении, но я не придала этому значения.
Между тем, звуки наверху стали не то что тише, но как-то упорядоченнее, словно то, из-за чего существо билось и кричало, мучило его уже не так сильно.
- Кажется, начинает успокаиваться, - озвучила Катя наши мысли и добавила. - Мне кажется, что кто-то к нему приходил или пытался придти, но не смог войти, поэтому ОН от страха так метался. А теперь его оставили в покое.
«И куда же теперь этот кто-то направится?» - хотелось мне спросить, но я решила не пугать своих и без того измучившихся за ночь подруг.
Куда направился этот неизвестный, безошибочно определила Чупа. Внезапно она вскочила и, перепрыгнув через Аню, кинулась к двери. Она жадно нюхала щель под ней, царапала её, даже повизгивала от возбуждения, а потом начала рычать и даже коротко пролаяла. После этого она успокоилась и легла на пол, словно сторожа, как бы к нам не пробрался кто-то таинственный и опасный.
- Господи! - не то простонала, не то взмолилась Марина.
- Иже еси на небеси, - печально подхватила Аня. - А как дальше?
- Да святится имя твоё, - припомнила я, - Да будет воля твоя на земле, как и на небе.
- Давай ещё, - попросила Катя.
- Хлеб наш насущный дай нам на сей день… Не помню, как точно… Да прости нам грехи наши, как и мы прощаем должникам нашим. Да не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Да… что-то ещё. Короче, аминь.
- Это ещё хуже, чем совсем не молиться, - решила Марина. - Правда, я тоже не помню наизусть ни одной молитвы. Но я хожу в церковь. Не часто, конечно, но хожу. У меня даже молитвенник есть, но я за ним не пойду. Сами понимаете, почему.
- Почему обязательно надо проговаривать готовые молитвы? - спросила я. - Когда произносишь что-то зазубренное, это редко идёт от сердца. По-моему, надо самим подбирать слова, вот тогда молитва будет искренней… или сразу будет видна фальшь.
- Пока всё утихомирилось, можно попытаться поспать, - предложила Катя, зевая.
Я так и не смогла заснуть и лежала на краю кровати тихо, не шевелясь, чтобы не мешать тем из нас, кто задремал.
Утром выяснилось, что погода, вроде, начинает налаживаться. Дождь то шёл, то прекращался, а на небе среди сплошного серого поля кое-где попадались голубые участки.
- Мне на кухню, - были первые слова ещё не совсем проснувшейся Кати.
- Ты спишь и видишь эту несчастную кухню, - проворчала невыспавшаяся Аня.
- А мне - с собакой, - объявила Марина. - Я свои обязанности собаковода хорошо изучила. Только давайте все вместе спустимся вниз, а то мало ли что.
Мы оделись, а я предусмотрительно забежала в комнату за своими записями и электронной книгой, чтобы не мучиться, как вчера. Когда мы с Аней остались в столовой одни, я рассказала о своих вчерашних прозрениях.
- Так что крестик повесил на зеркало тот, кто посоветовал ей закрыть все зеркала и вымыть полы, - закончила я.
Аня подумала, неуверенно кивнула, потом покачала
С уважением, Андрей.