бы не только палец, а всю руку туда сунул, чтобы наваристее вышел бульон. Как это у вас называется? Бланшировка?
Петрович только шипел сквозь стиснутые зубы.
- Вам очень больно? - почти пропела Аня, глядя на него со слишком ярко выраженным сочувствием.
- Теперь уже нет, - ответил Петрович, тоже поневоле смягчая обычный тон.
- Осторожно! – вскрикнула я.
Николай засмотрелся на эту сцену и чуть не плеснул себе на руку горячий чай.
- Да, с этим чаем надо быть осторожным, - согласился он. - Надо было чуть остудить, но не хватило времени.
Аня развернула бутерброды, приготовленные вчера вечером Катей. Что про них можно сказать? Бутерброды с сыром и с колбасой - они и есть бутерброды с сыром и с колбасой, правда, наш «шкелет» и тут ухитрился проявить выдумку и поместил между колбасой и хлебом листья салата, а между сыром и хлебом - петрушку или кинзу.
- Катя делала, - сразу догадался Михаил. - До чего же умелая хозяйка! И женщина очень милая.
Я подумала, что больше всех оценил бы её мастерство Петрович, но о том, чтобы его пригласить в гости, не могло быть и речи. Аня завоёвывала Михаила, а «партнёр» пытался завоевать Катю. Марина ни за что не согласилась бы помешать Петру, пригласив возможного конкурента. Однако, если Катя даст решительный отказ настойчивому жениху до следующей субботы, то можно будет под каким-нибудь предлогом вытащить Катю из дома на рыбалку, чтобы она познакомилась с Петровичем, своим собратом по интересам. Повар-профессионал и повариха по складу души - вот это будет пара!
- Что ты добавил в чай, Ляксандрыч? - осведомился Петрович, отхлебнув глоток и прислушиваясь к своим ощущениям. - Чабрец узнаю. А что ещё?
- Лимонник, - объяснил Николай. - Нравится?
- Неплохо.
- Бодрость даёт и силу. Сам в тайге собирал.
- Хорошая штука, только непривычная, - согласился Михаил.
- Ляксандрыч, загляни-ка ко мне завтра и лимонник свой прихвати, - попросил Петрович. - Надо с ним разобраться поосновательней.
- Вы лучше ветчину мою попробуйте, - посоветовал Сергеич. - Такой ветчины вы не сыщете. Сам удивился, когда попробовал.
Начинались обычные разговоры про еду. Аня лучезарно улыбалась и любезно расхваливала каждую половинку бутерброда, которую пробовала, потому что бутерброды для удобства разрезались пополам, чтобы все смогли оценить их качество.
- В дождь у нас здесь не пикник, а бистро, - пояснил Петрович, обращаясь к Ане. - Едим стоя.
Та одарила его нежным взглядом, сейчас же наделив им и Михаила. Я обратила внимание, что Николай почти не спускает с неё глаз.
Когда с едой было покончено и пакеты собраны и увязаны в один узел, все двинулись в обратный путь.
- А всё равно рыбалка выдалась на славу, - объявил Михалыч.
- Правильная рыбалка никогда не бывает неудачной, - назидательно сказал Петрович.
Он посмотрел на Аню, что-то ласково щебетавшую Михаилу, помрачнел и внушительно, даже грозно посмотрел на Николая. Тот сделал вид, что ничего не видит.
Постепенно рыбаки расходились каждый в свою сторону.
- Коля, не забудь заглянуть завтра, - напомнил Петрович. - В любое время, когда будешь свободен. Я весь день буду дома.
- Договорились, - откликнулся Николай. - Днём забегу.
- До свидания, Николавна, - попрощался со мной повар. - Петровна, до будущей субботы. Может, погода к этому времени наладится, так что опять костёр разожжём, пикничок устроим. Вы точно придёте?
- Конечно, - проворковала Аня. - Можете не сомневаться. Это последний раз, когда я смогу доказать, что я лучший рыболов.
Петрович удалился помрачневший.
- И мне пора, - заявил Михаил.
- Вы сегодня зайдёте к нам? - осведомилась Аня, умильно глядя на него. - Катя была очень рада, что её ужин всем понравился. Она всегда рада гостям.
Михаил вопросительно посмотрел на Николая.
- Отчего же не зайти, если приглашают? - решил он. - Потом захочешь придти, а приглашения-то и нет. Пётр тоже собирается придти.
- Тогда до вечера, - попрощался художник. - Пойду работать.
У него, как видно, доминирующий очаг никогда не остывал.
Я рассчитывала, что теперь, когда мы остались с Николаем одни, Аня перестанет кривляться, но она так вошла в роль, что теперь оттачивала своё мастерство исключительно на нашем постоянном спутнике. Я физически ощущала, как неловко ему стало в нашем обществе, и не выдержала.
- Всё, Аня, прекращай, а то ты совсем добьёшь Николая. Он к такой любезности вряд ли привык.
Она с удивлением повернулась ко мне, сразу перестав улыбаться и становясь сама собой.
- Не подумайте ничего плохого, Николай, - сказала я. - С Аней всё в порядке. Просто у нас был небольшой спор, она его проиграла и должна была за это расплатиться. Она изображала одного человека, о котором у нас был уговор.
Я не рискнула уточнить, что этот человек - наш «шкелет».
- Ну, дамы! - выдохнул он. - А я-то ломаю голову, что это нашло на Аню! И кого вы изображали?
- Разве не видно? - удивилась моя подруга. - Катю.
Лицо у Николая приняло такое сложное выражение, что я чуть не засмеялась. Вот ведь умный человек Аня, но почему-то уверена, что в ней есть актёрский талант. И у огромного большинства людей имеется тот же недостаток самокритики. Я сейчас же подумала о том, что я, возможно, наделена этим свойством побольше прочих, воображая себя писателем, поэтому поспешила перестать порицать свою подругу.
- Я, конечно, не так хорошо знаю Катю, как вы, - сначала запинаясь, а потом более свободно ответил Николай. - Можно сказать, что я её почти не знаю, но сейчас понимаю, что да… Сегодня с нами на рыбалку ходила именно она, а не вы, Аня.
Тут уж мне пришлось отвернуться, чтобы скрыть веселье.
- Это ещё что! - задорно объявила Аня. - Я только-только начинаю чувствовать в себе актёрский талант. Эх, зря я не пошла в театральный!
- «Какой актёр умирает во мне!» - процитировал Николай.
- Аня, учти, что это слова жестокого тирана, - на всякий случай заметила я.
- Вы ничего не понимаете! - отмахнулась от нас Аня. - Я ощущаю себя актрисой. Даже ночью мне снится, что я играю. У меня такие планы! Мне стольких героев, вернее, героинь хочется изобразить! А где я могу это сделать? Где должен играть артист, чтобы донести до зрителя образ? Где место артиста?
- В буфете, - почти хором ответили мы с Николаем, от души смеясь.
- Да ну вас! - обиделась Аня. - При чём здесь буфет?
- Это из Островского, - объяснила я. - Из «Без вины виноватых». Там спившийся актёр Шмага говорит: «Мы- артисты. А место артиста - в буфете». Если тебе очень хочется кого-то сыграть, то сыграй Кручинину. Умная, добрая, страдающая женщина.
- Я когда-то была в театре на этой вещи, - задумалась Аня. - Давно-давно, ещё в советские времена. Только не помню, где. Не то в театре имени Ермоловой, не то в Малом театре. И содержания пьесы я совсем не помню.
- А ты прочитай, - посоветовала я, по-учительски радуясь возможности повысить уровень образования человека. - Могу найти тебе текст в моей электронной книге.
- Не привыкла я к электронным книгам, - запротестовала Аня. - Лучше найди мне эту пьесу у Марины. У неё много книг.
- Ладно, дамы, оставляю вас за литературной беседой, - вмешался Николай. - Вам сворачивать на свою улицу. Или вы пойдёте на рынок?
- Нет, нам туда, вроде, не надо. Если, конечно, Катя не пошлёт нас за чем-нибудь. До вечера.
- До вечера.
Я была убеждена, что он смеялся всю дорогу, пока шёл домой. Я же была счастлива, что сумела так ловко объяснить причину странного поведения Ани, не упоминая имени Михаила, из-за которого моя подруга и старалась.
- Разве я плохо играла? - прямо спросила меня Аня.
Кто-то скажет, что я кривила душой, что лучше всегда говорить правду, но у меня мнение своё. Заяви я Ане прямо, что её поведение было нелепым, и это так её ранит, что она до конца жизни не оправится. Потом, когда завоёвывать Михаила ей уже не будет нужно, она сама перестанет разыгрывать всяческих героинь.
- Ничего, но теперь этот образ уже сыгран, так что переходи к следующему. Сыграй саму себя.
- Нет, сначала я прочитаю «Без вины виноватых», а потом посмотрю, стоит ли играть Кручинину.
Чтобы не продолжать этой темы, я заговорила о насущном.
- А молодец Николай, что обследовал ванную.
Аня неожиданно быстро поддержала новый разговор.
- Послушай, - сказала она, - а ты уверена, что это Марина повесила под платок крест?
- Кто же ещё?
- А вдруг это сделал сам Сергей?
- При его жизни платка на зеркале не было, - напомнила я.
- Ясно, что не было. Но он мог сделать это после своей смерти.
Дело было днём, на улице, в безопасности, поэтому я была смелая.
- Аня, я, конечно, понимаю, что у Марины в доме происходят странные вещи, но, по-моему, надо принять как должное то, что крест не появляется в зеркале ниоткуда, а просто в нём отражается, и не фантазировать. Для надёжности повесили на зеркало крест, а потом закрыли платком.
- Как хочешь, так обо мне и думай, но я просто убеждена, что без НЕГО здесь дело не обошлось. Хотя… - она задумалась. - Может, и неплохо кроме платка вешать на зеркало крест. У кого бы спросить, есть такой обычай или нет?
- У меня таких знакомых нет, - ответила я. - И не забывай, что люди могут прямо на ходу выдумывать всякие обряды. Считается, что крест прогоняет нечистую силу, поэтому неудивительно, что кто-то посоветовал Марине повесить на зеркало ещё и крест. А она была в таком состоянии, что повесила бы туда что угодно.
- Давай спросим её.
Это было бы прекрасным выходом, но существовало одно препятствие.
- А как ты объяснишь, откуда ты узнала про этот крест? - спросила я. - Скажешь, что снимала платок с зеркала? Или собираешься выдать Николая?
- Да, правда, - согласилась Аня. - Об этом я не подумала. Как бы нам это сделать? Постарайся что-нибудь придумать. Я тоже буду думать.
Мне оставалось только согласиться.
Глава 37
Что случилось в этот же день
- Как рыбалка? - спросила Марина, когда мы вошли.
Она полулежала на диване в столовой с учебниками английского языка возле себя и планшетом на коленях. Чупа не уместилась у неё под боком, поэтому лежала рядом на ковре. Было очевидно, что преподавательница английского языка работает. Я готовлюсь к урокам старым методом, записывая план на листе бумаги. Сначала я вела толстые тетради, вписывая туда урок за уроком по порядку, но решила, что это неудобно, потому что вносить новое в уже заполненные страницы некуда, а вклеивать листы, конечно, можно, но только если их мало, если же много, то тетрадь получается слишком толстая, неопрятная и начинает разваливаться. Теперь я для каждой темы беру двойной лист бумаги в клеточку и заполняю его, а карточки, дополнительные задания и умные замыслы, пришедшие «опосля», вкладываю внутрь. Потом, когда вновь приходится давать эти темы, надо лишь перечитать написанное, убавить, добавить или переделать что-то. Иногда такой лист с вкладышами становится довольно увесистым. В моём кабинете нет интерактивной доски, поэтому я никак не могу освоить «новые технологии». Да и нужна эта доска на уроке математики, только чтобы показывать готовые рисунки и тексты, потому что основа математики - кропотливое решение примеров и задач. Как сказала одна старая учительница, для уроков математики нужны только мел и большая доска. Можно до хрипоты объяснять решения на обычной доске, на доске интерактивной или на мильтимедийной установке, но если ученик не будет трудиться сам, ошибаясь, выискивая ошибку и закрепляя понятое
С уважением, Андрей.