страницы. Аня читала пьесу. Я посмотрела на них и пожалела, что вместе с книгой для Ани не взяла что-нибудь и для себя. А ещё лучше было бы зайти в спальню и захватить рукописи и электронную книгу. Теперь, после того, как Чупа кинулась в ванную, я даже мысленно не решилась бы подняться одна на второй этаж, пройти по коридору, взять свои вещи и проделать обратный путь. Я с содроганием думала даже о прошлом, совсем уж давнишнем подвиге, когда я поднималась к входу на чердак и прислушивалась к звукам, доносившимся изнутри. Но и сидеть без дела я не могла, поэтому я последовала примеру Кати и выбрала себе книгу по кулинарии.
- Мила, а почему ты положила книгу на колени? - осведомился «шкелет». - Мне ты это запретила.
- У меня маленькая книга, поэтому вреда ей не будет.
Катя хотела было возразить, но ей попался какой-то интересный рецепт, поэтому её порицание выразилось лишь во взгляде. Мы углубились каждый в своё дело, причём самым невнимательным к выбранному занятию человеком была я. Мысли мои постоянно переносились с рецептов на события нашей жизни на этой даче. До сорока дней оставалась неделя. Казалось бы, это очень мало, всего семь дней, но я подозревала, что в этот период случится больше, чем за три недели, уже проведённые нами здесь. Прежде призрак или тот, кто его заменяет, всего лишь выл и шумел на чердаке, правда, один раз кто-то разбил там окно и проехался по стене дома, оставив две борозды. Кто это был? Может, именно тогда другое неведомое существо стало ходить по дому? Сначала на чердаке было двое, а теперь остался один? Или этот другой появился извне?
Мне очень не хватало бумаги и ручки. Сейчас я бы по пунктам распределила все приходившие в голову предположения. Я бы даже разделила их на группы, например: «Действует призрак», «Действует человек» и «Действуют человек и призрак». Да, мой письменный метод размышлений имел большое преимущество перед устным. Сейчас у меня все пункты смешивались в кучу, не желали выстраиваться в более или менее логичную цепочку, если можно говорить о логике в наших обстоятельствах. У меня даже голова начала побаливать от усиленной умственной работы. Впрочем, может, это было перед переменой погоды.
- Девочки, как вы себя чувствуете? - спросила я.
- Нормально, - ответила Катя. - А что?
- Что-то у меня голова болит.
- Простудилась, наверное, либо геморрой, что ли, расходился, - объяснила Аня.
Мы изумлённо уставились на неё. Она так и покатилась со смеху.
- Это из Островского. Я прочитала «Без вины виноватых» полностью, они легко читаются… Кстати, как надо говорить: «Они, то есть, виноватые, легко читаются» или «Она, то есть, пьеса, легко читается»? Впрочем, это сейчас не так важно. А потом я просто листала книгу. В одном месте мне и попался геморрой. Правда, хорошо? Либо простуда, либо геморрой. Вот так придти к врачу и процитировать Островского. Если он не умрёт на месте, то вызывать неотложку точно придётся. У нашего участкового чувства юмора вообще нет.
Мне стало тревожно.
- Аня, только ты, пожалуйста, не цитируй такие вещи при гостях, - попросила я. - Никто не поймёт, что это цитата, поэтому решат, что ты говоришь глупости.
- Можно не знать, откуда цитата, - возразила Аня, - но невозможно не понять, что это цитата.
- Ты ведь не поняла нас с Николаем, когда мы сказали, что место артиста в буфете, - напомнила я. - Так и другие. Я недавно листала учебник русского языка и там нашла одно умное высказывание. Дословно я его, конечно, не помню, чьё оно - тоже не помню, кажется, какого-то допотопного Дионисия, но суть вот в чём: самое важное в речи - уместность. Я часто об этом забываю, поэтому не удивлюсь, если окажется, что некоторые считают меня заумной или способной говорить откровенные глупости. Сейчас так оскудела повседневная речь, стала такой примитивной, что шутки с применением цитат уже неуместны.
- По крайней мере обязательно надо указывать источник цитаты, как нас учили в школе, - вставила своё слово Катя. - Я иногда Милицу не понимаю, но я к ней всё-таки привыкла, поэтому догадываюсь, что она говорит что-то книжное. Ну, а кто её не знает, тому труднее.
- Вернее, тогда труднее мне, - поправила я. - Наверное, надо перестраивать свою речь под общепринятые образцы. Совсем уж упрощать её не стоит, но и прибегать к ссылкам на книги не нужно.
- Только я почувствовала вкус к цитатам - и на тебе! - пожаловалась Аня. - Здесь столько интересных высказываний, что хватит на все случаи жизни. Откроешь на любой странице - и вот тебе хорошая цитата. Раз!
Она закрыла глаза и наугад открыла книгу.
- Что здесь? Читаем: «Да сделайте милость! Вот у нас скоро выборы будут в предводители, в председатели земской…»
- И что здесь хорошего? - не поняла Катя. - У нас самих скоро будут выборы мэра Москвы, а я не знаю, за кого голосовать. И за прежнего не хочется, а как будет при новом - неизвестно, может гораздо хуже.
- Да, неудачное место. Ну, так это я не глядя прочитала, а если поглядеть… Нет, лучше употребить слово «посмотреть», а то получается повтор. Вот это прямо про тебя, Катя.
- Про меня у Островского?!
- «Лель пригожий от пламенной любви твоей бежит». Лель - это ты, а бежишь ты от пламенной любви Петра.
- Какие глупости! - засмущалась Катя. - Не вздумай это повторить при гостях.
- Слушайте, девочки! Вот это про цитаты. Здесь какой-то Несчастливцев, потом можно посмотреть, из какой это пьесы, громит людей: они-де порожденья крокодилов и так далее. А какой-то Милонов ему говорит, что за эти слова можно привлечь к ответу. Его поддерживают, говорят, что надо отвести к становому, что они все свидетели. А этот самый Несчастливцев вынимает пьесу Шиллера и показывает, что его слова оттуда, а эта пьеса одобрена цензурой. Так что, Мила, смело цитируй, кого захочешь, а если тебя не так поймут, то объясни, что книга допущена к печати… Ой! Просто восторг! «Ах, ты злокачественный мужчина!» Хорошо сказано. У нас полно злокачественных мужчин. Это просто счастье, что я встретила Михаила. Он исключение… Мила! А это как раз для тебя.
Я не ожидала услышать ничего хорошего, но смиренно ждала, что выдаст увлёкшаяся Аня.
- «А ведь есть учителя, умные есть учителя, да плохо их слушают, - нынче время такое».
- Открыла Америку! - пренебрежительно ответила я. - Не только плохо слушают, а вообще предпочитают не слушать и не делать домашних заданий. Списывают себе с решебников, не напрягая мозгов, а то и просто говорят: «Домашнее задание у меня в отдельной тетради для домашних заданий». Просишь показать эту тетрадь. «А раз она домашняя, то я её дома и оставил».
- Двойку паразиту! - возмутилась Катя.
- А если он и на прошлом уроке то же самое говорил и уже получил свою двойку?
- Ещё одну.
- Нельзя ставить две двойки подряд, правила у нас такие.
- Уходи ты из школы! - второй уже раз посоветовала Катя.
- Посмотрим.
- Вот это имечко! - воскликнула Аня. - Василиса Перегриновна. А ещё здесь есть Фелисата Герасимовна.
- Кошку бы хорошо назвать Фелисата, - решила Катя. - Жаль, что у меня будет кот. Но я обязательно придумаю для него хорошее имя.
- Если кот будет белым, то назови его Август.
- А как будет уменьшительно? - поинтересовалась Аня. - Авгуша?
Я вспомнила свой роман-сказку, где с путешественниками некоторое время идёт кот.
- Назови его Базиль. А уменьшительно - Васька.
- Я подумаю, - пообещала Катя. - Только сейчас, девочки, меня не отвлекайте, а то я не успею приготовить ужин. Аня, слышишь? Не слова больше, иначе твой Михаил уйдёт от нас голодным.
Это устрашило Яню, и она не стала озвучивать найденные высказывания, но иногда от восторга не то выла, не то мычала. А я вновь стала просматривать рецепты, отвлекаясь иногда от этого занятия, чтобы поразмыслить о более близком.
- Всё ясно! - объявила Катя. - У меня на самое интересное не хватает продуктов. Теперь уже поздно посылать вас на рынок, так что…
- Не волнуйся, мы удовлетворимся тем, что попроще, - успокоила я её.
- А если кому-то из гостей что-то придётся не по вкусу, то на этого злокачественного мужчину не стоит обращать внимания, - подхватила Аня. - Смелее, Лель пригожий.
- Не называй меня так, - попросил «шкелет», - а то получается словно в насмешку. Я решила приготовить… или… а может…
- Мадам Мегрэ спросила у своего мужа, что он хочет к обеду. Он ответил: «Приготовь мне фаршированного ската», - вспомнила я. - Интересно, у нас можно где-нибудь купить ската?
- Камбалу можно, но надо ещё поискать, - сказала Аня.
- Что мне твоя камбала? – возразила я. - Мне хочется ската. К тому же, это совсем разные рыбы. Скат – это хрящевая рыба, а камбала – костистая.
- Не такая уж она костистая, - запротестовала Аня. – Я её потому и люблю, что в ней мало костей и их легко выбирать.
- Они принадлежат к разным классам, - пояснила я. – Неважно, сколько в камбале костей, всё равно она принадлежит к классу костистых рыб. А скат к этому классу не принадлежит, потому что он хрящевая рыба.
- Какая разница? – отмахнулась Аня. – Для меня важно, что по форме они плоские.
- Можно купить кальмаров, - предложила Катя. - Они везде продаются.
- Они жёсткие и невкусные, - ответила я. – Не то я не умею их правильно готовить, не то у нас продают не те части кальмаров, какие нужны.
- У меня тоже они не выходят, - призналась Катя. - Как только я не пробовала их готовить! И варила, и тушила, и запекала в фольге, причём всё это делала по-разному. То мне советовали варить их минут пять, то - полчаса, то - очень долго. А вкус один - резина.
- А я купила как-то консервированных кальмаров. Если увидите, не покупайте: там в основном вода, в которой плавают несколько жёстких кусочков.
- Поэтому я и говорю, что не надо заменять ската кальмаром, - заметила я.
- А я не буду ломать себе голову, - рассердилась Катя. - Приготовлю картофельное пюре, салат и рыбу под маринадом. У меня в морозилке осталось две трески от старых запасов. Не понравится - извините! Сделайте лучше, а меня пригласите попробовать.
- Это хорошая вещь, - одобрила я. - Треска под маринадом - вкуснятина.
Катя сразу подобрела.
- Я не буду маринад делать по рецептам Похлёбкина, - доверительно сообщила она. - Сделаю так, как привыкла. Может, у него вкуснее, но очень уж много требует времени и сил. Пойду, вытащу рыбу.
Катя занялась любимым делом, а я пересела на её место и принялась изучать книгу Похлёбкина. Занимательное чтение, прямо признаюсь, но оно скоро меня утомило. Хорошо, что пришла Марина и отвлекла меня.
- Рабочие сегодня какие-то вялые, - пожаловалась она. - Я прихожу, а они стоят и о чём-то совещаются на своём языке. Увидели меня и вздрогнули, словно я застала их за чем-то нехорошим, а Толя извинился и сказал, что они говорят о своих делах, что ко мне это не имеет отношения. Почему сказал? Разве я сделала им замечание?
- Из вежливости, наверное, - предположила я. - Решил, что ты можешь подумать, что говорят о тебе.
- Вот теперь я, действительно, так думаю, - призналась Марина. - Какая-то подозрительная вежливость. И почему они совещаются в то время, когда должны работать? У меня вообще создалось впечатление, что они куда-то уходили. Не все, а оба Павла. У них на куртках были мокрые места, как если на плащах дырки и туда попадает дождь.
- Мало ли куда они могли ходить, - крикнула Катя из кухни. - Мы все живые люди, и они тоже.
Марина подумала.
- Может быть, - признала она, наконец. - Мне сейчас вообще всё
С уважением, Андрей.