большие деньги на благие цели, но… Наверное, как и все люди, я ставлю себя на место Кати и представляю, что бы я чувствовала, если бы он посватался ко мне. Я бы тут же, не задумываясь, отказала ему.
- А может, не отказала бы, - предположила Аня. - От таких денег легко не откажешься. Многие готовы примириться не то что с не слишком симпатичным человеком, а с откровенно неприятным.
- Отказалась бы, честное слово. Как представлю, что за семейная жизнь у нас бы началась, то и раздумывать бы не стала. Это же надо себя в каждом поступке сдерживать, всё время помнить, что даже подача милостыни может вызвать недовольство этого типа. Интересно, а Николай подаёт милостыню или тоже проникся философией своего друга? Впрочем, речь сейчас не о нём, а о «партнёре». Он и не подумает о том, что ему тоже надо приноравливаться ко мне, в чём-то поступаясь своими так называемыми принципами. Или я прочно наступила бы себе на горло, перестав существовать как личность и расставшись с собственными взглядами и желаниями, а это, согласись, не жизнь, или у нас с Петром все дни проходили бы в его нотациях и моих возражениях. Нет уж, пусть Катя сама решает, хочет она такого мужа или нет.
- Пусть решает, - согласилась Аня. - А что будем делать мы, если начнутся дожди? И Михал Михалыч, и Николай сказали, что дождь начнётся уже сегодня.
- Будем гулять с зонтами.
- Ты, действительно, не понимаешь или только делаешь вид? - прямо спросила Аня. - Что делать с Михаилом? Вряд ли он со своими красками будет мокнуть на улице.
- Марина, вроде, сама говорила, что можно будет пригласить его сюда, - напомнила я. - Попросим Николая привести его в следующий раз с собой. Только не сегодня об этом попросим, а завтра, когда мы с ним встретимся без этого Петра. Но сначала поговорим с Мариной. Ничего страшного не произойдёт: где два гостя, там третий незаметен и не в тягость. Наверное, даже веселее будет, а то нас в основном развлекает бедный Николай. Старается и за себя, и за своего приятеля. Пусть Михаил ему поможет, а мы к нему присмотримся в другой, домашней обстановке.
- Я уже присмотрелась. Уверяю тебя, что никого лучше я не встречу. Или он, или никто.
Я представила, как она, сидя за общим столом, станет изображать мировую скорбь, а то и «гаршинскую слезу», и внутренне содрогнулась.
- Знаешь, только постарайся сыграть милую, весёлую и в меру скромную женщину, - попросила я. - В домашней обстановке такие женщины всегда смотрятся выгодно. Только не переусердствуй. Постарайся быть сама собой, но в улучшенном варианте… Ты обычно очень симпатична и внешне, и в поведении, а когда он придёт, будь ещё симпатичнее и милее. Пусть он обратит внимание на то, что ты смотришься лучше нас всех.
- Над этим надо подумать, - озабоченно сказала Аня. - Легче играть отрешённость, задумчивость, печаль, а тут требуется особая тонкость. Да, задача не из лёгких, но я обязательно с ней справлюсь. Вот увидишь.
Мне почему-то стало тревожно за последствия её раздумий.
- А может, тебе не стоит ничего не играть? - спросила я. - Будь такой, какая ты всегда. Даже не задумывайся о том, что тебе говорить в данный момент, как поступить. Внутреннее чутьё подскажет, что делать можно, а что не надо.
- Нет, ты ничего не понимаешь, - заупрямилась Аня. - Это для твоего Николая достаточно видеть тебя такой, какая ты есть, а Михаил - натура творческая, тонкая. Ему мало увидеть меня такой, какая я в повседневной жизни. Здесь надо именно сыграть, но так сыграть, чтобы он не понял, что я стараюсь ради него. Пусть решит, что я очень приятная женщина, вроде бы, простая и естественная, но за этой простотой скрывается глубокая и, возможно, страстная натура.
Мне стало по-настоящему страшно, но вместе с тем, я с трудом боролась с приступом смеха. Если бы Аня не была мне дорога, то я рассматривала бы предстоящий визит Михаила как комедийный спектакль под названием «Убит наповал», но Аня была моей подругой, и мне не хотелось видеть её смешной или жалкой. Оставалась надежда, что к тому времени она успеет одуматься.
- Пойдём домой, - предложила я.
- Аня, Мила, ещё раз предупреждаю, что сегодня начнутся дожди, - раздался голос садовника.
Мы оглянулись.
- Да, Михал Михалыч, мы помним. Вы говорили, что дождь пойдёт ближе к вечеру, - ответила Аня.
- Вот я и говорю, что дождь пойдёт, а окно на чердаке разбито. Представляете, что там будет? Надо бы починить.
Всё-таки это окно было пунктиком садовника. Неужели он, и в самом деле, не может успокоиться из-за того, что хозяйка, на которую он работает, потерпит убытки? Или окно - лишь повод проникнуть на чердак? Но неужели он не понимает, что, даже если мы разрешим ему туда пройти, один он там не останется, мы будем его сопровождать?
- Михал Михалыч, у нас нет ключа, - в очередной раз ответила Аня.
- И не надо. Не такой уж там мудрёный замок. Подберу ключ, а то и подточу. Марина и не узнает, что я починил окно.
- Нет, Михал Михалыч, извините, но мы не можем этого позволить, - отказалась я. - Мы здесь только гости. Как мы можем без разрешения хозяйки разрешить вам открыть дверь на чердак? Марина её заперла, значит, у неё есть на то причина.
Садовник неожиданно усмехнулся.
- Что ж делать, - развёл он руками. - Значит, не судьба мне починить окно. А ведь правда, хозяйка сама должна решать, что делать с разбитым окном перед дождями. Если хочет, чтобы вещи испортились, то это её дело.
- Это точно, - подхватила Аня обрадовано. - Пусть сама решает, как быть.
- А дождь обязательно будет. Пока у вас ещё есть время погулять в хорошую погоду. Взяли бы с собой Катю, а то она, бедная, всё сидит на участке. Приехала отдохнуть на свежем воздухе, а вместо этого почти не выходит из кухни.
- Да мы её каждый день зовём, а она не хочет с нами идти, - ответила Аня.
«С чего это он так заботится о Кате? - подумала я. - Не хочет ли он услать нас всех гулять, а сам спокойно проникнет в дом и выполнит то, что давно намеревается сделать? Ясно, что окно - только предлог».
- Берите её за руки и тащите с участка, - дружелюбно и полушутливо говорил садовник. - Она вам потом ещё и спасибо скажет.
Аня засмеялась, принимая, по-видимому, его слова за чистую монету.
- Попробуем, Михал Михалыч, - согласилась она.
Тот ещё раз напомнил, что дождь будет к вечеру, и ушёл к своим грядкам.
- До чего славный старик! - с улыбкой заметила Аня. - Зря мы его в чём-то подозревали.
- Обаятельный, - поправила я. - Из-за его обаяния он долго ускользал от наших подозрений, но теперь я намереваюсь заняться им всерьёз.
- Брось ты!
- Он явно хочет, чтобы мы все ушли и не могли помешать его планам. Я обязательно выясню, какие тайные цели он преследует.
- Каким образом? - заинтересовалась Аня.
- Пока не знаю, но придумаю.
- Думай, а сейчас пойдём к Кате, а то она проснётся и обвинит нас в том, что мы её бросили.
- Покинули, оставили, спящую и беззащитную, во власти призрака, - подхватила я. - Мы не то «с ума спрыгнули», как сказал бы Репетилов или кто-то ещё, не то спим. Какие-то призраки, Михал Михалычи с подозрительным пристрастием к чердачному окну и прочий бред. Может, мы половину из всего этого сами себе выдумали? Согласись, что ситуация нелепейшая.
- Ночью ты так не рассуждаешь. А кто такой Репетилов? Знакомая фамилия.
- Аня, я сейчас умру.
- Почему? Ты плохо себя чувствуешь? У меня тоже какая-то вялость. Наверное, перед переменой погоды.
- Из-за Репетилова, а точнее, из-за тебя. Репетилов - герой бессмертной комедии Грибоедова «Горе от ума».
- Вот я и думаю, что очень знакомая фамилия. Там ещё Скалозуб есть, графиня-бабушка и графиня-внучка, Лиза и… кто ещё… Ну да! Там ещё Софья и Чацкий. И Молчалин.
- Ладно, пойдём к Кате, - позвала я. - Надо поработать, а иначе я не смогу перестать думать обо всёх наших ужасах и скоро спячу.
Мы тихо прошли в дом, и Чупа не отставала от нас. Катя продолжала безмятежно спать. Мне надо было подняться наверх и взять свои записи, но мешал самый откровенный страх. Признаваться в своём малодушии очень не хотелось. Только что я говорила Ане, что мы бредим и половину страхов себе сами навыдумывали, а тут вдруг сообщу, что мне нужны провожатые…
Аня удобно уселась, приготовившись переходить от бездумного отдыха к лёгкой дремоте и обратно, и даже не помышляла о том, что не стоит предоставлять мне идти на наш этаж одной.
«Всегда можно найти выход из положения», - сказала я себе избитую истину.
«Если знаешь, где его искать», - сейчас же с ехидством возразила я же, подменяя собой внутренний голос.
Удивительное явление - внутренний голос. Не раз читала настоящие диалоги, которые люди вели не сами с собой, а именно со своим внутренним голосом, который выступал оппонентом, словно живой человек, но так и не могу разобраться, бывает такое или это выдумка автора. Неужели когда-нибудь я скажу сама себе какую-нибудь умную или не слишком умную мысль, а кто-то внутри меня мне возразит, и между нами завяжется спор или беседа. Наверное, это удобно, полезно и даже интересно, но, честно говоря, напоминает раздвоение личности, как это явление опять-таки описывают авторы художественных книг.
«Из каждого безвыходного положения имеется как минимум два выхода», - вспомнила я прочитанную где-то и полюбившуюся мне фразу. Когда-то меня это высказывание очень подбадривало. Первый выход был очень прост: не ходить наверх за записями, а последовать примеру Ани и спокойно посидеть, окутанной собственными фантазиями, подремать, помечтать. Не самый удачный вариант. Второй выход тоже нашёлся быстро. Его не надо было выискивать, потому что он лежал на полу, временами приоткрывая глаза, чтобы проверить, всё ли в порядке.
- Чупа, пошли, - тихо позвала я.
Она мгновенно встала и пошла рядом со мной наверх.
- Чупа, какой ты хороший человек! - похвалила я собаку. - Нет в тебе ни лени, ни упрямства, ни вредности. Молодец!
Она и не возражала.
Мы благополучно поднялись по лестнице и прошли по коридору до нашей с Аней спальни. Там я спокойно собрала нужные мне вещи. Чупа стояла рядом и следила за моими действиями. Я уже повернулась, чтобы выйти, как вдруг она сорвалась с места и выбежала вон. Я даже не успела испугаться, по инерции выскочила за ней и увидела, как её чёрный силуэт промелькнул в конце коридора. Я сделала несколько шагов в ту сторону, чувствуя, как меня обдаёт волной ужаса. Я шла по коридору не из-за того, что сумела себя перебороть, а благодаря какому-то отупению. Почему-то где-то глубоко в мозгу засело убеждение, что мне ещё опаснее оставаться в своей комнате и ждать, когда к ней приблизится какая-то злая сила. Добраться бы до лестницы и поскорее спуститься вниз! Когда в конце коридора вновь показалась чёрная собака, я вместо того чтобы обрадоваться, вздрогнула и ощутила, как сердце сжимает что-то ледяное. Но это была всё та же Чупа, весёлая и явно доброжелательная. Она подошла ко мне, махая хвостом и ласкаясь. Куда она бегала? За кем? Вопрос, собственно, был лишь в одном: поднималась она по лестнице или спускалась? Если поднималась, то это мог быть путь на чердак, минуя третий этаж, а если спускалась… А что её могло привлечь внизу, где находились Катя и Аня? Неужели она учуяла ЕГО, который хотел пройти на наш этаж и, возможно, именно потому, что там была я?
- Пойдём вниз, Чупочка, - позвала я, видя теперь в этой некрасивой собаке свою защитницу и опору.
Напряжение меня
С уважением, Андрей.