станциях, которые транслируют «I Love Lucy».
«Сколько бы это ни стоило, «Desilu» заплатит. Люси и я выйдем в эфир и расскажем историю о дедушке и обо всех чертовых вещах, через которые пришлось пройти Люси. Мы должны дать понять американскому народу, что это такое. Она не будет распята злонамеренными инсинуациями, искаженными фактами или ложными обвинениями. Кроме того, Люси и я, расскажем все истории о дедушке. Они могут стать нашим самым смешным шоу.
- Ладно, ладно, кубинец. Если «Philip Morris» откажется от участия, ты хочешь с девяти до девяти тридцати в следующий понедельник вечером?
- Да, сэр!
- Знаешь, сколько это стоит?
- Около тридцати тысяч. Так?
- Да.
- Если нам это нужно, мы можем получить?
- Надеюсь, вам это не понадобится, но, если понадобится, у вас это есть, и я гарантирую, что будет очень интересно посмотреть, что вы с этим сделаете. Скажите Люси, что мы на сто процентов поддерживаем вас обоих. Я расскажу Пейли обо всем. Если что-то еще вам понадобится, просто поднимите трубку и позвоните Биллу или мне.
Затем я позвонил Альфреду Лайонсу, председателю совета директоров «Philip Morris», и сказал ему, что поговорил с Гувером, и со Стэнтоном, и что, если «Philip Morris» занервничает, мы заберем полчаса.
- Мистер Лайонс, я должен знать, собираетесь ли вы выпустить «I Love Lucy» в эфир в следующий понедельник вечером или нет. Я должен знать это сейчас! Я должен предупредить вас, чтобы вы были готовы к некоторым паршивым заголовкам сегодня, но может быть, завтра или послезавтра они расскажут нашу версию истории.
— Это трудное решение — ответил он, — с ситуацией, которая во всей стране и все остальное.
- Да, сэр, я очень хорошо знаю ситуацию, и если вы хотите уйти, я не могу вас слишком сильно винить, и уверен, что Люси тоже не уйдет:
- Нет, молодой человек, я не уйду, — сказал этот славный старый ублюдок.
- Давайте сделаем несколько хороших заголовков!
Это были первые три звонка, которые сделал в тот день. Попытался связаться с Уинчеллом в ту ночь, когда Кенни рассказал мне, что он сказал в своей передаче о лучшей комедиантке, но я не смог дозвониться до него. Поговорил с Шерманом Биллингсли в клубе «Stork» в Нью-Йорке и сказал ему: - Шерман, Уолтер выпустил эту чертову статью в эфир, и он может этого не знает, но создал кучу проблем для Люси и меня. Я уверен, что он знает настоящую историю. Он друг Дж. Эдгара Гувера, так что все, что ему нужно сделать, это снять трубку телефона и позвонить мистеру Гуверу.
Люси не могла перестать плакать. Она не верила в паршивый заголовок и ей было стыдно, за то, что люди могут подумать, что она «коммунистическая шпионка».
Я сказал ей: - Послушай, Рэд,- что заставило ее разразиться громким воплем.
- О, Боже, теперь послушай меня. Американский народ не будет судить тебя, пока не услышит твою историю. Я сейчас пытаюсь дозвониться до Джексона, чтобы провести пресс-конференцию.
- Кто он? — спросила она.
- Он el hijo de la madre del cabron (он сын матери ублюдка) комитет, и я уверен, что один из его членов слил историю о допросе. Так что теперь, черт возьми, ему лучше провести пресс-конференцию и выдать всю историю. Расскажите людям, как они, ФБР и все остальные вас оправдали. Я уверен, что он это сделает. Он знает, что каждая служба новостей, каждая телевизионная станция и каждая камера кинохроники будут освещать эту пресс-конференцию. Он не упустит шанса стать большим человеком, оправдав вас публично. Что, черт возьми, он еще может сделать? Ты ни в чем не виноват.
- ты ни в чем не виновата, — поправила Люси.
- Не обращай внимания на мой чертов английский. Мне только что звонила Хедда Хоппер. Я сказал ей, что единственное, что в вас рыжее, — это ваши волосы, и даже это не законно.
- Ты «вмятина»! — ответила она.
Когда Люси начала насмехаться над моим акцентом, я понял, что ей стало лучше.
- А как насчет шоу сегодня вечером? Предположим, зрители начнут освистывать или что-то в этом роде?
- Не беспокойся об этом, дорогая. Мы собираемся провести шоу сегодня вечером перед зрителями, и никто тебя не будет освистывать.
Она была не единственной, кто беспокоился об этом. Люди CBS, даже некоторые из моих собственных людей «Desilu», беспокоились о том же. Но я чувствовал, что внезапная отмена аудитории будет признаком слабости, возможно, даже вины.
Люси согласилась, и мы решили не только провести аудиторию, но и пригласить представителей прессы, чтобы они сообщили о реакции публики.
Джексон позвонил мне ближе к вечеру и сказал: - Я понимаю, что ты очень расстроен.
- Ты чертовски прав, я очень расстроен, — ответил я. – Твой секретарь рассказал тебе о пресс-конференции для тебя и твоего комитета?
- Statler Hotel, шесть вечера?
- Это верно. Я хочу получить заявление от вас и вашего комитета, что вы ничего не имеете против Люсиль Болл, что является абсолютной правдой.
- Я не знаю, смогу ли я собрать комитет к шестичасовой конференции.
- Ну, вам лучше собрать их, потому что либо вы будете там, либо я буду там.
- Позвольте мне перезвонить вам через некоторое время. Слушайте, я не знаю, как это произошло. Мы ничего не имеем против Люси.
- Да. Но вы должны это сказать.
- Давайте посмотрим, со сколькими из этих парней я смогу связаться.
В три тридцать или четыре часа он перезвонил и сказал: - Хорошо, меня достаточно.
- Вы хотите, чтобы мы были на пресс-конференции? — спросил я.
- Нет. Я буду там.
Я не спрашивал его, что он собирался сказать. Я просто сказал: - Большое спасибо.
Затем позвонил Джиму Бэкону из «Associated Press», парню, который был со мной, когда родился Деси, и сказал: - Джим, Джексон собирается провести пресс-конференцию.
- Да. Мы слышали об этом, — ответил он.
- Я хочу, чтобы ты был там и позвонил мне в ту минуту, как все это закончится. Я должен знать, что он сказал, каков был результат пресс-конференции, потому что это будет как раз перед тем, как я выйду на публику перед самым шоу.
Знаю, что это был один из самых ужасных дней в жизни Люси. Но она пришла, репетировала, продолжала и подняла шоу в хорошем состоянии.
Когда вышел на сцену, чтобы разогреться перед полной аудиторией и примерно пятьюдесятью репортерами, Кен Морган позвонил мне. Это был Джим Бэкон, который сказал: - Хорошо. Пресс-конференция окончена. Завтра утром у вас будут только красивые заголовки.
- Что он сказал? — спросил я и заставил Люси послушать.
- Он оправдал ее на сто процентов, — ответил Джим, — - никаких сомнений. Мы все любим вещи, связанные с Люси.
- Прекрасно!
Нам все еще приходилось иметь дело с этими людьми. Все, что они знали, это то, что прочитали за день, а то, что они прочитали за день, было довольно плохо.
Я крепко поцеловал Люси и сказал ей: - Выходи, качайся!
Я вышел вперед и сказал: - Дамы и господа, я знаю, что вы сегодня прочитали много плохих заголовков о моей жене. Я приехал из Кубы, но за годы службы в армии США стал гражданином Америки, и одна из вещей, которая меня восхищает в этой стране, это то, что вы считаетесь невиновным, пока ваша вина не будет доказана.
- До сих пор вы читали только то, что люди говорили о Люси, но у вас не было возможности прочитать наш ответ на эти обвинения. Поэтому я попрошу вас сделать только одно сегодня вечером, а именно: отложить свои суждения до тех пор, пока вы не прочтете завтрашние газеты, где будет наша история. А пока я надеюсь, что вы сможете насладиться шоу в этих сложных обстоятельствах.
Затем я представил Фреда и Этель.
- И теперь девушка, на которой я женат уже тринадцать лет, и которая, я знаю, такая же американка, как Дж. Эдгар Гувер, президент Эйзенхауэр или Барни Барух, моя любимая жена, мать моих детей, вице-президент «Desilu Productions» — я президент — моя любимая рыжая — даже это не законно. Девушка, которая играет Люси — Люсиль Болл!
Это был невероятно эмоциональный момент для всех, кто был на той сцене. Зрители встали, аплодировали и кричали: - Мы любим тебя, Люси.
Билл и Вивиан плакали, оркестр играл нашу песню «I Love Lucy», операторы, электрики, вся команда кричали, аплодировали, плакали, смеялись.
Я взглянул туда, где сидели репортеры, и все они как сумасшедшие делали заметки о счастливом столпотворении, которое продолжалось. Их фотограф и наш, Бадди Грейбилл, мигали лампочками во всех направлениях.
Люси стояла там, рыдая, смеясь и благодарила всех. Она обняла Вивиан, Билла и меня, а затем пошла в зал, обняла и поцеловала свою мать, и своего брата, мою мать, писателей, газетчиков, и Кенни, Клео, большинство людей в зале, до которых она могла добраться или которые до нее добрались.
Как, черт возьми, она вообще взяла себя в руки и продолжила одно из лучших выступлений в своей жизни, после всего этого, только доказывает, какая потрясающая актриса эта девушка.
На следующий день заголовки были о том, что Комитет оправдал ее на 100 процентов, а Джексон сказал: - Мы тоже любим Люси.
И истории о реакции нашей аудитории накануне вечером. Хедда Хоппер, также на первой странице «Times», процитировала меня: «Единственное, что в ней рыжего, это ее волосы, и даже это не законно». Даже отчет в «Herald-Express» об этом был довольно точным.
В воскресенье днем у нас состоялась пресс-конференция на нашем ранчо в Нортридже. Газетчики хотели услышать нашу часть истории лично.
Я попросил нашего соседа Билла Генри из «Los Angeles Times» провести пресс-конференцию. У нас была хорошая расстановка вокруг бассейна с едой, выпивкой и безалкогольными напитками.
У всех была полная стенограмма, которую мы настояли, чтобы Джексон опубликовал, а также заявление Эмиля Фрида для прессы, появившееся в то субботнее утро и подтверждающее показания Люси о том, что она никогда его не встречала. (Я пытался найти мистера Фрида с тех пор, как впервые прочитал стенограмму.)
Там говорилось: «Я никогда не встречал мисс Болл».
Он также заявил, что, насколько он помнит о назначениях в Центральный комитет семнадцать лет назад, они были сделаны людьми, которые собирали подписи за него.
К настоящему времени все представители прессы пришли к выводу, что все это было просто неоправданной и несправедливой рекламой Люси. Они задавали много вопросов, в основном о дедушке, и мы рассказали им много историй.
В конце Дэн Дженкинс, который был западным редактором «TV Guide», а также телевизионным редактором «Hollywood Reporter», встал и сказал: - Дамы и господа из прессы. Я думаю, возможно, вы согласитесь со мной, что мы все должны извиниться перед Люси.
Все они захлопали, и она снова заплакала.
Когда вы проходите через что-то подобное, то узнаете, кто ваш друг. Мы узнали об этом во время Кубинской революции. Первыми парнями, которые пришли в дом, даже до хороших заголовков в субботу, были наши соседи в Долине: Лу Костелло, Лайонел Берримор и Джек Оуки. Мистер Берримор приехал в своей инвалидной коляске.
Во время пресс-конференции в воскресенье Ларри Паркс позвонил в дверь и попросил горничную принять нас. Он никогда раньше не был в нашем доме. Я подошел к двери, и у него был большой букет красных роз для Люси.
Я очень поблагодарил его за его вдумчивый жест и упомянул, что мы находимся в разгаре большой пресс-конференции, и, как можно дипломатичнее, сказал ему, чтобы он исчез. Я объяснил, что ему или Люси не пойдет на пользу история о том, что Ларри Паркс принес Люси красные розы в тот конкретный «период времени». Какой-нибудь сукин сын обвинит их в принадлежности к
