меньше.
- Да нет. Это слишком разумно для растительного мира. – Рассуждал Серафим. Они просто есть хотят. Желают забить свои желудки до отказа перед зимней спячкой. Значит зимы тут суровые. Значит, мне одному не выжить тут. Может плюнуть на всё, выйти наружу. Пусть съедят и делу – конец. Зачем умчаться? Всё равно помру зимой. А как же мама? – Тут же остановил простой вопрос его шальные мысли. – Нет. Нет! Я не слабак. Сколько передач и видео в интернете о выживании просмотрел, когда хотел нарисовать мангу про постапокалипсис, так почему бы не воспользоваться тем, что узнал. Проверить так сказать, на практике. Буду бороться за жизнь до конца. Найду метеорит, принесу его маме. Тогда она и остальные станичники поймут, что это он своим падением такое сияние вызвал, а не другие люди прожектор включили. А если замёрзну, что ж, значит судьба такая. – Серафим взглянул вдаль. – Что же, помру, а через пару тысяч лет какой-нибудь инопланетянин найдёт мою мумию. Станет её изучать и узнает о том, что я боролся до самого конца, как настоящий герой. Может даже потом о моей жизни кино снимут. А что, мои приключения достойны экранизации, чем я хуже всяких там Робинзонов.
Серафим сунул в рот кусочек жевательной палочки, принялся разжёвывать приевшуюся пищу, наблюдая за великим жором, что развернулся за пределами пещеры. Подметил то, что как бы растения не буйствовали, как бы не убивали друг друга на право и на лево, а на выжженную дорогу даже не ступали. Да и семена подземного великана явно не выживали на ней. Металлические жуки делали своё дело. Разбирали каждое упавшее на пепел и золу семечко, ведь будь это не так, то выжженная дорога давно покрылась бы белым покрывалом. Но она всё так же продолжала чернеть.
Мерное, неглубокое дыхание, жвачка во рту и усталость сделали своё дело. Серафим погрузился в сон, а Васька продолжил охоту на семена. Так и курсировал у входа от одной стены к другой, словно часовой, ожидая, когда же ещё одно семечко залетит в их обитель.
Парень уснул и не заметил, как небо заволокли серые тучи и на почву упали первые капли дождя. Над хуторком колонистов тоже нависли осенние тучи и начал идти дождь.
Маленькие капельки мерно капали с небосклона, медленно, но верно превращая грунт в вязкое, липкое болото.
- Ты смотри, как тучи нас обложили. – Бубнила себе под нос тётя Лида, Таськина мать, хлопоча у очага. – Ещё и ветра нет, всё замерло, словно в колодце.
- Осень, что поделать. – Ответила Олеся. – Уже столько воды на землю вылилось, страшно подумать. С нашего попадания сюда не лило так долго.
- Дождь – это хорошо, значит, на следующий год засухи не будет. – Ответила тётя Лида. – Но это с одной стороны, а с другой, если посмотреть, получается, что плохо.
- С чего вдруг плохо? – Заметив привычное для Олеськи пессимистическое выражение на лице, поторопилась спросить Тома, зная о том, к чему приводит подобное выражение – к паре часов нытья и причитаний. Молодая женщина не желала в очередной раз выслушивать страдания подруги, не хотела, чтобы ей в душу нагоняли тоску, а в сердце поселяли тревогу. Итак, жизнь не сахар, за несколько месяцев на этой планете она постарела на несколько лет. На днях увидела собственное отражение в луже и ужаснулась. Куда пропала та молодая, красивая женщина с ухоженными руками, уложенными волосами и макияжем? Канула в лета! Теперь на неё из отражения смотрела усталая баба с впавшими глазами, тусклыми волосами под грубо связанным платком. Она больше не была той, кого муж с гордостью называл: «кровь с молоком». Пышные аппетитные формы исчезли, уступив место тощему, измождённому телу.
- Ефим, наверное, теперь на меня даже не взглянет. Кто польстится на такую уродину. – Печально подумала Тома, когда перед ней возникло пухленькое личико дочурки.
- Мама ам-ам! – Заглядывая матери в глаза просящим взором, попросила малышка.
- Вот. – Тома протянула ей один из недоеденный вечером кусочков пресной лепёшки из перетёртого ствола мучного дерева. – Скушай кусочек и больше не проси. Жди до обеда, тогда все сядем за стол и хорошо покушаем. Поняла, Симочка? Нельзя кушать, когда остальные голодают. Нужно делиться со всеми.
- Дай! Дай! – Прыгала и тянула ручонки ко второму кусочку несмышлёная, голодная малютка.
- Тома. Не издевайся над ребёнком. – Строго сказал Виктор, отец Таси. – Мы все здесь взрослые люди и понимаем, что Сима самая маленькая из нашей общины. Ей расти нужно, оттого и голодна постоянно. Отдай ей остатки, пусть кушает. Я ведь прав, станичники?
Люди занимавшиеся повседневными делами под крышей общего дома, согласились со словами Виктора. Единогласно решив, что все объедки будут отдавать самым младшим, дабы те перекусывали ими, когда голод станет нестерпимым.
Тётя Лида тоже согласилась, даже на Олеську шикнула, когда та вздумала разныться насчёт такой несправедливости.
- Как это детям последнее отдать, а самим голодать и слюнки глотать, глядя как они последние кусочки доедают. – Возмутилась Олеська. – Дети такие же члены нашего общества как и мы сами, а значит ко всем необходимо относиться одинаково, без всяких исключений. Иначе получается несправедливо. Кому то привилегии, а кому то нет.
Когда Лида услышала слова бездетной бабы у неё руки так и зачесались. Возникло нестерпимое желание врезать ей как следует, чтобы выбить всю дурь из головы. Она едва сдержалась.
- Только такие «нерожалки» как ты Олеська, могут так думать. – Едва сдерживаясь, процедила Лида. – Дети – самое ценное, что есть у каждого человека. Именно наши малютки имеют все права и привилегии, каких у нас нет. Ведь они наша плоть и кровь. Это мы их привели в этот мир. Мы дали им жизнь, даже не спросив, а хотят ли они увидеть этот мир? Потому мы несём за них полную ответственность. Потому мы готовы сами от голода сдохнуть, отдав им всю еду на свете. И всё потому, что они наше бессмертие. Наше будущее и наша достойная старость. Как мы сейчас обращаемся со своими детками, так и они будут обращаться с нами в старости. – Лида мельком бросила взгляд на округлившийся животик своей дочери. – Вот Тоне не о чем беспокоиться. Симочка повзрослеет и позаботиться о матери. Поделится с ней последним куском, подаст воды, обстирает и обогреет, а потом. Потом – достойно похоронит. А вот кто о тебе позаботится? Что ты оставишь после себя кроме кучки тлена? Олеська, ты хоть на миг задумывалась, кто будет о тебе помнить? Вот умрёшь, некоторое время о тебе будут вспоминать те, кто знал тебя при жизни. Что вспомнят? Эгоистку не пожелавшую дать жизнь? Женщину, прожившую жизнь для себя любимой? Думаешь, вспомнят то как ты тут работала до седьмого пота, чтобы выжить самой и помочь другим? Нет. Все будут вспоминать твоё нытьё, постоянные жалобы на весь белый свет. А ещё. Ещё будут вспоминать твою одинокую старость. И это ещё хорошо, если твоё имя не станет нарицательным. Возможно, к твоей неухоженной могиле будут водить молодых девушек, показывая то, как нельзя жить. – Вылила свой сдерживаемый гнев женщина. – Подумай об этом хорошенько, Олеська. Подумай.
Иктор, слышавший монолог жены отвернулся, дабы скрыть невольную улыбку. Вот это жёнушка вспылила. Отчитала неразумную Олеську по первое число. Но поможет ли подобное нравоучение? Мужчина бросил быстрый взгляд на провинившуюся даму и опешил. Олеська продолжала перетирать ствол мучного дерева с таким недовольным видом, словно её невинно обвинили.
- Вот уж дура, так дура. – Пришел к мысленному выводу Виктор и не желая дальше присутствовать подле бабских разборок, отправился на скотный двор.
Только Лида не заметила ухода собственного мужа. Она задумчиво смотрела на Таську, на её округлённый животик и сердце женщины сгорало от беспокойства.
- Как же так получилось, доченька. – Беспокоилась мать. – Я же всегда думала, что ты будешь рожать в современном роддоме, где не тебе ни твоему малышу не будет ничего угрожать. Где будут специалисты – профессионалы. А как вышло! Гадский Митька! Соблазнил дурочку наивную! Смылся от ответственности при первом же удобном случае, а нам тут самим с кучей проблем разбираться придётся, пока он там на разведке. Паразит мелкий, вернётся все уши обдеру! – Лида глубоко вздохнула, стараясь сдержать слёзы. – Как же моя девочка в таких условиях рожать будет? Это же смертельный риск. А вдруг кровотечение откроется, вдруг порвётся, а зашить некому. А если разродиться не сможет, кто кесарево сечение делать будет? А как же малютка сможет выжить в такой то обстановке? В такой антисанитарии? Тут же ни чистых пелёнок, ни распашонок, ни воды нормальной.
- Лидочка. Успокойся. Всё будет хорошо. Родит, поверь мне родит. – Словно прочитав мысли подруги, сказала Ирина, устало усаживаясь подле очага. – Женщины и не в таких условиях рожали. А Тася у тебя крепкая, молодая и здоровая. К тому же с телосложением у неё полный порядок – бёдра широкие. Так что, сама родит, мы только немного поможем, больше для её успокоения.
- Ой, Иришка, легко тебе говорить. Твои дети на Земле остались. А я с каждым днём всё больше и больше беспокоиться начинаю. Рожать то зимой будет, в холода. А если с ребёнком что случится? Замёрзнет, простынет?
- Всё будет хорошо. Мы конечно и в этот мир простуду привезли ненароком. Но даже тут сумеем с ней бороться. Нашли же растения с жаропонижающими свойствами. Пусть они весьма странные, даже жуткие, но ведь полезные. Отлично температуру сбивают.
- Это всё благодаря деду Федоту и бабе Мане. Если бы не они. Мы бы уже тут потравились все.
Пока женщины за бесконечной готовкой, вязанием и плетением, то ругались, то мирились, мужчины решали насущные проблемы более масштабного порядка.
- Мужики. – Обратился Виктор к присутствующим на общем ужине вокруг очага. – У нас возникла новая проблема – дождь. Судя по всему он прекращаться не собирается и это проблема. С каждым днём ходить между постройками всё труднее. Мы уже чуть ли не по колено в грязи тонем, про походы в лес за дровами и припасами, говорить нечего. К тому же, дождь открыл прорехи в крышах. Мы построили их кабы как. Требуется срочный ремонт.
- Это мы и так знаем. – Перебил его Захар. – Давай ближе к делу.
- Ближе так ближе. Вот моё ближе. – Предлагаю замес самана и строительство отложить до весны. Из-за дождя кирпичи не сохнут, а превращаются в кучи грязи, размокая. Давайте отложим и бросим все силы на более насущные проблемы. Первым делом – лесоповал. Нам требуется древесина для настилов и крытых навесов. Нужно отремонтировать крыши, а значит нужно ещё больше листвы и брёвен. Вымостим деревянные дорожки от дома к сараям и между сараями. Над дорожками, предлагаю установить навесы. Они нас укроют от дождя на улице и от тех, кто приходит по ночам с ночными тучами.
- Отличная идея. Так нас больше не утащат в чёрное небо. А то чуть зазеваешься уже у монстра в зубах. – Согласился Захар.
- Раз надо пошло. Нужно не просто крытые дорожки между постройками сделать. Лучше всего всё под один навес укрыть. Всю территорию между домом и сараями. – Предложил Олег. - Так будет и удобнее и безопаснее.
Предложение восприняли хорошо и тут же начали обсуждать детали. Решать, кто чем займётся, чтобы как можно качественнее и быстрее справиться с поставленной задачей.
- Судя по
