Современная математика. Исток. Проблемы. Перспективы

математики в астрономии (особенно в предсказании затмений), в музыке, оптике, градостроительстве и землемерии для пифагорейцев было убедительным подтверждением этих их специфических взглядов на мiр и его устройство. А Платон пошёл даже дальше - и провозгласил, что математические объекты реальны и действенны в некоем идеальном «мiре идей». Слабой тенью которого, отражением или бледной копией будто бы и является окружающий человека физический или материальный мiр, воспринимаемый нашими органами чувств на самом примитивном уровне. И для Платона это было “азбукой”, между прочим, такой его естественнонаучный взгляд, очевидный и простой как та же таблица умножения!…

7

Европейские учёные Нового времени (эпохи Реформации и Возрождения по «Новой хронологии» Фоменко и Носовского) разделяли и приветствовали подобные взгляды древних, что в основу установленных свыше законов Природы были положены математические принципы. Для них это означало, что люди не создают математические теории, а открывают их - те, что изначально были как бы встроены в мiроздание как те же скелеты в тела животных и человека. Поэтому математика - царица наук! Она - уникальна и неоспорима, а её истины - абсолютны и непререкаемы!...

В Европе зарождается Научная Идеология, или Сциентизм - идеологическая основа будущей технологической цивилизации Запада, при помощи которой хищная Европа (родившая США себе на радость и на пользу) покорила весь мiр. Основная догма научной идеологии - абсолютная вера в то, что всё вокруг измеримо, всё может быть выражено в числах, переведено на язык математики.
Эта святая вера содержится уже в призыве Галилея: «Измерить всё, что измеримо, и сделать измеримым то, что неизмеримо». Или в другом хрестоматийном его изречении, что «книга природы написана на языке математики». Приблизительно в то же время (1605) Кеплер писал в письме своему другу: «Моя цель показать, что небесную машину нужно сравнивать не с божественным организмом, а с часовым механизмом». И Рене Декарт, поддавшись таким настроениям, уже сравнивал животное с одушевлённой машиной. А столетие спустя Ламетри в книге «Человек-машина» распространил этот принцип уже и на сам ВЕНЦ ТВОРЕНЬЯ - HOMO SAPIENS…

Итак, европейская научная идеология изначально основывалась на вере учёных в существование небольшого числа точно формулируемых законов природы; и на их основе всё в мiре якобы предсказуемо и подвластно гордому человеческому разуму. Космос стал рассматриваться как гигантская механическая машина, которой можно легко управлять, если обнаружить и перевести в число принципы её функционирования. Этот утопичный в целом научно-идеологический взгляд на окружающий нас мiр теперь и вовсе играет роль религии современной технологической цивилизации.
Вера в полную и окончательную математизацию жизни - а это главная догма, повторимся, стремительно зарождавшейся в 17-м веке научной идеологии, утверждающая до сих пор, что всё или почти всё в природе может быть измерено, превращено в числа (или другие математические объекты); и что путём совершения над ними различных математических операций можно предсказать и подчинить своей воле абсолютное большинство явлений природы и общества, - подобная вера крепко захватила умы и сердца многих европейских учёных. Хорошо подкрепляло веру сию и окончательное оформление в стройную логическую систему аппарата дифференциального и интегрального исчисления, современного математического анализа, позволявшего уже решать сложнейшие математические и физические задачи. Кант, например, после этого говорил, что «каждая область сознания является наукой настолько, насколько в ней содержится математика». Пуанкаре в свою очередь утверждал, что «окончательная, идеальная фаза развития любой научной концепции - это её математизация». Рене Декарт в 1637 году писал: «Из всех, кто когда-либо занимался поиском истины в науках, только математикам удалось получить некие доказательства, то есть указать причины, очевидные и достоверные»; математику он восторженно называл «сущностью всех наук». Аналогичных взглядов придерживались тогда большинство европейских естествоиспытателей, и у них были на то веские причины и основания.
В научной идеологии математизация играет ту же роль, что и стандартизация в технике. Это когда реальные объекты жизни и бытия, даже и живые люди, заменяются бездушными и безликими предметами, или теми же числами; и уже с ними потом происходит научно-исследовательская работа: производятся стандартные действия по алгоритмам, предварительно разработанным и отлаженным.
Другая особенность математики, существенная и значимая для научной идеологии, которая довольно рано была подмечена в Европе, - это её способность трансформировать решение глубоких проблем и задач в стандартизированные логические схемы, понятные и доступные каждому, кто проявит к этому интерес. Квадрирование параболы или той же спирали, что когда-то с успехом проделал Архимед, как раз и является наглядным примером того, как можно сложнейшую геометрическую проблему, обладая гением Архимеда, перевести в красивое арифметическое тождество, доступное для понимания любому любознательному человеку, или же, что гораздо нужней и важней для практики, современному компьютеру.
Математика может в недалёком будущем научить любые машины и механизмы выполнять тяжелейший и утомительный человеческий труд! - подумали тогда учёные-европейцы - и ахнули от восторга! Разве же можно к ней после таких ошеломляющих выводов и надежд, - подумали они ещё, - относиться без трепетного пиетета?!...

8

Во времена Ньютона механическая концепция Вселенной полностью покорила себе умы западного научного и околонаучного сообщества. Сам Ньютон и его многочисленные последователи называли его теорию «Системой Мiра». Она вдохновляла и будоражила не только его современников, но и все последующие поколения европейских учёных, философов и политиков - вплоть до наших дней. Всем им показалось тогда, да и теперь всё ещё кажется по инерции, что можно развить полную картину видимого мiра на основе небольшого числа законов, из которых всё остальное может быть получено дедуктивным способом при помощи решения дифференциальных, интегральных и иных уравнений, разложения функций в степенные ряды и других математических процедур.
Но больше, но сильнее всех был зачарован этой открывшейся взору перспективой сам Ньютон. И не случайно, конечно же не случайно своё главное сочинение он назвал «Математические начала натуральной философии». Первоклассный физик Ньютон в своём основополагающем труде на первое место всё-таки поставил царицу наук математику, которой-де подвластно всё - в этом Ньютон был абсолютно тогда уверен.
В конце своего безспорно-выдающегося трактата он, гордый и безумно-счастливый открывшимися возможностями и перспективами, даже прокламирует применимость тех же принципов к живым существам: чтобы и эта часть природы была включена в его «Систему Мiра». Он, в частности, пишет:
«Теперь следовало бы кое-что добавить о некотором тончайшем эфире, проникающем все сплошные тела и в них содержащемся, коего силою... возбуждается всякое чувствование, заставляющее члены животных двигаться по желанию, передаваясь именно колебаниями этого эфира через тончайшие нити нервов от внешних органов чувств мозгу и от мозга мускулам. Но это не может быть изложено кратко, к тому же нет и достаточного запаса опытов, коими законы действия этого эфира были бы точно определены и показаны».
Очевидно, что Ньютон здесь имеет в виду механическую теорию некой живой субстанции, которую он обозвал эфиром, и даёт всем понять, что лишь недостаток места и неполнота экспериментальной базы мешают ему развить механическую теорию функционирования живого организма на базе этой субстанции. Тонко намекает даже, что за этим дело не станет: дескать, пройдёт время, и всенепременно появится механика “работы” живой природы и людей…

---------------------------------------------------------
(*) Историческая справка. И тем не менее, Ньютон был в высшей степени многоплановым мыслителем - не долдоном, не рабом какой-то одной идейки, пусть даже и гениальной. К тому же, он был человек глубоко религиозный и верующий, как утверждают его биографы. Создав свою «Систему Мiра» в молодом возрасте и порадовавшись успеху, под старость он стал “трезветь” и прозревать, по рассказам тех же биографов, понимая, что его научные идеи и религиозные убеждения никак не согласовывались между собой и даже вступали в противоречия. Уже потому, хотя бы, что в его якобы совершенной и универсальной механической системе не оставалось места для Бога. Как и для любого живого существа и творчества вообще. Вселенная выглядела у него как гигантская и хорошо отлаженная машина, не подверженная катаклизмам и турбулентностям, страстям; машина, функционирующая исключительно на основе его «Механики»… А человек? - Венец Творения! Каковы его место и роль в «Системе Мiра»? Он что, тоже живая репродуктивная машина? робот, работающий по программе? А Сам Творец, наконец, где?! - Устроитель и Промыслитель всего!... Было отчего призадуматься и впасть в уныние! А потом и в депрессию - да какую!
Утверждают, что в 50-летнем возрасте Ньютон пережил тяжелейший душевный кризис: не спал неделями, не ел, память и сознание его были спутанными. Говорили даже о его очевидном психическом заболевании… Биографы связывают его критическое состояние на грани помешательства с кризисом мiровоззрения: когда человек всю жизнь верил в одно, а проповедовал сосем другое - обратное своей вере. Если это действительно было так - то Ньютону не позавидуешь… {4}
---------------------------------------------------------

Как бы то ни было, но независимо от внутреннего старческого конфликта творца первой физической теории, «Механическая Система Мiра» Ньютона оказала грандиозное влияние на европейские передовые умы. И недаром, наверное, там его считают теперь “самой значительной исторической фигурой XVII века”.
Ньютон поднял авторитет науки на небывалую высоту, наделив её особым социальным статусом и даже исключительным ореолом святости, сравнимым с ореолом Церкви. В системе ценностей европейской культуры 18-го - 19-го веков наука занимала уже одно из самых значимых и почётных мест, намного опережая литературу и искусство. А занятие ею, с точки зрения царившей тогда в обществе морали, рассматривалось как служение высшим идеалам человечества, как своего рода культовая деятельность, как подвижничество. Учёные - “жрецы науки или её апостолы” - были объектом всеобщего внимания и почитания. Всем, учёным и неучёным, уже казалось близким то время, когда с помощью науки удастся овладеть силами природы и решить все насущные проблемы, стоявшие перед человечеством: навсегда избавиться от голода, холода и болезней, даже от смерти самой. Наука, помимо прочего, должна была активно вмешаться и в социальную сферу - выработать принципы и законы нового, справедливого устройства общества…

9

Богохульник и богоотступник Вольтер был первым, кто положил начало культу Ньютона во Франции и в Европе в целом, используя его авторитет как