твердил Максим, - что хочу устроиться к вам по лимиту, получить прописку и жильё. Я даже и документы принёс: паспорт и трудовую книжку.
Сказавши это, Кремнёв быстро полез в сумку за документами, чтобы показать их инспекторше и тем самым доказать искренность своих намерений, - но та замахала на него руками и раздражённо произнесла:
- Так! Не надо мне ничего показывать: я не хочу ничего смотреть! И слушать больше ничего не желаю! Выходите из кабинета и не мешайте мне работать. У меня и без Вас голова второй день болит.
После этого она демонстративно нагнулась опять над служебным журналом и принялась истерично что-то туда писать, давая этим понять, что разговор окончен…
-…Так Вы не хотите меня принимать: я Вас правильно понял? - через длинную паузу спросил Максим, видя, что стоять и ждать уже без-полезно.
- Правильно: не хочу, - не поднимая головы, ответила раздражённо инспекторша, ещё шустрее задвигав авторучкой по бумаге. - Не принимать, не разговаривать с Вами. Покиньте мой кабинет и не мешайте мне работать…
-…Хорошо! А начальник Ваш где находится? Мне можно с ним поговорить?
- Можно, конечно можно! - съязвила напоследок женщина, на секунду поднимая голову от стола и пронзая Максима желчным и ядовитым взглядом. - Выпускникам МГУ всё можно! - хоть на головах ходить! Выйдите в коридор, справа увидите дверь без таблички. Это и есть кабинет начальника: он сейчас на месте…
2
Начальником отдела кадров завода оказался сухощавый, высокий, седой мужчина с землистого цвета лицом: наверное, курильщик заядлый, не выпускавший изо рта сигарету. Возраст его невозможно было определить на глаз: может, ему было за сорок, а может и за пятьдесят. Он сидел за столом, скрестив на груди руки, зевал, пялился в окно тупо: делать ему было явно нечего. Поэтому поболтать-потрепаться с вошедшим Кремнёвым было для него не в тягость, а в радость. Он усадил посетителя перед собой и спросил участливо прокуренным хриплым голосом:
- Что Вы хотите?
- Хочу к вам на завод устроиться, - быстро и просто ответил Максим, изобразив подобие улыбки на бледном лице, хотя улыбаться ему уже не хотелось, - а меня не берут почему-то. Даже и разговаривать со мной не хотят - представляете! - предлагают выйти из кабинета.
На лице начальника изобразилось крайнее удивление после этаких слов: он явно не понимал, что происходит.
-…А почему не берут-то? - поинтересовался он, лицом напрягаясь и весь обратясь во внимание. - На нашем заводе давно уже хронический дефицит кадров: мы всех берём, всех желающих. У Вас специальность какая? Вы откуда приехали?
- Приехал я из Рязанской области. А специальность… специальности у меня нет пока. Но надеюсь получить её в процессе работы. Вы же берёте на завод учеников? На доске объявлений внизу у входных дверей написано чёрным по белому, что берёте.
- Да берём, конечно, всех берём - и всех потом обучаем. А по-другому и нельзя: не получится. Ведь любой завод - дело специфическое и сугубо индивидуальное, как и всякий производственно-трудовой процесс, к которому надо привыкнуть, понять, изучить и освоить его как следует. Тут любому специалисту, даже и высококлассному, время и навык потребуются. Я вот только одного не понял: а почему специальности-то у Вас нет? Вы же не мальчик по виду.
- Не мальчик, правильно, - охотно подтвердил Кремннёв. - Мне 23 года скоро исполнится. А специальности нет потому, что я учился всё это время.
- Где?
- В Московском государственном Университете.
- И Вы его не закончили?
- Почему “не закончил” - закончил полгода назад. И даже специальность себе получил историка.
Кадровик вытаращился на Максима словно на приведение, не соображая сразу, что и сказать.
-…А что Вас к нам-то привело? - наконец спросил он после некоторого раздумья. - Вы же должны работать по специальности в течение трёх лет. Вы сейчас работаете, или нет?
- Нет, не работаю, - уверенно ответил Максим, пытаясь развеять сомнения собеседника. - Перед Новым годом я уволился из конторы, что расположена на улице Волгина, а штаб-квартира которой находится в Калуге. Уволился, получил трудовую книжку на руки: вот она.
Он достал и положил перед начальником новую трудовую книжку: бери и читай, мол, и не задавай лишних вопросов, дядя.
Но все основные вопросы были ещё впереди: разговор по сути только-только ещё начинался. Пробежав глазами трудовую книжку за пару-тройку секунд, где было всего-то две короткие записи на первой странице, кадровик после этого закрыл её, повертел в руках туда-сюда и только потом отдал назад Кремнёву.
-…Я знаете чего опять понять не могу, Максим Александрович, уж извините, - тихо и с некоторой опаской даже спросил он после этого, задумчиво взглянув на собеседника. - Как Вас могли отпустить в свободное плаванье после нескольких месяцев трудовой деятельности? Вы же, согласно нашим законам, обязаны отработать три года по распределению. Так ведь? А Вас уволили в декабре, взяв на работу в августе. Почему?
- По состоянию здоровья, - не думая о последствиях, просто и честно ответил Кремнёв, и положил перед начальником справку из псих’диспансера. - У меня в последнее время что-то болит голова постоянно, знаете, и врачи советуют мне пока не заниматься умственной деятельностью. Вот я и решил устроиться к вам - чтобы поработать руками и разгрузить голову.
Он зря это всё сказал, и зря показывал опытному кадровику левую справку. Потому что после этого начальник отдела кадров резко переменился в лице и поведении, став холодным и отстранённым к гостю, и даже чуть-чуть брезгливым.
Пробежав заинтересованным взглядом медицинское заключение Кремнёва, он, поморщившись, быстро отдал его Максиму назад и сказал с расстановкой, враждебно щуря глаза:
- Теперь-то я понимаю, почему Вера Семёновна Вам указала на дверь. С такими справками и диагнозами Вас вообще никто и никуда не возьмёт, любезный, ни то что по лимиту, где настоящие русские богатыри требуются для тяжёлой физической работы, для конвейера. Наши лимитчики, да будет Вам известно, работают в горящих цехах, где из них выжимают все соки начальники и где они часто работают за двоих, потому что рабочих рук не хватает, а конвейер останавливать нельзя. А Вы с Вашими болячками, интеллигентским настроем и воспитанием там и дня не протянете - уверяю Вас! - рухните под станком и дух испустите. Отвечай потом за Вас, оправдывайся перед комиссиями! Куда Вы лезете-то, не пойму?! Зачем?! Вы, гляжу, и впрямь спятили!... Да и не взяли бы мы Вас в любом случае, даже и без справки этой психической! Не взяли бы ни за что! У Вас - высшее образование, любезный, университетское к тому же, самое высшее из всех. А в Москве существует и неукоснительно действует правительственное постановление не принимать по лимиту таких дипломированных специалистов, да ещё и молодых, которые должны государству пользу головой приносить, знаниями и талантом - понимаете? - а не руками, не стоянием у станков и кручением гаек. Гайки точить и крутить и без Вас желающие найдутся: дебилов у нас в стране больше чем грязи… Так что идите и ищите себе работу по специальности: забудьте про физический труд. Не можете умственную работу выполнять, творческую, - ступайте работать в школу преподавателем, детишек уму-разуму учите. А то ведь люди подумают, что Вы и впрямь сумасшедший, и Вас тогда в дурдом упекут, откуда вы уже никогда не выйдете…
3
Неудача на АЗЛК Кремнёва расстроила, спору нет, на целый день лишила покоя его и приподнятого настроения! - но жажду жизни и волю в нём не убила ни сколько, стремления зацепиться за Москву. В столице ведь ещё много было заводов, фабрик и иных промышленных предприятий, где принимали иногородних парней и девчат. Успевай только искать их по справочникам и потом по отделам кадров бегать. Максим и бегал - не ленился: в те годы он был на ногу очень скор.
Вторым местом, куда он пришёл тогда искать счастья с жильём и пропиской, стал столичный завод ЗИЛ. От Таганки он был тоже не далеко: Максим нашёл его быстро. Пока поднимался в отдел кадров, решил сразу же идти на приём к начальнику кадровиков - на ничего не решающих инспекторов время и нервы не тратить. А ещё он решил после облома с АЗЛК спрятать подальше справку об освобождении от умственного труда, выданную в психоневрологическом диспансере, и больше её не показывать никогда и никому - себе вредить этим только. А вместо этого начать ссылаться при разговоре на свободное распределение, которое ему предоставило будто бы руководство мин’культа. А почему? - неважно. Это всё - уже личные его дела…
Начальником отдела кадров ЗИЛа был тогда крепкий мужчина средних лет - качок по виду. Человек приятной внешности и одежды, вежливый и подчёркнуто-внимательный к посетителям. Его манерность и вежливая внимательность подкупила Кремнёва, и он, едва усевшись перед начальственным полированным столом, выложил хозяину кабинета все карты. Рассказал, понимай, что он - недавний выпускник МГУ имени Ломоносова, но работать по специальности историка не хочет: разочаровался в Русской Истории, или в её преподавании, лучше сказать. Вместо этого он хочет перейти в работяги, где от него толку больше будет на его взгляд; хочет, конкретно если, без обиняков, устроиться работать на ЗИЛ куда-нибудь на конвейер. Чтобы впоследствии получить прописку и комнату в Москве. Желает стать, одним словом, лимитчиком.
- Вы в Москве остаться хотите, да? Не хотите уезжать в провинцию? - последовал стандартный уже вопрос, который Максим не единожды в последнее время слышал.
- Да, хочу. А что в этом плохого, что?
- Ничего, - ответил начальник серьёзно. - Плохо то, что Вы Университет закончили, и у Вас высшее образование. А это значит, Вы не можете работать по лимиту согласно существующим законам.
- А высшее образование и диплом что, равносильно в СССР тюремному сроку и справке об освобождении? - не выдержал и съязвил Максим. - Окончив Университет, я как бы понизил этим свой социальный статус что ли и к уголовникам себя приравнял, которым дороги везде закрыты? Почему парней и девчат со средним образованием Вы с радостью принимаете на завод, даете им жильё и работу, и они впоследствии становятся москвичами, а меня, выпускника МГУ, лишаете такой возможности и тем самым понижаете в правах? Разве ж это правильно и справедливо?
- Потому что люди с высшим образованием должны работать головой: их для этого государство и учило, советскую интеллектуальную элиту готовило.
- А если я не хочу работать головой? Понимаете: не-хо-чу! Почему? - вопрос отдельный, который я всуе затрагивать и обсуждать не собираюсь. Это - длинная и очень серьёзная тема, не для посторонних людей. Зато я знаю одно, главное, что от меня, как от рабочего, пользы государству гораздо больше будет, чем если я буду, к примеру, всю жизнь, прикрываясь дипломом, штаны сидеть-протирать и небо коптить углекислым газом в НИИ, и за эту копоть вонючую ещё и получать зарплату? У нас знаете сколько в стране дипломированных бездельников развелось по всяким левым конторам?! Тьма тьмущая! Вы тут на заводах изо дня в день пашите как волы возле самой земли и думаете, наверное, по простоте и темноте своей, что в науке одни только гении обитают, всезнайки и небожители! Э-э-эх! Знали бы вы, чудаки, какое там
