заставляет нас называть женщину более практичным существом. Только со временем любовь мужчины конкретизируется. Это объясняется просто, ведь мы ведем речь о глупом и грубом в таких тонких делах животном. Его любовь, вернее, желание, чувство конкретизируется на той, кто не легла под него, но оказала сопротивление, попросту не дала сразу. Из мужчины легко вить веревку, если приманить его, а потом бросить. Многие женщины, если они не умны, а глупы делают это бессознательно. Умные женщины делают это сознательно. Они такими родились? Конечно, нет. Их сделала умными горькая женская доля. Не умная, глупая женщина - счастливое существо. Умной сделало ее несчастье. Что это за несчастье такое? Ее просто бросили. Ей попользовались, а потом бросили за ненадобностью. Вот она и поумнела. Ее жизнь научила не ложиться под любого мужика. К тому же предпочтение в обществе и семье мужчины, а не женщины, обостряет у нее чувство. В той женщине, в которой обостряется чувство обиды, - это так называемая «обидчивая» женщина, - растет чувство зависти к мужчине. Оно делает женщину хитрой и жестокой, готовой на холодную голову к мести. В женской среде это называется чувством справедливости. Именно такие хитрые женщины являются социально активными. Это потенциальные лесбиянки, то есть, феминистки. Они умны на одно место, умны в том, чтобы его не давать никому, мучая им всех, кто их добивается. Так сильно они обиделись.
Та же женщина, в которой говорит не одно место, а все места сразу, воистину становится достойной быть человеком. Она становится умной не их ревности к мужчине, не из обиды на свою судьбу, а по своей личной причине как личность, как настоящий человек. Именно таких женщин интересуют мужчины, которые видят в них не вещь, не родильную машину для выпуска пупсиков или аппарат для ублажения мужской плоти на уровни желудка (кухонную утварь) или чуть ниже (секс-машину), но человека с душой, а не, извините меня, приличный читатель, с дырой. У такой умной женщины душа не дырявая, но полная глубокого и широкого содержания. В такой, так сказать, нет, не …, а душе, приятно одинокому путнику, романтическому мечтателю отдохнуть душой. Гулял, гулял и нагулял приятное и, главное, полезное содержание. Есть теперь о чем поговорить с умной женщиной. Она – ангел, богиня, а не скотина, как у самцов. Ведь не одним хлебом насущным, родовым желанием жив человек, но всяким словом, сходящим с уст женщины. Важно, чтобы это слово было приличным, культурным, в лучшем случае, умным.
Вот только тогда и зарождается настоящая любовь женщины, в которой рождается настоящий мужчина, уже не как животное, скотина, зверь, а человек. Любовь нужна не только женщине, но и мужчине как чувство прекрасного, в котором он рождается как творец. Вот, что он натворит, сделает его умнее. Главное, чтобы само творчество не превратилось в манию, которая может сыграть с ним злую шутку, - опустить его ниже животного чувства. Чтобы этого не случилось, нельзя в любви терять голову, но следует задумываться о последствиях, о плодах любви, а не только о ее корнях, ростках и цветах, то есть, иметь и держать чувство меры. Но это возможно, только если влюбленность переродится (превратится) в любовь. Тогда любовь станет реинкарнацией: влюбленность как обман чувств, иллюзия, болезнь (влечение как род недуга) умрет, чтобы уступить место настоящему чувству. Любовь делает из животного человека. Мужчина есть материал. Для чего, для какой цели? Для очеловечивания животного. Но для этого женщина уже должна быть человеком, а не «половой тряпкой» для пеленания мужского достоинства существа, привыкшего бить себя в грудь.
В последнее время развелось много таких «грудастых», накаченных допингом существ, которые это делают с иронией. Пародия – это единственное, что они могут. Они не могут быть уже наивными глупцами, но у них ума не хватает для настоящего творчества. Вот они и занимаются опошлением того, на что сами не способны. Они играют роль творцов и делают это так жалко, что жаль не творцов, а их самих и тех, кого они забавляют. Ведь они портят вкус публики за ее счет. Наносят вред «попу», «пиплу» (публике) и за это еще «имеют» его, имеют роскошь за чужой счет. Вот балаган, развесистый куст богемной (блатной) культуры. Прежде в чести были улыбчивые и вежливые «знатоки», а теперь ухмыляющаяся и наглая «блатная щушера». Именно ее любит теперь представлять, презентовать актерская и музыкальная масса. Не храм, кабак. Духа нет и все позволено. Там, где прежде был храм, теперь кабак. И теперь строят новые храмы и реставрируют старые, но духа нет. Есть духота пошлой культуры. Пошлятина. Одним словом, б… не только на словах, но и в душе. Но душе есть, где отдышаться, - на природе. Там можно еще созерцать и мечтать. Творить трудно, почти невозможно. Для чего? Для массового потребления? Себе дороже. Остается творить только молитву Богу.
Автор. Кто он такой? Кто сам пишет, а не под чужую диктовку нечто или некто. Хотя, судя по названию, автором должен быть именно бестолковый графоман, для которого главное нужно писать, а что писать, не важно. Но такое автописьмо противоречит самому смыслу. Поэтому трудно назвать автором того, кто бессознательно пишет. Тогда на самом деле автором является другой, еще неведомый избранник судьбы, а тот, кто явно пишет, в лучшем случае является ничтожным писарем, несчастным медиумом, рабом духа или, как говорят попы, «рабом Божьим».
Кстати, парадоксально, но это так: чем ты ближе к оригиналу, тем в меньшей степени есть подражатель, копиист. Действительно, Бог как чистый Дух является Творцом, но это разве мешает тебе быть творцом, а не жалким эпигоном? Автор есть образ и подобие Бога? Но в чем? В письме, в слове. Образом автора является слово. Подобие автор находит в письме. Но это должен сделать сам писатель, поэт, автор, а не дух. Когда говорят о вдохновении поэта или писателя, то что имеют в виду? Мало ли что? Имеют то, что взбредет в голову. Как правило, это глупость, бред какой-то. Какой? Какой угодно. Угодно кому? Разумеется, черту как олицетворению хаоса. Вот почему творцу присущ творческий беспорядок. В этом отношении к хаосу он, поэт, писатель как автор есть бес. Он искушаем и, само собой, искушает, соблазняет читателя на глупость. Автором он еще должен стать. Пока он, черт (бес) знает «кто». Впрочем, он еще ничто. Из ничто, из ничтожества его призывает Бог к творчеству. Ему как автору следует из того, что есть, сделать то, чего еще нет, и без него не будет никогда. Автор есть «ничто» перед «что». Он еще должен родиться и превратиться в то, что сотворит. Творит его творение.
Вдохновение, если понимать его буквально, сделает все за него, и из великодушия позволит ему, автору, присвоить себя. Но такой автор в лучшем случае эпигон, подражатель. Поэтому вдохновение подражательно, а вот авторство неподражаемо. Сам Дух не подражаем. Но он делает так хорошо, что ему начинают подражать. Вот здесь важно правильно понять, что значит подражание. Оно значит, означает, имеет смысл подобия, а подобие предполагает не зеркальное отражение, но расположение к оригиналу, подлиннику. То есть, то, что есть в оригинале, есть и в его уподоблении, но не прямо, а в превращенной форме, в том материале, в коем существует. Так в человеке как авторе есть привкус творчества. Важно, чтобы он вошел во вкус, чтобы у него появилось не только желание, мотив творить, но и умение создавать, сочинять. Поэтому не важно, что сначала у него не получается то, что он задумал. Главное, чтобы задумка, идея, зачин была верная, явлена его сознанию не иллюзия, а истина как естина, как то, что есть, если не здесь, то там, если не сейчас, то потом. Если есть зачин, то будет и почин. Есть, что править. «Ты напиши, а мы исправим, если исказил». Так говорит нам Дух, когда мы занимаемся с ним творчеством. Творчество, как и любовь, есть взаимное общее дело. Только в нем участвуют не мужчина и женщина, а автор в согласии с духом в качестве идеи. Бывает, дух овладеет автором, и тогда он в духе такое натворит, что сразу не разберешь. А бывает, что автор так оседлает дух, что тот отлетает в испуге за свою невинность. В творчестве, как и в любви, нужна мера, а то можно вспугнуть дух своим неумеренным желанием творить всякую всячину. Дух избирателен и щепетилен, чувствителен до полного невероятия. Попробуй, ублажи его, ему понравься! Он привередливее самой капризной женщины. Для мужчины дух является в образе женщины, его соблазняет своей прелестью. Так он испытывает своего служителя. Для женщины он является в образе мужчины. Важно в том и в другом случае не стать его примерным учеником, ибо тогда в тебе ничего твоего не останется. Так что тогда освещать духу? Твою пустоту?! Он специально становится пустым, чтобы тебе дать место. Но чему дать место? Пустоте, что ли? Ты что уже дух? Конечно, нет. Так найди в себе то, что достойно заполнить дух, а не загадить его. Поэтому автору следует писать только то, что идет от сердца, от души с умом в придачу, ибо без ума мысли как явления идеи тебе не найти. То, что идет от сердца как желание, как благо становится идеальным, совершенным на уме.
Ум же у автора как писателя или поэта проявляется не как мысль, он не мыслитель, но как слово. Это слово умное, а не глупое или хитрое, но существенным для автора является не сама мысль, а слово, мысль же прилагается к слову. Она является условием уложения слова на своем месте. Для писателя важно правильно уложить слова, выложить их в нужном порядке не только для выражения, но и для смысла. Тогда слово будет выражать смысл, а не путаться у него под ногами, отвлекая от него внимание читателя на себя. Такое писание, текст будет бессмысленным чтивом. Для писателя важно с наименьшими потерями для слова, для языка изложить то, что лежит у него на душе, и нуждается в понимании. Само понимание интересует мыслителя, а не писателя. Писателя интересует интерпретация, то, как он приписал словам значение, уловил в них смысл. Поэтому если писатель видит смысл в словах, то мыслитель видит его в своих мыслях в качестве идеи разума, которой он руководствуется, когда думает. Писатель пишет, мыслитель думает. Писатель думает словами, а мыслитель пишет мыслями.
Образ автора в произведении. В случае с образом автора художественного текста может сработать типичная ошибка восприятия: подмена автора его образом и выдача оного как творения за самого творца. Часто бывает, когда автор прячется за своих героев и не решается в силу разных причин говорить от своего имени (такой причиной может быть сама структура повествования, сконструированная в диалогическом ключе, в форме диалога персонажей), он страхует себя своим образом, выступающим в роли одного из персонажей текста. Для чего он нужен как персонаж? Для того, чтобы показать свое публичное лицо автора. Это не его личное лицо, но маска, которую он надевает на себя, на свое Я. С какой целью? Цель одна – не допустить вмешательства в процесс творчества посторонних людей, отвлекающих автора от исполнения личного замысла. Иногда образ автора нужен автору для тщеславия. Он показывает публике либо приятное лицо,
