является местом, в которое сочинитель вкладывает свою душу. Оно есть тело воплощения его идей, дум, чувств, искушений, надежд, страхов и разочарований. Автор восхищается, будучи очарован своим детищем и одновременно испытывает муки страдания, творческой неудовлетворенности произведенным текстом. Он находится на грани, пороге вдохновения, разрывается между отчаянным стремлением к беспредельно трансцендентному идеалу и гнетущей привязанностью к ограниченному кругу привычного существования, имманентно данного ему. У него есть задание: найти свой идеал в том материале, который находится в его распоряжении. Из того, что он имеет, а имеет сочинитель себя в виду, следует сделать сочинение, в котором отразится его душа. Вот тогда сочинение автора станет зеркалом, в котором он найдет себя, свое авторское Я. Автору нужно произведение для самого себя, чтобы в первую очередь получить признание у самого себя, признать себя как автора самого себя, своего Я, стать его творцом, сделать самого себя. Но это возможно сделать, если удержаться на грани, балансируя между проектом, идеей и ее воплощением в том, что есть в наличии.
Именно в точке соединения трансцендентной идеи и имманентной материи (мысли, чувства) можно найти меру вдохновения, золотую середину воплощения. Это трансцендентальная точка Я позволяет автору быть имманентным произведению, оставаясь трансцендентным для него как объекта читательского влечения. Даже самому автору как уже читателю его сочинение является трансцендентным. Оно уже есть. В том, что оно есть и есть вне автора, сказывается его отчуждение от него. Ему начинает казаться, что в сочинении скрывается важная часть его самого, его второе другое, иное, альтернативное Я. Одно дело автор как творец, создатель, природа творящая, другое дело он уже как природа сотворенная им в качестве своего творения.
Естественно, возникает простой вопрос: «Будет ли его творение само творить»? Что оно сделает с читателем? Насколько оно является творящим творением? Положительный ответ возможен, только если само сочинение будет живым источником энергии. Чего? Души. Чьей? Читателя. Произведение может такое натворить, что вызовет удивление у самого автора, только при условии, что будет находиться с ним в симбиозе и вызывать у автора фантомные боли, если сочинение начнут ругать. Это будет так, но по какой причине? По той причине, что сочинение только продолжение его тела или и души тоже? Значит, сочинение автора есть не только тело его воплощения, но и то, что в нем как в тексте получило воплощение. Это идея, но не как просто мысль, а ее живая форма. Что же является живой формой мысли? Я мыслящего автора? Несомненно. Но тогда оно не является заранее готовым, напротив, оно становится во времени самим собой и воплощается не только в человеческом теле автора, но и в текстуальном теле сочинения. Авторское Я живет в сочинениях автора. Но живет какой жизнью? Призрачной, не натуральной, не материальной. Можно, конечной, сказать, что авторское Я, его душа живет культурной жизнью, имея телом своего воплощения сочинение. Причем, не одно его сочинение. Но так сказать – не все сказать.
Тот мир, в котором живет автор вместе со своим произведением, - это мир воображения, виртуальный мир, мир возможностей. Существует ли он помимо реального мира, в котором живет автор уже как человек? Да, есть сочинение автора. Но живет ли он в своем сочинении после своей смерти в реальном миру? Да, он живет как автор уже в сознании своих читателей, как, например, живет Лев Толстой в сознании читателей романа «Война и мир» в качестве автора. Но это призрачная жизнь автора сочинения в сознании читателя. Чтобы его жизнь после смерти была не призрачной, не привиделась как привидение читателю, необходимо, чтобы автор жил не в сочинении, а сочинение жило в авторском Я. Но тогда логично возникает второй вопрос: «Возможно ли существование Я автора помимо и после существования личного Я писателя»? Если возможно, то где оно существует? Какой ответ наиболее вероятен? Такой: авторское Я конкретного писателя существует после смерти его материального тела как живая часть его души в разуме как теле Бога в качестве идеи писателя. Разум Бога как Духа есть сокровищница лиц людей как идей. Существуя в духе, авторское Я существует одновременно и везде, где есть его сочинения и сознания читателей, вдохновленных им как идеей. В этом смысле авторское Я есть иное состояние, уже не временное, а вечное (на все времена) Я писателя как личности, его личного Я. Оно и понятно, что авторское Я хранится в вечной памяти прототипа всех авторов – Самого Творца, активируясь в тот момент, когда его произведение становится актуально значимым для читателя.
Иррациональность сна. Так ли сон иррационален, неразумен, как кажется в первые мгновения пробуждения? Что означает само это пробуждение? Оно ассоциируется со светом, который освещает то, что прежде находилось во тьме, во всяком случае, было затемнено и держало в неведении относительно того, что оно есть. Но вот пришел свет и просветил нас, внес ясность в то, что случилось и с кем случилось. Пробуждение несет ясность, сознание пробуждение и оно неотделимо, его трудно разделить, расцепить с тем, что вызвало пробуждение, есть его условие появления или причина, что является светлым днем, его (дневным) светом, пришедшим на смену темной ночи.
Итак, пробуждение и явь связаны со светом, ясностью, осознанностью понимания того, что есть; они рациональны, разумны, вменяемы, наконец, понятны. Другое дело сон и сновидения: если сон без сновидений, то сознание спящего спит, не работает, отсутствует. Мозг продолжает свою работу, но при выключенном сознании. Если спящему снятся приятные сны или кошмары, то сознание работает, но в бессознательном режиме; оно находится в бессознательном состоянии, то есть, не наблюдает, не следит за собой, не инспектирует себя, как это имеет место в явном состоянии, когда оно бодрствует. Если сон без сновидений, то нечему быть рациональным. Если он со сновидениями, то он не рационален (иррационален) в обычном, «дневном» смысле слова. С точки зрения зрячего сознания, то есть, такого сознания, которое видит себя, отдает себе отчет в том, что видит и что оно видит это, сонны, точнее, спящий и видящий сон не отделяет себя от того, что видит (сон), он не различает себя, как видящего сон, и себя во сне, точнее, образ и ощущение себя героем или участником того, что он видит. У него нет сознания различия субъекта сна и сонного субъекта (сновидческого субъекта).То есть, он не чувствует, не сознает разницы между тем, кто видит сон, и тем, кого он видит во сне. Даже больше, для него таким же, равным значением обладает все, что он видит, а видит он не только себя, не только образ себя во сне.
Интересно, можно ли уподобить такого спящего автору сочинения и его (авторскому) образу в повествовании? Ведь для автора не менее важен всякий описываемый субъект и объект в его произведении. Можно ли так сказать: автор пишет свое сочинение, как спящий видит свой сон. Наверное, можно сравнить автора и спящего, если не иметь в виду, то, что автор отдает себе отчет в том, что пишет рассказ (или роман), а спящий, за редким исключением выхода из сна, нет, - он не отдает себе отчета в том, что видит сон, а не то, что он видит то, что действительно происходит с ним в реальной, материальной жизни. Для спящего реальнее реальной жизни жизнь во сне (сновидение, иллюзия).
Что же придает рациональность, разумность реальной жизни? То, что она реальна, а не иллюзорна. Значит, разумно то, что реально? Логично, но не все в реальной жизни реально и тем более разумно. Например, в реальной жизни есть иллюзии как иллюзии, аберрации восприятия этой жизни. Они искажают то, что реально происходит, дают его неверное, не достойное веры (недостоверное) освещение, К такого рода иллюзиям относится и сон.
Но нам говорят, что есть вещие сны, то есть, такие сны, в которых мы видим не то, что есть сейчас в реальной жизни, когда мы видим сон, но будет потом, когда мы проснемся. Но тогда выходит, что мы видим во сне то, что будет после сна, а не в самом сне. Почему так бывает? Наверное, потому, что нет другого способа нам сообщить о том, что ждет нас или кого-то еще важного лица для реальной жизни.
Тогда можно ли уподобить работу автора по сочинению текста сну в качестве уже не ночной, а дневной грезы, индуцированной самим образом мысли, жизни и деятельности автора? Вероятно, можно.
Однако вернемся к иррациональности сна. Что в нем неразумно и с какой точки зрения. То, что видит спящий неразумно для реальной жизни с точки зрения не спящего человека. Причем, само содержание сна может быть рациональным, при условии, что оно ограничивается только сном. И все же эта рациональность скорее приписывается сну уже после сна не спящим человеком, который хочет объяснить себе, что же именно он видел во сне и себя ли в нем.
Критик. Кто такой критик, например, в литературе? Это читатель, который пристрастно, точнее, негативно пристрастно относится к тому, что читает. Поэтому что может быть такой читатель, который тоже пристрастно относится к какому-либо произведению, но уже положительно пристрастно. Это любитель данного произведения, тогда как автор произведения по отношению к такому читателю профессионал.
Почему же критик критикует автора? Потому что это его работа. Но есть критики не по профессии, а по призванию. Почему же они критикуют авторов за их произведения? Потому что любят находить в них ошибки и указывать на них. Они охотники до чужих ошибок.
Любитель, ученик (подмастерье), специалист, профессионал, виртуоз, мастер, эксперт. Какие этапы или ступени в развитии некоторой способности может пройти человек вообще? С чего начинается развитие любой творческой способности, то есть, такой способности, которую можно не только иметь, но и улучшать. Во-первых, с открытия, с обнаружения ее у себя. Как минимум такая способность, например, способность думать, может развиться из любви ей заниматься. Поэтому первый этап развития способности начинается с любви, с желания ее иметь и развивать. На этом этапе человек является любителем. Он пробует сам развивать свою способность. Но всякое развитие связано с трудом, оно трудно в своем осуществлении. Проще найти человека с уже развитой способностью, который тебе подскажет, тебя научит, как развивать данную способность думать. Любителю думать нужен учитель мысли. найдя такого учителя человек становится его учеником, подмастерьем, относясь к нему как к мастеру, учителю. Он специально станет развивать способность, пока не станет специалистом. Уже как специалист человек может жить такой способностью. Овладение, освоение этой способности сделает его профессионалом. На профессиональной ниве он практически может развить указанную способность до предела своих возможностей и стать уже виртуозом. Человек будет уже не просто хорошим обладателем, носителем способности думать, но лучшим из тех, кто думает, во всяком случае, не хуже других.
