Виртуоз постоянно занят совершенствованием своей способности (или способностей, если он универсал)), придумывая как еще изострить эту способность до самой невозможности. И поэтому он уже как мастер может научить других в качестве его учеников тому, как правильно иметь и уметь, развивать и совершенствовать (улучшать) такую способность, такое умение. Он не просто знает и умеет, но имеет навык, то есть, может, излишне не напрягаясь, само собой, играючи, даже без желания, демонстрировать способность думать. И только поэтому он может уже оценивать работу такой способности не только у своих учеников, но и у других мастеров в качестве эксперта, судьи, судящего о том, в какой мере она развита и усовершенствована у способных людей.
Читатель. Реально, читатель – это человек, который занят чтением и для которого чтение есть работа. Конечно, будет преувеличением сказать, что это физическая работа, если иметь в виду глаза. Да, глаза физически устают читать, если читать взахлеб. Но если соблюдать меру в чтении, то можно легко избежать физической усталости. Однако чтение все же представляет трудность уже для ума. Читатель не может не быть работником умственного труда. Ему постоянно приходится напрягать свое сознание, чтобы вникнуть в смысл прочитанного. И не важно, если читатель изрядно умен. Вряд ли при таком остром и тонком уме он будет читать скучную и бестолковую литературу. А такой литературы больше, чем нужно. И это понятно, ибо те, кто пишет, как правило, такие же обыватели, как и те, кто читает.
Известное дело: обыватель при всей родовой сообразительности явно не блещет умом. И это правильно, ибо человеку от ума никакого толку нет. Намного важнее для него его личная глупость. С ней ему всю жизнь жить. Она стимулирует паразитический образ жизни (стремление жить за чужой счет, «сидеть на чужой шее»), лень и обман (вранье, ложь). Естественно, в интересах борьбы за личное (индивидуальное) выживание возникает сопротивление в «низкой душе» человека, и он реагирует на свою лень тем, что суетится, делает лишние движения для того, чтобы найти, подчинить своей власти того, кто еще слабее его и не может сопротивляться ему. Так глупый и ленивый человек учится малодушной и подлой жизни доминатора. Он пытается с помощью хитрости компенсировать свою умственную несостоятельность и оказаться хозяином положения, эксплуатируя зависимого от него человека в качестве наемного работника в своих корыстных интересах эксплуататора. В дополнение к своей глупости, хитрости и лени обычный человек еще, естественно, черств сердцем, ибо трудно быть эксплуататором с добрым сердцем. Добродушие и великодушие препятствуют индивидуальному выживанию, а значит вредят продлению жизни рода. Вот поэтому малодушие с глупостью, хитростью, ленью и злым сердцем, злорадством, находящем полное выражение в жестоком обращении с людьми, можно встретить повсеместно там, где есть человек. Человек по своей природе не друг, товарищ и брат другому человеку, но враг. Недаром японские самураи имеют такую поговорку, а в поговорках выражена саму сущность человека, суть человеческих отношений, - «Не можешь убить врага, сделай его другом». Для чего? Для того, чтобы усыпить его осторожность, бдительность и военной хитростью, исподтишка, подло, предательски с ним покончить. Следовательно, жизнь, улица, чужие учат человека подлости, коварству и, особенно, мстительности, наказанию тех, кто сам издевался над человеком. Из чувства мести человек готов на любое преступление, если ему ничего за это не будет. Подлый человек, то есть, глупый, хитрый, ленивый и жестокий, как правило, мстителен и труслив. Как ни парадоксально, но многие так называемые «подвиги» совершаются из трусости, когда нет другого выхода для личного выживания.
Конечно, другое дело человек умный и великодушный, сердечный, с доброй душой. Но где вы такого видели? Я не говорю, что такого нет. Но он в единственном лице, как исключение, настоящий герой, а не подлый люд. Подлецы заинтересованы в том, чтобы таких людей было как можно меньше. Но если он все же появляется рядом, то само его существование, тем более близкое присутствие они считают личным оскорблением для себя и плетут вокруг него интриги, соблазняют его, стремятся сделать на себя похожим и из чувства мести пытаются его всеми способами погубить. Вот когда они завистливые льстецы, сживают его со света, то продолжают паразитировать уже на его славе и возводят его имя и дела в культ (культ личности). Мертвому герою, который уже не опасен подлецам, начинают поклоняться и, разумеется, преувеличивать его человеческие достоинства. Культ любого человека искажает его подлинный, оригинальный образ, он гиперболизирует хорошие качества человека вплоть до качества сверхчеловека, подменяет его самого выдуманным, идиллическим образом. Тем самым преступление против личности реального человека усугубляется, творится дальше. Поэтому любой культ, включая и культ личности, лжив и бесчеловечен.
Что может ограничить естественное проявление человеческой подлости? Разумеется, чтение душеполезной литературы. Она нужна глупым, тупым людям для развития их ничтожной человечности. Умным людям в такой литературе нет никакой пользы, никакого прока. От нее один вред умным людям. Им требуется не лживая, а честная литература. Но где вы видели такую? Ведь вся литература есть одно сплошное надувательство. Поэтому умные люди не играют в лживые литературные игры. Они никогда намеренно не лгут глупым, тупым людям. Если они пишут, то заранее предупреждают читателей, что все, что они пишут, есть плод их воображения, по крайней мере, довоображения. Умные читатели это понимают, потому что сами такие, а вот глупые читатели, разумеется, не понимают и не верят им на слово, потому что слово в устах глупого человека ничего не стоит, кроме обмана. Вот так глупые читатели, обманываясь на свой счет, невольно и бессознательно под влиянием умной литературы, то есть, литературы умных людей, становятся более человечными, начинают верить сказкам.
Таким образом работает сложная (умная) диалектика читательского восприятия и реагирования. Сначала глупый читатель считает, читая умную литературу, что автор обманывает его, предупреждая о том, что он пишет не правду. Но, читая дальше текст и нигде не чувствуя авторского подвоха, такой читатель в силу глупости увлекается чтением и уже не чувствует разницу между былью и вымыслом и понимает все, что написано, буквально, как настоящую историю. И все же философы еще древности предупреждали, что лгут поэты, как, впрочем, и историки, которые сделали из лжи целую науку в угоду власти. Никогда нельзя забывать, что литература – это ложь и провокация. Нельзя попадаться на литературную провокацию. И вот, если прежде читатель не верил ни одному слову литератора, точнее, писателя, то теперь, увлекшись чужим вымыслом, он готов поверить любому слову автора. Здесь, в случае с читательской рецепцией, действует известное правило пропаганды как суперлитературы, как мифа: «Ври больше – больше верят». Если будешь постоянно врать, то сам поверишь, и тем убедительнее будешь во вранье.
Многие глупые авторы сами начинают верить своим сказкам. Так появляется литературная идеология, например, так появился социалистический реализм, как, впрочем, и имперский классицизм, или недавно популярный постмодернизм. Так и ловятся лукавые, но доверчивые глупые (наивные) читатели на крючок литературного соблазна (вымысла). Литература искушает читателя вымыслом, соблазняет его приврать для пущей убедительности, прививая ему умение врать, не краснея. Это умение со временем превращается в навык бесстыжего вранья. Совершенствуясь в нем уже как не читатель, но писатель, человек становится, мало того, что бесстыжим, но еще и бессовестным существом, неспособным на великодушный поступок говорить одну только правду и ничего, кроме правды.
Настоящий человек. Чтобы понять, кто перед тобой: настоящий или не настоящий человек, посмотри на него просто. Попробуй на него посмотреть как на националиста (земляка, почвенника, короче, «червяка», из пресмыкающихся) или шовиниста (имперца или «орла», из важных птиц). Если заметишь в нем нечто, что не вписывается в образ националиста или шовиниста, то понимай, что это настоящий человек. Однако помни, что чем этого поперек образа больше, тем больше испытуемый похож на человека. Но смотри не перепутай человека с патриотом – идиллическим (идеологическим) образом человека в кривом зеркале пропаганды господствующего класса толстосумов.
Мужская и женская любовь. Сначала, еще не влюбившись, но только желая, мужчина хочет любую женщину. Сколько – зависит от силы желания. Если желания хватает, то некоторых женщин, по вкусу, особых. Если желания не хватает, то исключительно одну или ни одной. В любом случае мужчина ведет себя как самец, глупое животное. Желание делает его таким. Таким же глупым мужчиной, то есть, мужиком (дурачина ты, мужчина, простофиля, прямо мужик какой-то) делает его уже выживание не для рода в размножении, но для себя. Как только вопрос индивидуального выживания отступает, так начинает работать инстинкт питания и связанный с ним инстинкт господства, доминирования. Объясняется эта зависимость просто: легче питаться за чужой счет, чем за свой собственный. Кормят себя только те из мужиков, кто стал человеком, или те, у кого не хватает силы, кто слаб как мужчина. Таких мужики зовут «бабами».
У женщины наоборот. Она как баба хочет не любого мужика, но только настоящего, у кого есть мужская сила, кто посмотрит на бабу и она уже его. Она это чувствует и задом своим, и передом, всем своим существом. Как же именно мужик должен посмотреть на бабу, чтобы она стала таять и вся растаяла, как снегурочка? Сильно, но не грубо, а нежно. Она должна почувствовать себя тем, без чего мужик не сможет обойтись, ощутить себя самой необходимостью, нуждой. Она должна быть нужной. Но этого мало. Главное, чтобы ей самой это было нужно. То есть, мужик должен в ней разбудить женщину, точнее, бабу, иначе она под него не ляжет. Таково традиционное распределение ролей в любовном желании: мужчина – господин, а баба – служанка. Но не любой мужчина господин. Пока женщина не найдет своего господина, она будет вести себя с мужчинами как леди со слугами. Если они не захотят быть слугами, она на них обидится и будет качать свои права, выступая за равноправие. Но это пока она не найдет своего самца и не станет самкой. Животное берет свое, берет вверх. Только культура может помешать тому, чтобы человек чувствовал себя как животное.
Правда, есть бабы, которые не хотят ложиться под мужика, но хотят, чтобы мужик сам лег под них. Такие баба сами как мужики. Они бывают, если мужиков не хватает и между бабами идет соревнование, конкуренция за них – за мужиков. Нужда заставит!
Так начинается мужская и женская любовь, а начинается она с желания. Мужское желание абстрактно: мужчине нужна женщина вообще. Женская любовь конкретна: женщине нужен вот этот мужчина. Это
