Идеал недостижим

– сначала в Саратов, потом на Черное море. Федоров сильно облысел и стал смахивать на Фантомаса. Он тут же захотел сыграть в шахматы. Обдумывая очередной ход, жизнерадостно напевал:

А я давным-давно
А я г…м г…о.

– Самокритичность – хорошее качество, – с улыбкой заметил Игорь. С малознакомыми людьми он был молчалив и напряжен, с хорошими знакомыми –  разговорчив и весел.

Федоров хмыкнул.

– Так же чикинду режешь? – спросил он. Игорь кивнул. – Тут много не нарежешь… И так же по договору? У тебя, значит, и трудовой книжки нет?

– Нет.

– Слушай, поедем со мной в Таджикистан! Таджики теперь сами чикинду собирают. Пенджикентский лесхоз заготавливает.  Я сейчас там работаю. Числюсь рабочим лесхоза. Стаж идет. Но я вольный казак. Когда захочу, во Фрунзе еду. Отдыхаю, сколько захочу. Ни перед кем не отчитываюсь. И тебя в штат зачислят… Вот там чикинда так чикинда! Длинная, толстая. А участки какие! Тебе такие и не снились. И зимы теплые. Я весь январь резал. Скоро опять поеду…

Игорь хотел уже согласиться, но одна мысль остановила его. А если Федоров начнет в горах язвить? Как язвил отцу в Касансае.

– Я подумаю.

– А чего здесь думать. Самый лучший вариант. На досуге будем там в шахматишки сражаться. Я живу в кишлаке. Хуморигунг называется. В отдельном домике. Одна комната, правда, но мне больше и не надо. И сразу за кишлаком – море чикинды…

Несколько минут они играли молча.

– Ты хотел бы жить вечно? – вдруг спросил Федоров. Он любил задавать философские вопросы. Игорь подумал.

– Да.

– Но ведь все надоест со временем. Так надоест, что мечтать будешь о смерти. Как Агасфер.

– Мне не надоест.

– А я бы жить вечно не хотел. Но и совсем умереть не хочу…

– Это что-то лермонтовское.

– Умереть бы лет на сто, потом воскреснуть, посмотреть, что изменилось на земле, что нового, какими люди стали. И снова умереть. И так каждые сто лет воскресать на короткое время. А вечно жить скучно. Старикам и то уже жить скучно. Сейчас нам надо жить, все брать от жизни. Пока здоровые, сильные. Ты семью-то создавать собираешься? Я в твоем возрасте давно уже семейным человеком был. Мы с моей бывшей двадцать один год прожили…

– С бывшей?

– Разошлись мы в прошлом году.

– Почему вы решили с ней развестись? – удивился Игорь.

Федоров усмехнулся.

– Это она так решила. – Он выругался. – Мол, не может больше мои колкости выносить. Дом – он вот этими руками построен, – Федоров поднял ладони, – поделили… Можно сказать, я ее подтолкнул к этому. Меня бабы сами не бросают. Я ведь первые десять лет ее жалел, за языком следил. И мы душа в душу жили. А как только кончил церемонии разводить,  сразу недовольство началось…

– А почему вы так любите колкости говорить?

Федоров снова усмехнулся.

– Ну, тебе-то я пока не говорил… Да просто я привык правду-матку резать. А кому это понравиться? Мне многие говорят: «Хороший был бы ты мужик, Юра, если бы не твой язычок!» – Он засмеялся довольным смехам. Словно гордился тем, что умеет язвить. – Скажем,  я вижу, что человек завирается. Я никогда не смолчу. Тут же на чистую воду выведу. И еще не люблю, когда люди витать в облаках начинают. Твой батя этим грешен. Я их сразу на землю ставлю. К реальной жизни возвращаю. Для их же пользы, кстати… Я так скажу: лучше честная грубость, чем лицемерная вежливость.

Глаза Федорова засветились от удовольствия, что он придумал такую умную и красивую фразу.

– Нет, вы не просто правду говорите, вы стараетесь уязвить, задеть.

Федоров немного помолчал.

– Ну а если и так. Да, хочется иногда подковырнуть кого-нибудь. Посмотреть, как он отреагирует.  Жить так веселее!.. Но это же все слова. Это мелочь. Главное – дела. Не зря сказано: «Хоть горшком назови, только в печку не ставь». А плохих дел я никому не делаю.

– Слова – не мелочь. Раньше из-за слов стрелялись. Надо разговаривать с людьми, не задевая их чувство собственного достоинства. Это же аксиома! Людей надо уважать.

– Уважать? – презрительно переспросил Федоров. – Некоторых, да, уважать стоит. Но большинство-то людей за что уважать?

– Только за то, что они люди.

– Вот как раза это я их уважать не могу. Человек – это такая зверина! Нет, не то сказал. Комплимент получился. Звери лучше людей. Они никогда не предадут, подлянку не подстроят.

Ничто так не возмущало Игоря, как принижение человека. Он вскочил и взволнованно прошелся по комнате. Федоров насмешливо следил за ним. Игорь снова сел и развел руками.

– Даже не знаю, что сказать.

– Ты вот что мне скажи. Ты жениться собираешься?

– Да.

– Есть кто-то на примете?

– Нет.

Федоров подумал.

– Могу я тебя с одной девушкой познакомить. Аней зовут. Знакомая моей знакомой, Тоси. Я ее только раз видел. Да и то в зеркале. Она к Тосе в парикмахерскую на минуту зашла. Та меня как раз стригла. Если то зеркало не врет, могу сказать: такой красавицы я отродясь не видал. Ангельская красота!  Она  и  красивая,  и  симпатичная.
– Игорь слушал внимательно и взволнованно. – А это вещи разные. Красота относится к внешности, а симпатичность – к характеру. Но есть одно бо-ольшое «но». – Федоров вздохнул.  – Она – мать-одиночка, воспитывает четырех дочерей. Не пугает тебя это?

– Нет, – быстро ответил Игорь. Слова Федорова о необыкновенной красоте девушки захватили его воображение.

– И правильно. Представляешь, ты в один миг станешь гордым отцом четырех дочек. – Федоров коротко хохотнул. – Но если говорить серьезно, тебе надо все хорошенько обмозговать. Учти: будут девчонки подрастать, и траты на них будут расти соответственно. Сейчас-то самой старшей восемь. Потянешь?

– Да, – произнес Игорь не очень уверенно. Знакомясь с девушкой, он думал о материальных вопросах в последнюю очередь.

– Если в Таджикистане  устроишься – денег будет хватать, я уверен. Девчонки от разных мужиков. От русского, от татарина, от киргиза и от уйгура. Интернационал! Которая от русского – слабоумная. Не совсем дебилка, но отставание заметное. Это все мне Тося рассказала. Устраивает тебя такая жена?

– Да.

– Заметано. Тоська вас познакомит.

В выходной Игорь пришел к Федорову. Он еще ни разу не был у него дома. Ворота были украшены разноцветными деревянными деталями и походили на вход в сказочный терем. И во дворе стояли и лежали причудливые деревянные конструкции.

– Творю вот на досуге, – сказал с усмешкой Федоров.

Он показал свою мастерскую. Вошли в дом. В зале висела большая картина – горный пейзаж.

– Это я еще в молодости нарисовал, – пояснил не без гордости Федоров. – Я тогда сильно живописью увлекался.

Картина была выполнена старательно. Но в ней не чувствовалась душа автора. Не красило пейзаж и наивное изображение горного козла на утесе.

На самодельных полках стояло довольно много книг, в основном, познавательного характера.

Пришла Тося. Она оказалась очень привлекательной и приветливой женщиной. Игорь сразу угадал в ней родственную душу. Была бы она его ровесницей, он бы в нее влюбился. Тося была лет на десять старше его и на столько же младше Федорова. Игорь  отправился с ней к Ане. Федоров порывался поехать с ними, однако Тося сказала, что это будет не совсем удобно.

Всю дорогу Тося расхваливала Аню.

– Она не пьет, не курит. Никакой работы не боится. Трудится на заводе. Детали собирает. Приходится часто неподъемные болванки по цеху таскать. Ну, а что делать? Четверо детей надо прокормить. Дочки в яслях и детском саду. Завод помог устроить. Живет с матерью. – Тося понизила голос. – Мать – верующая, поэтому против абортов. Женщина она суровая. Но ты старайся не обращать внимания. Она трагедию пережила: муж ее с годовалой дочкой бросил.  С Аней то есть.

Тося и его похвалила. За то, что не боится взять в жены женщину с четырьмя детьми.

Аня жила в Пишпеке, на окраине Фрунзе.

Они вышли из троллейбуса, перешли железную дорогу и стали петлять по узким  кривым грязным улочкам. Убогие, сделанные наспех домики липли друг к другу. Навстречу попадались люди разных национальностей и разного обличья. Два раза встретили пьяных.

– Бывает, на помойке красивый цветок расцветает. Аня – вот такой цветок, – сказала Тося.

Аня встретила их с приветливой и немного смущенной улыбкой. Федоров не преувеличивал. Ее лицо с точеными чертами и большими теплыми  голубыми глазами было поразительно красивым. Красивой была фигура. Красиво падали на плечи светлые локоны. В ее облике было что-то наивное и  чистое. И в то же время угадывалась чувственность. Это качество Игорь считал одним из самых привлекательных в женщине.

Наверно, была бы она брюнеткой, а не блондинкой, он полюбил бы ее с первого взгляда.

А вот потенциальная теща, грузная женщина с мрачным, недовольным лицом, ему не понравилась. Она словно была в обиде на все человечество за то, что ее бросили.

Про девочек, даже учитывая возраст, можно было сказать, что они мамину красоту не унаследовали. А пятилетняя Маша, отстававшая в развитии, была совсем некрасива. Она почти все время молчала. А если начинала изъясняться, то больше междометиями, чем словами.

Сели пить чай.

Уже в самом начале разговора мать Ани поинтересовалась, какая у Игоря зарплата. Он стал объяснять, что оплата у него сдельная, что платят ему раза два в год.

– В прошлом году сколько получил? – оборвала она его объяснения.

В последнее время участки Игорю попадались плохие, зарабатывал он немного. Он назвал сумму. Анина мать вслух разделила ее на двенадцать. Цифра получилась скромная.

Аня презрительно фыркнула.

– У нас на заводе бабы больше зарабатывают!

Игорь покраснел. Но решил не обижаться. Это бестактное фырканье он объяснил детской непосредственностью. А это качество он в людях любил. Он стал с горячностью уверять, что все дело в участках, что теперь он собирается работать на гораздо лучшем участке. При этом он со страхом спрашивал себя, не смешно ли он выглядит.

Оказалось, что Аня носит польскую фамилию, встречающуюся и среди простых поляков, и среди шляхты. Игорю хотелось думать, что ее отец из дворян. Этим можно было объяснить ее благородные черты лица.

Кажется, все ждали от Игоря, что он попытается подружиться с девочками. Он и сам этого хотел, но мешали смущение и напряжение. При первом знакомстве с людьми он всегда был смущен и напряжен.  А на этот раз – особенно.

Говорили, в основном, Тося и мать Ани.

Игорь чувствовал, что произвел на Анину маму неблагоприятное впечатление. Это было для него непривычно. У девочек он вызывал на протяжении всего визита лишь любопытство. Зато Аня поглядывала на него благосклонно, почти ласково. И это было главным!

Через час они с Тосей ушли.

– Игорь, понравилась тебе Аня? – спросила Тося, когда они направились к остановке.

– Очень понравилась.

– Я в этом не сомневалась. А я перед уходом улучила момент и такой же вопрос Ане задала. Она ответила: «Конечно!»

После этого Игорь еще два раза приезжал к Ане. Он чувствовал, что должен сделать ей предложение. Их же с этой целью познакомили. Она явно этого ждала. Но он все не решался. Сомневался. Может, Аня видит в нем лишь добытчика, кормильца и никого больше? Иногда она казалась ему ограниченной. Это детское простодушие, которое его так привлекало, – только проявление