тщательно обмерил замученных людей и оставил себе двух, а остальных приказал сжечь. Фриц Фишер собрал коллекцию скелетов всех представителей человеческих рас и крупнейших народов земли, в которую, как правило, попадало только 5-10 % общего числа замученных, из чего следует, что по самым скромным подсчетам чудовище лишило жизни не менее 2000 человек. Перед самым разгромом фашизма эсесовцы уничтожили всю коллекцию, чтобы скрыть злодеяния, но они не учли, что есть мы и справедливость.
Аквариум с тварью окутала тьма, но это длилась долю секунды, и перед людьми предстал какой-то уродец с открытой пастью, плавающий верх ногами в огромной колбе, наверное, со спиртом или каким-то раствором.
-Август Хирт!- говорил Иван Иванович, яростно сжимая кулаки. -Гадина возглавляла институт анатомии при Страсбургском университете. Собирал отдельные фрагменты тел с аномальными развитиями, помещая части замученных людей в спирт. По приказу гадины злодеи, начальники нацистских концентрационных лагерей и тюрем, сотнями лишали жизни людей маленького роста и людей с врожденными аномалиями. Гадина, демонстрируя несчастья людей, хотел доказать превосходство арийской расы над всем светом. Доказал!- выкрикнул Иван Иванович, и уродец забился от страха в колбе, в которой навечно прописало его возмездие.
С аквариумом произошло тоже, что и в первый раз, он погас и снова вспыхнул от яркого света. Какой-то невиданный урод с распухшим животом шипел в середине аквариума. У него не было ни рук, ни ног, отчего он отдаленно походил на черепаху без панциря.
-Клауберг в начале 1945 года, осознавая, что крах империи зла неизбежен, задался целью, как можно больше людей лишить будущего. Он производил несовершеннолетним девушкам и девочкам страшные операции, обретая их на бесплодие. Ублюдок требовал от матерей невинных жертв официального разрешения на стерилизацию, обещая освобождение детей после жуткой процедуры. Основная часть детей умирала под ножом гадины по причине возраста, который составлял восемь десять лет.
Аквариум поглотила тьма, после чего в нем показалось какое-то невиданное прежде человечеством чудовище с дырами вместо глаз. Оно было покрыто незаживающими кровоточащими язвами, от которых исходило такое зловоние, что его не могло остановить даже толстое стекло.
-Доктор Менгеле лишал жизни тысячи людей в крупнейшем фашистском концентрационном лагере Освенцим. Обезумев от идеи создания генетического оружия, которое бы несло смерть только определенной расе, а для зла в облеки фашизма оставалось неопасным, чудовище прививало людям тиф, оспу, водяную гангрену и еще десяток смертоносных болезней. Менгеле надеялся создать такую разновидность заразы, которая, развивалась бы только у людей с темным цветом радужной оболочки глаз и не поражала бы голубоглазых, для чего изучал механизм передачи цвета глаз от родителей детям. Чудовище стремилось подвергнуть заражению как можно больше близнецов и следило за протеканием их болезни, наблюдая, как люди медленно и мучительно умирали.
После чего производил вскрытие людей и выяснял природу повышенной индивидуальной переносимости болезни.
Свет гас и снова загорался. Перед глазами людей представали десятки изуверов. Вот некоторые из них. Борман, заочно приговоренный на Нюрнбергском процессе к смертной казни через повешение, здесь ползал с вывернутой шеей. Муссолини чувствовал себя ничуть не лучше чем расстрелянный и повешенный верх ногами своим народом. Командир 56-го танкового корпуса генерал артиллерии Вейдлинг, по личному приказу которого создавались лагеря смерти, и, так называемые, зоны пустынь (это когда при отступлении на территории, которую оставляли гитлеровцы, истреблялось все живое, и целые населенные пункты сносились буквально с лица земли), представлял собой омерзительную субстанцию, размазанную по аквариуму.
Рейхсминистр пропаганды Геббельс, застреленный по своему личному приказу эсэсовцем в затылок, сильно открывал покореженную пасть и, вместо когда-то бесчеловечных лозунгов, призывающих к насилию и господству зла над миром, пускал пену. Геринг, покончивший жизнь самоубийством в Нюрнбергской тюрьме, здесь не ушел от ответа. Гадина билась в каких-то припадках с выкрученными руками.
Бригаденфюрер Вильгельм Монке, схваченный в одном из берлинских подвалов в куртке рядового солдата вермахта, копошился в аквариуме и пускал слюни. Вице-адмирал Фосс плескался в серной кислоте. Бессменный телохранитель Гитлера, генерал-лейтенант войск СС Раттенхубер, получивший в партии чудовищ в 1945 году высокий чин группенфюрер СС, был весь в омерзительной слизи и язвах. И, конечно же, главный экспонат адского террариума, избежавший земного суда, наложив на себя руки 30 апреля в 15 часов 50 минут по берлинскому времени, предстал перед высшим судом. Шикльгрубер сначала только повизгивал, но Иван Иванович попросил для рейхсканцлера фашисткой Германии газа пострашней и теперь у воплощения зла на земле тряслась полностью вся левая часть тела и, особенно, левая рука. Фюрер отвратительно визжал, сотрясая аквариум, а экскурсовод снова и снова просил подбавить газа.
На протяжении всего времени молодые люди молчали, хотя кто-то еле сдерживал слезы, кто-то из женщин рыдал, но все кипели от ярости, а их сердца переполнялись невыносимой болью и злостью к нелюдям. И, в конце концов, нервное напряжение достигло предела.
-Почему Бог и вы допускаете такие вещи?!- выкрикнул кто-то, не сдержав боли.
И сразу же все люди обрушились на Ивана Ивановича, как камнепад с одним единственным вопросом: почему?
Иван Иванович снял шляпу и его глаза налились слезами. Пораженные люди замолчали.
-Если бы я только мог спасти хоть одного человека, я отдал бы за него собственную жизнь, но я не знаю, как мне это сделать на земле,- говорил Иван Иванович, ели сдерживая слезы. -Земля принадлежит вам – люди! У вас всегда есть выбор, дарованный вам Богом при рождении. Вы можете остановить зло, но почему-то вы объединяетесь на борьбу с ним не тогда, когда зло еще беспомощно, когда зло только в зародыше, а когда оно вырастает в беспощадное чудовище, истребляющие все живое на своем пути. Теперь вы мне скажите - почему? Почему вы ждете, пока ваши дети погибнут под обломками зданий, чтобы лишь потом скрутить злодеев? Почему вы позволяете ублюдкам, скрывающимся под лживой маской борцов за свободу, похищать ваших детей, а затем кормите беспощадных чудовищ в тюрьмах?! За то, что они насиловали ваших детей, отрезали вашим детям пальцы и всячески над вашими детьми измывались?! Почему вы одним разом не покончите со злом? Или вы думаете, оно переродится?! Да, оно изменится, превратившись из беспощадного чудовища в кровожадного монстра, которого будет уже не остановить! Вам было мало гадин, истязавших род человеческий?! Зло никогда не бывает таким же, как когда-то, оно видоизменяется, и если оно сейчас не поднимает руку вверх в фашистском приветствии, это не значит, что оно будет менее ужасающе. Если вы сейчас все вместе, не станете на борьбу со злом, которое питается жизнями, сотрясая многочисленные государства и постепенно охватывая весь мир огнем, вы сгорите заживо. И повинны в этом будут не Бог, не мы и даже не зло, а вы сами - люди!
Конец первой части
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава первая. Муза или как корреспондент Петухов становился писателям.
Гасли дома. Ростов-на-Дону засыпал, но еще слышались шаги редких прохожих и не многочисленные машины разрывали тишину, и ярким светом фар обращали темноту в бегство.
Экскурсия Ивана Ивановича и те господа, что были с Дмитрием Сергеевичем, возвратились обратно. Каждый был отправлен к себе домой, где тут же заснул крепким сном, но только не бывший корреспондент Петухов, так и не узнавший в ту ночь покоя.
Петухов что-то писал и тут же это рвал, разбрасывая по палате. В лунном свете несвязные мысли не забывались, оставаясь на обрывках бумаге а, наоборот, с новой силой сводили Петухова с ума. Он никак не мог сложить из слов самое важное для автора предложение. Чтобы промелькнувшая в нем мысль открыла ему дорогу, наполненную тяжелым трудом и необыкновенными радостями. Другими словами он пытался начать по-настоящему работать, ища, за что можно было зацепиться. Он перебирал в голове жизненные ситуации. Тревожил память, изо всех сил стараясь вспомнить какую-нибудь непростую байку или примечательную историю. Сюжет всегда был, но автору он каждый раз казался пустым. А если быть честным, автор себе специально выдумывал, что мысли никчемны. В действительности они были даже ничего, а в некоторых случаях даже приличными, но вот только Петухов в них нисколько не верил. А он поклялся себе, что больше не напишет ни одной строчке про то, во что не верит. А значит, нужно было писать про себя. Про то из-за чего начинает задыхаться сердце, когда остаешься наедине. Но как то, что волнует вдохнуть в невидимый и неосязаемый мир слов, чтобы тебе по-настоящему поверили?
В больничном коридоре ожил скрипучий пол, но Петухов не услышал. Это необыкновенные герои явились в больницу. Рублев, взволновано озираясь по сторонам, застыл на месте. Все произошло так быстро, что учитель истории не успел опомниться, только что они вроде плыли по небу на дирижабле и вот уже очутились в психиатрической клинике.
Дмитрий Сергеевич улыбнулся.
-Егор Игоревич, я ничего не перепутал мы благополучно прибыли в сумасшедший дом. Необыкновенное я вам скажу место.
-Я некогда в этом не сомневался,- испуганно ответил Рублев.
-И правильно делали Егор Игоревич. Гордитесь, вы в последнем пристанище гениев пред тем как они обретают покой. Да, Иван Иванович?
-Да, мой господин.
-Вот и славно,- сказал Дмитрий Сергеевич и взял Рублева под руку. – Ну, Егор Игоревич, милый человек, не робейте. Не так страшен черт, как его малюют.
-Спасибо, мой господин.
-Пожалуйста, Иван Иванович. А вам Егор Игоревич скажу одержимость это в большем случае благо, чем беда.
-Почему?
Дмитрий Сергеевич улыбнулся.
-Одержимость Егор Игоревич как самокат. Забрался, как следует, оттолкнулся, и вы будите иметь все шанцы докатиться до истины, а значит, и познать окрыляющий вкус успеха. А теперь вперед!
-На самокаты, мой господин?
-Иван Иванович смотрите у меня, а то получите по шеи.
Рублев улыбнулся.
-Егор Игоревич это всех касается. Правильно даже меня.
-И даже Его?- осторожно поинтересовался Иван Иванович.
-Его в первую очередь.
Рублев удивился.
-А на что, тогда нужна справедливость?! Подумайте Его Игоревич об этом на досуге. Все вперед, как говорит Иван Иванович, людоеды не дремлют.
-Мой господин хотел сказать медбратья.
-Да, Иван Иванович, в нашем случае не дремлют медбратья.
Пол предательски заскрипел. Нет, читатель, это были не медбратья, а незабвенный почетный дезинфектор.
-Иван Иванович, сейчас же что-нибудь, придумайте. Ведь нет никаких сил. Бедный Гребешков, как он это только терпит.
-Прошу
