пожертвования и раздавала богатую милостыню. Но, как вы убедились самолично, это ей не помогло и никому никогда не поможет. Так всем и передайте, как говорит мой господин, дорога в Царство Божие не в поклонении и не в пожертвованиях, а в благих делах и, если учинил злодеяние, ничего не спасет от возмездия, хоть молись - не молись, а отвечать придется!
Из пещеры, куда подошли люди, доносились щелчки и свист, как от кнута, когда он в твердой руке разрезает воздух и может служить страшным оружием или инструментом сурового наказания.
Экскурсия замерла и зашепталась не столько от страха, сколько от недоумения и удивления, одновременно сковавшего всех по рукам и ногам.
В пещере лежало нагое существо женского рода божественной красоты, если так можно сказать в отношении зла. Но, если руководствоваться тем, что необыкновенной красоты фужер, выполненный искусным мастером, останется прекрасным даже если его наполнить страшным ядом, способным унести не одну жизнь, то, думаю, автору простят за его слабость к красоте и за его не способность лгать. Потому что и в самом деле, злодейка была прекрасна, если не брать во внимания спину истерзанную в кровь, содранную кожу и рубцы шириной в ладонь. Кнут в чьей-то невидимой руке снова и снова, не останавливаясь не на мгновение, вершил справедливость, хлестал молодое тело и рвал плоть, перекрашивая черные кривые стены в алый цвет.
-Страшное совпадение,- начал Иван Иванович,- минуло сто лет, и зло снова в женском обличии и даже больше того, и имя одно, и фамилия созвучна. Даже методы!
-Не может быть!- сказал кто-то.
-Поверьте мне, зло и не такое может отколоть! И вот вам доказательство! Чудовищное злодеяние произошло в июне 1867 в Петербурге в доме Степанова, в Гусевом переулке. Дарья Соколова попросилась переночевать к Ашморенковым, у которых работала прежде прислугой. Не заподозрив ничего худого, глава семьи, майор Ашморенков, без колебания дал ночлег Соколовой. Ночью, дождавшись пока все крепко уснут, злодейка вышла из своей комнаты с чугунным утюгом и убила всех кто был в доме.
Она хладнокровно разбивала головы спящим людям, без грамма жалости методично нанося удар за ударом. Майора и его супругу она лишила жизни двумя ударами, их сына - тринадцатилетнего мальчика, тремя и горничную Прасковью Хмырову пятью. Прасковья проснулась от глухих ударов и треска костей и, борясь за свою жизнь, оказывала сопротивление, поэтому Соколовой пришлось приложить больше усилий, чтобы совершить злодеяние. А после двух ударов нанесенных спящему мальчику ей показалось, что ребенок еще жив, и она ударила еще раз. И весь этот ужас она проделала из-за золотых часов, с ними ее задержали спустя год в Новгородской губернии.
За содеянное зло ее приговорили к 15 годам каторжных работ, а высшие силы - к вечной дружбе с кнутом.
-От увиденного и услышанного у всех образовалась, какая-та невыносимая тяжесть на сердце.
-Если вы решите уйти, я сейчас же вас всех верну,- сказал Иванович.
-Нет!- решительно ответила Алена, и Иван Иванович, и все взрослые пришли в замешательство.
-Почему, деточка?- осторожно и ласково спросил Иван Иванович.
-Моего дедушку замучили фашисты, я должна убедиться, что преступники против человечества наказаны!
-Над моей сестрой надругался маньяк!- сказал кто-то, и людей было не остановить, боль, накопившаяся в сердце, хлынула наружу.
-Мой дядя милиционер погиб при задержании!
-Наши родственники были заживо погребены в Волгодонске под обломками дома!
-Мы останемся!
-Да!
-Да, останемся, чтобы знать!
-Да!
-Пусть они боятся!
-Да!
-Почему мы должны уйти?!
-Да, правильно!
-Мы не уйдем, пока не убедимся!
-Да!
-Мы должны знать, чтобы все знали!
-Да!
-Да!
-Тогда, вперед!- воодушевленно воскликнул Иван Иванович. – Пусть, благодаря вашему мужеству, все узнают, что злу нет пощады!
Алена потянула Ивана Ивановича за руку, и он подставил ухо.
-Не называйте меня, деточка,- шепотом попросила Алена.
-Почему?
-Я уже взрослая, и потом- называть свою невесту – деточкой, вульгарно!
Иван Иванович растерялся и даже не знал, что сказать, а тут Алена еще так улыбнулась, что почетному дезинфектору стало неловко. Да к тому же еще больше сотни людей посмотрели на него в упор и тоже улыбнулись.
-Вы что, сговорились?! воскликнул Иван Иванович и освободил свою руку. -Вы хоть знаете, сколько мне лет?
-Вы же все равно не признаетесь!- сказал кто-то.
-Не скажу, потому что не положено!
-Почему не положено?- спросила Алена.
-Что это еще за вопрос такой?! Если не положено, значит, не положено! Пройдемте лучше к следующему злодею. Очень, я вам скажу, интересный случай. Необыкновенная справедливость и невероятная казнь для традиционалистской Англии.
-Какой ужас!- стали раздаваться слова, как только людям показали обещанную справедливость.
-Что же надо было совершить?- сказал кто-то.
-Ничего хорошего!- сказал Иван Иванович. - Кому сделалось плохо, могут отойти в сторонку и слушать меня оттуда.
Я солидарен с необыкновенным экскурсоводом: у кого слабые нервы, тому лучше пропустить следующий абзац и сразу перейти к рассказу, за что со злодеем так будут обходиться до скончания веков.
На самой настоящей виселице качалось голое подобие крепкого высокого мужчины. Петля намертво врезалось в плоть, так что из-под веревки, обвивающий шею, проступала кровь и выглядывала набухшая темно синяя полоса кожи. Из груди торчал осиновый кол. По древесине стекала кровь, и капли с громким звуком шлепались в алую лужу. Он хрипел, и изо рта текли слюни. Но даже не это было самое невыносимое. Он как будто горел, но при этом не был охвачен пламеням. Кожа на теле пузырилась и скручивалась как горящий лист бумаги, после чего исчезала, потом появлялась и снова, как прежде, горела, и так снова, и снова - бесконечно.
-Джон Уильямс! – стал рассказывать Иван Иванович. -Злодей безжалостно убил в декабре 1811 года две семьи в районе Рэтклиф Хайвей, в Ист – Энде. Он забил несколько человек плотницкой киянкой. Разбивая детям головы, он хохотал. Ему было мало просто лишить человека жизни и он, умываясь кровью, бил до тех пор, пока тело не превращалось в кровавое месиво.
Злодея схватили после того, как он да такой степени измывался над одной из жертв, что обломал рукоять своего инструмента злодеяния. Это и есть та не случайность, которая происходит и будет происходить со всеми злодеями. По этой самой улике его и разыскали. Казнь ублюдка воспринималась народом как праздник, и все ждали с нетерпением свершения справедливости. Но зло, оно на то и зло, чтобы всеми силами пытаться уйти от ответственности. Злодей сделал веревку из кальсон и повесился, когда охрана уснула.
-Ничего себе!- сказал кто-то.
-И что, этим все и закончилось?- спросил один высокий паренек.
-Да не может быть! Сам подумай, должна иметься связь между казнью и наказанием?- ответил молодой человек постарше.
-Логично!- сказал Иван Иванович. - Что скрывать -я люблю символичность, тем более, такую. Чтобы оправдать ожидание народа и показать ему, что злодей, даже мертвый, не избежит наказания, лондонские власти устроили публичную казнь над телом Джона Уильямса.
-Ничего себе!- снова сказал кто-то.
-Все в порядке вещей. Пускай злодеи знают, что их ничего не спасет!- грозно сказал Иван Иванович. - Тело убийцы повесили на всеобщее обозрение на площади перед тюрьмой, после чего сняли с петли, публично вбили в сердце осиновый кол и в завершение сожгли на костре. Я не стал ничего менять, потому что справедливо и очень, скажу я вам, любопытно. Все пройдемте дальше, а пока мы будем переноситься в Новый Свет, куда в свое время со всей Европы отправляли отбросы общества, я вам расскажу, не менее любопытный случай, произошедший в той же Англии. Надо сказать, Великобритания богата необыкновенными происшествиями и незаурядными людьми: ведьмами и колдунами, отважными хобитами, настоящими сказочниками, но главное, случаями, когда торжествовала справедливость, осуществленная неординарными способами. Вплоть до двадцатого столетия или что-то вроде этого, в Англии совершеннолетними считались лица, достигшие 19 лет, и, соответственно, люди, которые пока не обрели совершеннолетия, не подвергались ни пыткам, ни казням.
-А как вы к этому относитесь?- просил кто-то.
-Я?
-Да!
-По-разному. Ну, во-первых, вы забываете, что для меня в этом деле ни место, ни время, ни срок давности не имеет значения. Да и возраст злодея на момент злодеяния вещь сомнительная. Если пятнадцатилетний выродок взял в руки оружие и лишил своих сверстников жизни, что у вас, кстати, сейчас повсеместно, то скажите на милость, почему с выродка должны спрашивать меньше, чем с Джона Уильямса, разбивавшего людям головы? И мне все равно, что вы скажете или сделаете у себя на земле. У нас свой суд, и он руководствуется одним лишь законом, имя которому- справедливость. Хотя, с другой стороны, некоторые земные порядки порою тоже помогают вершить справедливость. Все! Я рассказываю дальше и, пожалуйста, впредь не отвлекайте, я на задании! В 1876 году в Лондоне произошло беспощадное убийство полицейского, и по подозрению в совершении злодеяния был арестован Уильям Хэброн. Он был обвинен в убийстве отца грудного ребенка и приговорен к смертной казни через повешение, но, так как на момент вынесения приговора он не был еще совершеннолетним, суд постановил ждать того момента, когда по закону можно будет вершить земное правосудие. Скажу вам по секрету, я этому посодействовал, и вы скоро узнаете, что я предпринял, только, скажу еще, что я больше всего на свете не терплю пресловутого человеческого фактора, который в девяти из десяти случаев приводит к плачевным исходам. В то время пока Хэброн ждал свой самый ненавистный день рождения в жизни, который ему нес не торт с подарками, а виселицу и сырую землю, я подкинул его адвокату кое-какие материалы, касающиеся дела, чтобы он смог с их помощью подать апелляцию. И что вы думаете из этого вышло? Смертную казнь заменили пожизненным заключением!
-Не легче!- сделал вывод кто-то.
-Но все же лучше, чем смерть!- сказала Алена.
-Несомненно!- поддержал Иван Иванович. – Но, подумайте сами, какая же это справедливость?
-Действительно!- сказал кто-то.
-Точно, черт знает что! Ой, извините!
-Вот именно, я знаю что, и не рассказывал бы об этом случае, если бы все было так, как вам кажется! И вообще, если нет таланта рассказчика, не надо и пытаться раскрывать рот, потому что будет получаться скукота, да и только. И, главное, не будет светлых мыслей, которые любой настоящий рассказчик может вложить в пусть даже и пустяковую историю. У меня, как вы сами убедились, все только серьезно, так что я буду продолжать.
-Да, пожалуйста!
-Приятно понимать, когда тебя понимают! Спустя три года произошло невероятное событие, и, как вы сами понимаете, без меня не обошлось. Рецидивист Чарльз Пис сознался, что злодейство совершил именно он, а не Уильям Хэброн. Молодой человек был освобожден и получил по тем временам крупную денежную компенсацию 800 фунтов. Ну главное - это не деньги, а справедливость!
-Удивительно!- сказал кто-то.
-А как дело обстоит со злодеем?
-А вы прислушайтесь.
Все как один напрягли слух. Воздух разрезал пронзительный истошный стон.
Как я понимаю, вопрос исчерпан?-
