которые были размером с луну, и от восторга, который разливался в его сердце, ничего не слышал и ничего не замечал вокруг.
Дмитрий Сергеевич улыбнулся и не стал переспрашивать.
И вот и дирижабль вздрогнул от изумленных вздохов. Пассажиры, задыхаясь от охватившего их волнительного чувства, схожего только со счастьем и больше непохожего ни на что на свете, смотрели на необыкновенное небо с миллионом радуг, что образовывали какой-то сияющий необыкновенный туннель переполняемый светом. И дирижабль поплыл на свет.
Разноцветные арки переливались в невероятно ярком солнечном свете и слепили глаза.
-Не заденьте головою предвестников радости!- весело сказал Дмитрий Сергеевич, и все наклонили головы.- Ну, шучу, шучу!
Словно какой волшебной остров-рай показался в конце прекрасного туннеля. И спустя лишь несколько секунд воздушный корабль, следующий самым желанным рейсом для каждого бьющегося сердца, стал плавно приближаться к не не¬объ¬ят¬ным про¬сто¬рам са-мого необык¬но¬вен¬ного царства на свете
-Неужели мы сойдем и сможем пройтись?- взволновано прошептал Рублев.
-Нет, уважаемый Егор Игоревич, мне это неподвластно! И ради справедливости будет сказано, даже если бы я мог, ничего бы хорошего из этого не вышло!
-Почему?
-Потому что это надо заслужить!- ответил Дмитрий Сергеевич и, окинув взглядом присутствующих людей, твердо сказал:
-Хотят все, заслуживают единицы!
-Тогда зачем мы здесь?
-Чтобы все увидели, что рай не вымысел и есть к чему стремиться!
-А разве таким, как Кирпичев и Законников, уже не поздно?!- прошептал Рублев.
-Разве блудный сын был прощен и встречен с любовью, потому что он пришел в нужный момент?!
Рублев задумался.
-Егор Игоревич, выбросьте из своей вполне светлой головы не украшающую вас мысль: что было бы, если бы он никого не застал? Было бы то же самое, но печальней. Смотрите, а не то все прозеваете!
Рублев улыбнулся и, затаив дыхание, стал смотреть на Царство Божие.
Дирижабль, словно корабль под парусами, плыл над землей, где все чудесным образом сосуществовало друг с другом только в мире и согласии. Удивительные поля из цветов простирались на многие километры, как ковром укрывая землю и источая океан необыкновенных опьяняющих ароматов, от которых - нет, не кружилось голова, а пело сердце в груди и хотелось летать. На острых шипах роз отдыхали, как на пуховой подушке, желтые как солнышко одуванчики. Тюльпаны всех цветов радуги водили дружбу с орхидеями, которые при¬жи¬ма¬лись к бе¬лым лилиям, а кактусы в человеческий рост стояли вокруг гладиолусов. И стоило только прилететь теплому ласкающему ветерку, как тут же удивительный ковер оживал, и по нему бежали разноцветные волны. На смену необыкновенным картинкам, таким же прекрасным и трогательным как рисунки малыша, первый раз взявшего в руки кисть и рождающего под радостный смех умиляющие глаз шедевры, пришли невиданные в природе леса. Мо¬гу¬чие ду¬бы пе¬ре¬пле¬та¬ли зе¬ле¬ные лианы, а к ги¬гант¬ским бао¬ба¬бам прислонялись пу¬ши¬стые зе¬ле¬ные елоч¬ки. На опушках, залитых ярким солнечным светом, под сенью большущих белых грибов нежился пу¬за¬тый зе¬ле¬ный крыжовник, а на пару с лесною запашистой малиной набирались сил полосатые арбузы. На краю удивительных лесов шел слепой дождь, и тут же в солнечных лучах кружились невесомые снежинки. А там, где прекращало сверкать и искриться пушистое одеяло, про-сти¬ра¬лась величественная аф¬ри¬кан¬ская са¬ван¬на, по ко¬то¬рой непри¬ну¬ж¬ден¬но про¬гу¬ли¬ва-лись сло¬ны, про¬но¬си¬лись, как ве¬тер, ста¬да ан¬ти¬лоп и под веселое радостное ржание резвились по¬ло¬са¬тые зеб¬ры. На гладких ветвях невысоких деревьев пе¬ре¬жи¬да¬ли обе¬ден-ный зной львы, а жи¬ра¬фы, ве¬ли¬че¬ст¬вен¬но рас¬ха¬жи¬вая по са¬ван¬не, смот¬ре¬ли на всех свер¬ху в низ.
Символ России - березовая роща - пела волнующую песню, самую дорогую для русской души, в шаге от веселого соснового бора, который как будто прон¬зал не¬бо и шумел на самой границе с не¬объ¬ят¬ны¬ми про¬сто¬ра¬ми синего-пресинего мо¬ря. И казалось, что флотилию необыкновенных судов под зелеными па¬ру¬сами вот-вот подхватят волны и понесут на¬встре¬чу невероятным при¬клю¬чени¬ям.
Широкая полоса белой пены пузырилась на раскаленном желтом песке и что-то шептала бескрайним пес¬ча¬ным бар¬ха¬нам. Послышалась грохочущая музыка горной реки, и скоро дирижабль поплыл высоко над бурлящей водой, которая летела быстрей ветра.
За не¬при¬ступ¬ны¬ми серыми глы¬ба¬ми посреди лесов и морей, образовывая гигантский круг, стояли необыкновенной красоты горы со снежными остроконечными шапками, задевающими облака. И казалось, а скорее, так оно и было, что сам Бог повелел быть на самом видном месте короне, прославляющей Его царство, в котором человек будет иметь жизнь с избытком, то есть, не просто жизнь- существование, а прекрасную жизнь, наполненную глубоким духовным смыслом, невероятной радостью и необыкновенным счастьем. Всем тем, к чему стоит стремиться!
-Здесь есть все, что толь¬ко мо¬жет по¬же¬лать ваша душа!- сказал Дмитрий Сергеевич. -Мечтали о лесе? По¬жа¬луй¬ста, бро¬дите меж берез и никто вам сло¬ва не ска¬жет! Желаете пле¬скать¬ся в мо¬ре? Темно синие просторы с ут¬ра до ве¬че¬ра в вашем полном распоряжении. Изволите стран¬ст¬во¬вать по аф¬ри¬кан¬ской саванне? Да на здоровье! За¬би¬рай-тесь на сло¬на - и впе¬ред. Любите ле¬то - с го¬ло¬вою оку¬нетесь в зной¬ный июль. Придет вам в голову зи¬ма? Сто¬ит лишь только захотеть, и окажитесь там, где пу¬ши¬стые сне¬жин¬ки кру-жат¬ся в при¬чуд¬ли¬вом валь¬се и мороз щиплет щеки. На¬до толь¬ко за¬слу¬жить.
Рублев снял очки и улыбнулся солнцу, такому теплому и такому доброму, что его лучики согревали всем присутствующим души, которые, как те только что проснувшиеся «сони» зевали, нежились, тянулись, а потом одним разом пробудились, и широко открыв глаза, увидели мир, ради которого стоит достойно жить. Нет, не подумайте, что все кто был в дирижабле, разом переродились и решили жить совершенно по-новому. Такие чудеса не под силу ни Богу, ни черту. Люди, все, как один, задумались, а это, согласитесь немало. Я буду надеяться, что и вас, читатель, посетили схожие мысли, иначе тогда ради чего, спрашивается, мне кто-то нашептывает на ухо все то, что я рассказываю вам?
-Егор Игоревич, смотрите, смотрите!- сказал Дмитрий Сергеевич, указывая глазами на морской берег, на котором рядом с затухающим костром сидел человек в белых одеждах. Рядом с человеком лежала испеченная на углях рыба, и он махал рукой подплывающей рыбацкой лодке, наверное, приглашая рыбаков отведать приготовленную им рыбу.
Рублев надел очки и всмотрелся в очертания человека на берегу и задохнулся от изумления, и он онемел.
Дмитрий Сергеевич улыбнулся и обратился ко всем присутствующим:
-Только, пожалуйста, не прыгайте как Петр в море и не плывите к берегу!
Я донесу до вас, что он сказал более чем пятистам последователям, собравшимся по его велению на горе, по пришествию нескольких дней с того момента, как он накормил рыбаков. Итак: “Идите, научите все народы креститься во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать все, что я повелел вам. И вот я с вами во все дни до скончания века”. После этого одиннадцать учеников возвратились в Иерусалим. Там он явился им вновь и объяснил, как через свою смерть и воскрешение он выполнил порученную им Отцом миссию - быть спасителем мира. В сороковой день после своего воскресения Иисус взял учеников на гору Елеонскую и там благословил их, и вознесся на небо. “Праведный верою жив будет! Ибо так возлюбил он мир, что отдал сына своего единородного, дабы всякий верующий в него не погиб и имел жизнь вечную”. Но ради справедливости будет сказано, что истина не только в вере! Разве мешает что-либо человеку вершить добрые дела, если он не верит ни в бога, ни в черта? Нет! Человек, который ни разу в жизни не зашел в храм и не перекрестился, но прожил праведную жизнь, все равно обретет Царство Божие. Дорога к Нему выложена из благих дел, а не из поклонения! И будет прощен только тот, кто оступился, а не тот, кто шагал по жизни и лишал жизни других в угоду наживы или потехи, а, когда его собственная жизнь оказалась на волоске, обратился к Нему. И пусть злодей миллион раз прочтет “Отче наш” и поставит тысячу зажженных свечей, он все равно поплатится за совершенное им злодеяние.
Глава двадцать третья. Зайцы и любопытная деточка.
Окутанный беспросветной мглой паровоз летел черт знает куда. Стоял страшный женский визг. Иван Иванович ел поросенка, которого так кстати стащил с праздничного стола, и был очень доволен. Определенно, что еще двум пассажиром необыкновенного паровоза было ничуть не хуже, чем Ивану Ивановичу. А то, что в сто раз приятней, это точно. С нервной дрожью в руках Михаил боялся коснуться стройной девичьей талии, чтобы ненароком не лишиться чувств от счастья, и с задыхающимся от восторга сердцем целовал алые горячие губы. Светлана прижималась к Михаилу и в мимолетные перерывы между наслаждением опьяняющими поцелуями- автографами любви, радостно улыбалась. И это все под крик и тарарам такой, что свел бы любую армию с ума. Воистину, любви все нипочем!
Иван Иванович расправился с румяным поросеночком и решил, что пора наводить порядок, потому что кушать было больше нечего, а вот если бы было, то тогда наверняка истошный женский крик наделал бы такого шума. Но, сами подумайте, кто и когда слышал в аду крики живых людей? Не теряйтесь в догадках - никто. Мы с вами, читатель, первые. Только никому не говорите, а то начнут расспрашивать. Почитать дайте, но не более…
-Цыц, я сказал, а не то всех людоедам скормлю!- прокричал Иван Иванович, и на мгновение наступила тишина.
-Надо же! – удивился Иван Иванович и гордо поднял голову. Но не тут-то было. Разыгравшийся через минуту бардак в прямом смысле чуть не сбил Ивана Ивановича с ног. Женщины бегали по вагону и кричали так, как кричат лишь тогда, когда мужчины дают волю рукам без женского на то разрешения.
-Это как понимать?!- строго вопросил Иван Иванович.
-Это не мы!- пронеслись как стая птиц по вагону голоса молодых людей.
Иван Иванович прищурился и, что-то разглядев, закричал:
-Зайцы!
В салоне вспыхнул яркий свет. Женские душещипательные крики мигом улетучились и все, переполненные неподдающимся описанию удивлением, разглядывали невероятных зайцев.
“Зайцы” были абсолютно голые и ростом не более полуметра. Маленькие такие, хвостастые человечки, чернее трубочистов, с рожками и лицами больно похожими на Ивана Ивановича.
-Это ваши детки?- обратилась одна из туристок к Ивану Ивановичу. Она, забравшись с ногами на сиденье, стояла, обернув вокруг крепко сжатых ног зеленую юбку.
-Эти?- сказал Иван Иванович и замялся.
Салон зашушукался, а “зайцы” с рожками любяще посмотрели на Ивана Ивановича.
-Что вы себе думаете? – нервно закричал Иван Иванович. - Я верен Матильде! Это мои родственники и не более!
Кто-то из молодых людей улыбнулся, а все присутствующие женщины отбросили всякие страхи и строго посмотрели в сторону Ивана Ивановича, наверное, не иначе, как приняв его за подлеца, сторонившегося собственных детей. Надо сказать, что это,
