объявят, что он всю жизнь работал для счастья человечества. Между тем он столько же думал о счастье человечества, сколько о прошлогоднем снеге! Он просто занимался решеньем задач, занимался политической алгеброй. Ведь математику приятно решать задачи, которые ему кажутся важными: "я, мол, решил совершенно верно, а Плеханов сел в калошу"… Плеханов и в самом деле всю жизнь садился в калошу, это была его специальность. Я впрочем не отрицаю, что Ленин выдающийся человек. Умен ли он? В суждении о некоторых вещах он глуп как пробка, например в суждениях о предметах философских, религиозных, искусственных…»
Ленин был самым еще отъявленным демагогом, буквально насквозь проникшимся дидактически лживым вероучением, ради одной лишь и только идеи власти, как таковой.
Ну а как раз именно потому и все то что с пылу с жару им наспех только осуществлялось в революционные годы, делалось вовсе-то не ради блага всего того нищего и, безусловно, от века до чего еще безмерно страждущего народа.
Ленин был самым так доподлинным и зловредным врагом всей своей бесконечно же необъятной родины, а также и всего остального безыдейно об одном лишь хлебе насущном только ведь более чем беспрестанно так и пекущегося человечества!
Вместе со всеми своими презренно ублюдочными приспешниками, он самозабвенно так всласть некогда закартавил о некоем светлом грядущем, в котором попросту и близко совсем не останется никаких бед нашего довольно-то ныне крайне до чего отчаянно непритязательного настоящего, а тем паче и того самого сколь же более чем стародавне убогого прошлого.
415
Надобно, мол, только уж попусту никак не тратя на это лишнего времени и сил, как можно поскорее выловить, да и мигом к стенке поставить, всех тех, кто в корне с нами до чего принципиально совсем явно так и близко вот не согласен.
Хотя, к слову сказать, приложив руку к созданию мощнейшего и весьма эффективного репрессивного аппарата быть его полноценным хозяином, сможет разве что тот, кто и вправду имеет с ним все действительно общее (в смысле самых повседневных своих устремлений), а иначе, он непременно будет беспрестанно проявлять задиристый норов и не очень-то слушаться.
Но то никак не говорит о том, что Ленин как человек его создавший был во всяком душевном смысле хоть сколько-то получше своих подручных палачей, нет, он только не горел ИХ беспрестанной жаждой абсолютно любой крови, даже и своих родителей, если о том им бравые комиссары настойчиво и деловито сходу прикажут.
Так что писатель Сергей Алексеев, пусть и обнажая подноготную самого начала революции, несколько уж явно лукавит, делая из Ленина и близко вовсе-то совсем непричастную особу ко всем тем зверствам, к которым он тоже между тем явно имел самое прямое и чисто так злопыхательски подстрекательское отношение.
И все те именно как раз им и созданные карательные органы никак затем не стали его действительно во всем и впрямь безмерно сильней…
Нет, они были разве что, как есть во всем до конца его сугубо так сколь донельзя ответственнее…
Причем зачастую речь тут шла именно о том, что, так или иначе, только уж явно касалось более чем и впрямь самого еще безусловного и вполне надлежащего, считай вот поголовного изничтожения всех тех чертовых недобитков проклятого прошлого.
И вот они слова Сергея Алексеева, весьма неброско и наглядно им отображенные на бумаге в его романе «Крамола».
«- Он такой же диктатор, как и вы. Если власть на армии, а Троцкий давно вышел из его подчинения? Впрочем, он никогда и не был под его рукой. Он искусно лавировал и делал свое дело… А карательный орган? Какой же он диктатор, если ему пришлось несколько раз просить и требовать у Дзержинского, чтобы меня привели на беседу? Мне кажется, он ясно осознает, как аппараты, созданные им, выходят из подчинения и становятся правящими аппаратами».
416
Эти вконец зарвавшиеся палачи зачастую делали главный акцент на том самом чисто физическом истреблении всего того старого (треклятого) прошлого, этак-то явно до чего еще совсем бесстыже посмевшего никак не отмежеваться от всех своих прежних корней и духовных истоков.
Сам ведь человек для большевиков более ничего существенного вовсе не значил - вне так сказать всей своей явной уж классовой принадлежности, как и наглядной готовности, послужить правому делу уничтожения будто бы навсегда канувшего в лету самодержавия во всех-то его где-либо, так или иначе, доселе вполне наглядно имеющихся ипостасях.
Этим славным труженикам бесславного и полностью же обезличенного массового террора попросту нигде и никогда не было свойственно отделять чего-либо более чем безупречно хорошее от того самого действительно некогда имевшегося в прошлом безнадежно же во всем сколь и впрямь до чего невообразимо плохого.
Да вот, однако, как это только те самые господа товарищи вообще смогли разом взять себе на вооружение - все эти в самой наивысшей степени беспощадные и впрямь-то считай так стальными тросами исключительно жестко натянутые - прямолинейные принципы?
Автор считает, что тут нисколько не обошлось без светлых голов тех мыслителей, что стали на путь самого так глубокомысленного соглашательства со всеми теми бывшими политическими и уголовными каторжанами.
А вот не будь у тех доблестных радикалов этаких, вдоль и поперек «пропахших давними грозами» столь яростно так и «благоухающих» безумно зловонной гарью мечтаний обо всей той небесно чистой власти после до чего еще безупречно, так самого уж вовсе незамедлительного сокрушения во всем, как он есть немыслимо зловредного царского режима…
То ВИДЕТ БОГ Страны Советов никак и никогда попросту бы не существовало на фактически любой политической карте 20 столетия.
И это ведь как раз-таки та до чего беззаветная вера во всепобеждающие добро и свет, яростно же принесенные на самом острие штыка и была некогда более чем неотъемлемой частью восторженно пламенного мышления простого российского интеллигента.
417
И, конечно, тот буквально-то всякого бы одарил всеми истыми благами восприятия всего этого мира через те самые сколь бесподобно сладостные светлые образы всякой и всевозможной большой литературы.
Однако чего - это еще можно сделать со всеми теми, кто их чисто на дух никак не приемлет, да и руками и ногами неистово упирается совсем бестолково отказываясь приобрести себе все те прелести западной цивилизации, что и вправду бесконечно дороги сердцу каждого культурного и всесторонне развитого человека?
Так мы их ко всему тому попросту разом так бескомпромиссно же принудим, мы приведем их силой к всеблагой цели всеобщего и всеобъемлющего духовного самоусовершенствования.
А потому и оказалось нисколько нетрудно на редкость добропорядочно чествовать доподлинное и беспрецедентное человеколюбие новой власти, что и вправду идет теми чисто семимильными шагами к исключительно безмерному и всеобъемлюще всестороннему усовершенствованию всего же быта ранее совсем этак давно позабытых властью разнесчастных сельчан.
Причем идет она к светлым далям завтрашнего благоденствия, не щадя при этом живота своего явно ведь сколь равнодушно же переступая через любые жертвы посреди всей той как она есть неприкрыто голозадой деревенской бедноты.
Ну а зажиточных крестьян чего это вообще их жалеть, поскольку оно были и есть сущий очаг отчаянной контрреволюции.
418
И, конечно, всеми теми разрушителями старого крепкого села неизменно так двигали одни те сколь весьма многозначительно благородные побуждения, они ведь все, собственно, сделали, исключительно лишь, дабы как можно быстрее добиться самого наилучшего будущего для сельских детей отцы и деды, которых столь много настрадались от векового невнимания со стороны городских властей…
Однако великий Достоевский некогда вполне, в принципе, справедливо вымолвил, что любая самая красивая идея совсем уж никак ничего не стоит, если из-за нее умер, хотя бы один ребенок.
А между тем в связи с несусветно насильственной коллективизацией всего того народного имущества и выселения миллионов наиболее трудолюбивых крестьян дети гибли в том же порядке, как и бесчеловечно и бездушно выполнялись те самые незамысловатые планы по поставке оружия для грядущей победы марксизма над всем тем доселе относительно свободно дышащим человечеством.
419
И, разумеется, что само вот как оно есть высказывание величайшего писателя Федора Михайловича Достоевского, безусловно, содержит сущее так передергивание фактов, да и самое наглядное идеализирование всей той весьма уж как она есть повседневно нас до чего только уныло и серо окружающей действительности.
Даже и сам процесс деторождения без жертв никак и по сей день нисколько никак не обходится.
Однако в самой-то сокровенной сути вещей, Достоевский был явно так до чего абсолютнейше же полностью прав!
И ведь те дети, что стали жертвами голода, попав в котлы своих крайне оголодавших соседей убили в съевших и обглодавших их кости людях, нечто чрезвычайно важное и совершенно невосполнимое в течение нескольких последующих поколений.
И пусть большая часть сельского населения и пережило ту тяжкую и лихую годину, но внутреннее естество тех людей стало из-за всей ее осатанелой тяжести черствым и в нем почти вот разом засохло всякое сострадание и любовь к ближнему.
Автор имеет в виду искусственный голод, устроенный большевиками в 20ых начале 30 годов.
Эдакое чисто искусственное, а никак не стихийное бедствие некогда и впрямь оказалось всецело нужным главным большевикам, только затем, дабы полностью и навеки разом вот сокрушить старую сильную деревню, а тем уж до конца себя обезопасить от как-либо еще возможных крайне так изнуряющих и без того слабую власть - кулацких мятежей.
420
А между тем то, безусловно, так чрезвычайно безжалостное уничтожение самой же опасной для власти, как и обездолено наиболее так откровенно слабой в том самом чисто социальном смысле прослойки населения, неизменно при всем том сопровождалось сущим пароксизмом восторга со стороны российской интеллигенции.
И, конечно, же, никакой прагматичный палач не примется за свой «ратный труд» начав с наиболее сильного его-то, он прибережет на потом, то есть до тех времен, когда большая часть общества покорно не встанет пред ним на колени и будет из самых глубин сердца безудержно благословлять «божьего помазанника» за всю его необычайную доброту по вполне явному и понятному принципу «чур меня».
Однако сильный может при случае разом так заступиться, когда те никак неправые официальные лица совершенно так безжалостно обижают слабых, если, конечно, кое-кому попросту как есть именно что не все равно или не страдает он, почти что суеверной доверчивостью, будучи всецело же сбит с толку изящными словесами насквозь патетически лживой пропаганды.
421
В первые десятилетия сколь по-комиссарски бестрепетного глумления над Россией Советская власть явно пока не была совсем бестрепетно уж истинно всемогущей, поскольку на тот момент она и близко не успела, как следует обосноваться на самой вершине бескрайне своевольного своего равноправия-бесправия, а потому иногда, она явно
