весьма уж славно сколь радостно и лицезреть, как то, что ранее было на одной белой бумаге ныне чисто сходу стало лицевой стороной всего того пламенно создаваемого нового бытия.
375
Да только на редкость поистине новым оно было разве что лишь по всей той донельзя броской ярмарочной вывеске, а ее весьма ведь извращенно безнравственной изнанкой как раз и стало сущее скотство, о котором ранее и помыслить никто бы попросту вот явно так вовсе вот нисколько не смог.
Да и вообще разве хоть сколько-то стоило истинно всею душою сходу вторгаться в просторы тех чисто так призрачно ныне далеких времен иллюзорно благого грядущего бытия.
Поскольку - это именно благодаря слепящему блеску ярких и сочных розовых мечтаний вместо всего того совсем несбыточно эфемерного добра, безусловно-то, именно что до чего вскоре затем разом и нагрянет одно лишь сущее зло при всем том всецело сколь непременно разом чреватое считай так именно вовсе вот неминуемой нравственной и физической деградацией.
Причем самое начало всех тех этических противоречий внутри российского общества, как о том не вскользь не раз и не два уж упоминалось выше, явно ведь следует еще поискать именно в тех задушевных изысках, которым истинная гениальность Льва Толстого и придала форму ярких так и будоражащих широкое людское сознание богоборческих пророчеств.
Он один из ярких проповедников грядущего торжества социализма, а это гиблое болото, в котором все живое и светлое непременно утонет…
Ну а всплывший затем капитализм это всего лишь преображение былого социализма в нечто иное, но еще только подчас поболее антисоциальное, поскольку заявленные принципы все-таки требовали хоть какой-то видимости заботы о народе.
И ведь главное тут оно в том, что не было никакого согласия внутри самых разных интеллигентских течений во всем российском обществе и это именно, что каждый тянул одеяло в свою единоличную сторону народ и оказался в конечном итоге голым, никак не сытым и вконец оборванным.
И это не просто так праздные слова!
Александр Куприн в его повести «Колесо времени» вполне наглядно описывает, чуть ли уж было не произошедшую дуэль между Львом Толстым и Иваном Тургеневым.
Причем надо бы сразу при этом заметить, что это никак не на почве дотла порою сжигающей сердца ревности двое из наиболее великих русских писателей вдруг сколь еще сгоряча порешили ухлопать один другого, а, собственно, главной первопричиной их ссоры стали все те же полностью по-разному ими воспринимаемые идеи добра и света.
Вот они слова Куприна.
«Я еще хотел рассказать ей об одной жестокой сцене, происшедшей между Львом Толстым и Тургеневым и чуть не доведшей их до дуэли. Во всяком случае, после нее великие писатели остались надолго врагами. Во время завтрака у Толстых Тургенев с неподдельным восхищением говорил живописно о том, как английская гувернантка приучает его побочную дочку, Полину, к делам благотворительности.
- Каждое воскресенье, - умиленно говорил Тургенев, - они обе идут на самые жалкие окраины города, в хижины нищих, в подвалы бедных тружеников, на чердаки горьких неудачников… И там обе они смиренно и самоотверженно занимаются целый день починкой и штопкой их убогого белья. О, как это трогательно, прекрасно и просто. Не правда ли? Тогда Толстой вскочил из-за стола, стукнул кулаком и воскликнул:
- Какое лицемерие! Какое ханжество! Какое издевательство над нуждой! Тургенев ответил жестким словом и выбежал из дома. Дуэль едва-едва удалось предотвратить»
376
Нет, конечно, пускай вот лучше сквозь дикую рванину там и сям будет явно проглядывать голое тело, поскольку этак оно окажется гораздо ведь менее вот срамнее и весьма уж явственно во всем унизительнее…
Ну а на редкость хладнокровно и лицемерно отводить от всего этого глаза, да и весьма воинственно вслух возмечтать о некой той достославной благодати, что само собой вскоре и снизойдет на всех сирых и беспорточных после сколь чудодейственно справедливого и самого так удивительно всеобъемлющего переустройства всего того необъятно широкого общественного бытия…
Вот оно то, что попросту никак и близко вовсе так совсем никак недопустимо.
О, да, конечно, куда праведнее будет попросту разом раздать все свое имущество бедным и лишь самому бедолаге, затем и потащить буквально-то весь тот еще от века, так или иначе, вполне неизбежно имеющийся воз всяческих тех или иных бытовых трудностей.
Ну, а то и всячески как есть именно что разделить на всех и каждого поровну до чего еще обильно никак уж никому не в радость сколь пока вдоволь имеющийся физический труд.
Однако та житейски обыденная аксиома жизни беспрестанно зудит и зудит прямо в уши столь откровенно нам, говоря, как раз о том что, чем только поболее всякого добра будет весьма изысканно отдаваться крайне приниженным их рабством рабам, тем, лишь глубже они по самое горло погрязнут во всем убого униженной своей бедности.
Раз уж они попросту именно что никак не умеют хоть сколько-то обращаться с богатством, а только-то и смогут они его бездумно пропить, проиграть в карты, выменять в голодные годы на муку и хлеб.
377
Да и как тут вообще уж не быть сколь еще донельзя свирепому обнищанию, голоду и лютому холоду, когда кругом везде ведь разруха, да и сущая прорва всякой анархии.
Причем может быть все - это только и явилось до чего еще вполне наглядным следствием весьма внезапно разом и наступившей эры крайне так совсем неприглядно тогда наблюдаемого равноправия пред той ныне повсеместно так и властвующей суровой нуждой?
Правда, зато те удивительно новые времена явно так и предстали до чего доподлинно славной эпохой весьма обнадеживающего избавления от всех тех более чем беспардонно жестоких оков всего того отныне полностью прежнего угнетения.
Да вот ведь, однако, в первую очередь, от новых порядков безо всяких сомнений всецело выигрывают разве что те, кто при той новой власти вовсе никакого горя при этом, не зная едят себе за обе щеки чей-либо чужой хлеб, зачастую и той напрасной людской кровью весьма обильно при этом явно омытый…
378
Ну а культурные и благородные люди в этаком сплошном пороховом дыму вымирали в том числе и сами по себе, а всему тому по мере сил сколь этак еще безыдейно весьма ведь действенно тогда подсобляли в том числе и те самые уголовные «друзья народа», как их безукоризненно верно тогда окрестили (не к ночи будут помянуты) товарищи большевики.
Да и вообще всякий тот хоть сколько-то интеллигентный, а то и попросту чисто так от природы благородный человек, вовсе ведь не мог на цыпочках крадучись, до чего только совсем незаметно разом же проскочить вот мимо…
Даже более и не глядя в ту сторону, откуда доносятся душераздирающие крики…
Нет, поначалу он, ясное дело, никак не мог остаться полностью ведь равнодушно спокойным, глядя как отъявленные негодяи в очередь насилуют извращенным образом одну ту беззащитную и несчастную женщину.
То есть, он, конечно, мог себя приучить сохранять при всех тех новоявленных революционных сценах совершеннейшее хладнокровие, весьма отчетливо помня о том, что его дома ждут, не дождутся свои родные его жена и дети.
И для всего того ему вполне уж предостаточно было поглядеть, как сразу и безо всякого стеснения застрелили лишь совсем немного, на три шага опередившего его человека.
Да только не все ли едино раз при подобном крайне неласковом стечении жизненных обстоятельств, он и впрямь до чего еще только запросто мер с голоду попросту никак, не имея какой-либо возможности, как надо приспособиться ко всем тем новоявленным и сколь этак отныне весьма вот безутешно пламенным житейским реалиям.
379
Вот, к примеру, совсем непосредственно и впрямь-таки надо было ему как-либо до чего только отчаянно всласть подлизаться к этакой новой сумрачно плебейской власти, дабы по возможности и по мере сил явно еще суметь выскрести у нее более-менее полноценно одинаковый с землекопом и угольщиком продовольственный паек.
Однако вот всего этого он подчас вовсе уж никак совсем не умел, а потому и мог он весьма вот запросто помереть из-за одной лишь своей поистине безнадежной же буржуазной несознательности.
Ну а на счет всего того, что тогда как есть, и впрямь творилось по ночам буквально на каждом дорожном перекрестке и впрямь будет сколь вполне еще достоверно так возможно узнать, прочитав книгу Владимира Федюка «Керенский».
«Повсюду в общественных залах шли митинги. Вместо полицейских на постах стояли какие-то люди с красными нарукавниками, они равнодушно относились и к душераздирающим крикам, и даже к выстрелам. Короче говоря, был хаос, во время которого большевики расстреливали старый режим"».
И вот, кстати, чего именно пишет об относительно схожей ситуации (разве что лишь в том самом, куда и впрямь до чего еще более чем многозначительно так явственно же наихудшем ее варианте) Джек Лондон в его антиутопии «Алая Чума».
«Пока я наблюдал с приличного расстояния за схваткой, один из грабителей выбил раму в соседней лавке, где торговали башмаками, и поджег дом. Я не поспешил на помощь к бакалейщику. Пора благородных поступков миновала. Цивилизация рушилась, каждый спасал собственную шкуру. Я быстро пошел прочь, и на первом перекрестке глазам моим открылась очередная трагедия. Двое каких-то гнусных субъектов грабили мужчину и женщину с двумя детьми. Я узнал этого человека, хотя мы не были знакомы: это был поэт, чьими стихами я давно восхищался. И все же я не бросился к нему на помощь: едва я приблизился, как раздался выстрел, и он тяжело опустился на землю. Женщина закричала, но один из негодяев тут же свалил ее ударом кулака. Я угрожающе крикнул что-то, но они стали стрелять, и мне пришлось быстро свернуть за угол. Здесь дорогу мне преградил пожар. Улица была окутана дымом: по обе ее стороны горели дома.
Откуда-то сквозь чад доносился пронзительный крик женщины, взывающей о помощи. Я пошел дальше. В такие страшные минуты сердце у человека каменное, и, ко всему, слишком многие кричали о помощи».
380
Джек Лондон, был доподлинно настоящим реалистом, до чего многое повидавшим на своем веку, а как раз-таки потому и не мог он того более чем наглядно во всем своем весьма развитом воображении сколь как есть до чего вот отчетливо не видеть…
Нет, уж как раз вот ему и была вполне доступна вся та картина происходящего при тех или иных крайне критических для всей нашей цивилизации наиболее, так и впрямь более чем тягчайших обстоятельствах.
Да только саму как она только есть революционно кровавую смуту того еще чудовищно вконец ошалелого большевизма Джек Лондон при всей своей жизни именно что никак попросту совсем вовсе ведь и не застал.
И, в принципе, коли сходу отбросить несколько в сторону всю ту исключительно так неприглядную фантасмагоричность всей той сколь этак еще сумрачно и мрачно описанной им ситуации, то ведь это именно в подобном виде оно как есть, все и впрямь само собой попросту разом и было.
Большевизм та же «Алая чума» только лишь в том весьма вот необычайно ярком социальном плане и то, что тогда творилось в России, вполне возможно было назвать смертью цивилизации и культуры, сущим возвратом к
