явно ведь и начнут всячески предавать именно той до чего изобретательно мучительной и безвестной смерти.
Причем главное, тут еще и то, что данный донельзя бестрепетный самосуд будет уж разве что некогда затем вестись над тем донельзя разноликим ученым людом, причем чисто из-за одной той донельзя безымянной чьей-либо принадлежности к той самой, всем и каждому на этом белом свете вдруг в единый миг навеки опостылевшей касте.
И ясное дело, что чудовищные расправы затем и окажутся самой неотъемлемой частью беспросветно нового быта, и уж только-то, поскольку, что те самые довольно-то многие представители ученого мира, и вправду на деле некогда разом и станут в случае той сколь безумно общемировой экологической катастрофы как есть уж из всех наиболее крайними.
Ну а их безнадежно полновесная ответственность, как есть буквально сразу единолично за все и будет буквально каждому в этом мире донельзя же строжайше как-никак, а безукоризненно разом ясна.
И это при том, что ученые, конечно, и близко не были абсолютно ни в чем подобном хоть сколько-то на деле действительно виноваты, а в особенности как некие те сугубо отдельные личности!
Да и вообще те их правые или неправые действия более чем однозначно разом так шли нам на одно лишь истинное благо и великую пользу.
Однако при этом, именно те, искрометно сиюминутные сегодняшние интересы и близко-то никак не давали им той даже и самой малейшей возможности с суровым трепетом в душе достаточно вот далеко заглянуть в то явно покрытое дымкой прозрачной ирреальности, не столь и отдаленное отчаянно темное грядущее.
Ну а там, быть может, и вовсе никакое не сущее райское благоденствие, а ад и хаос почти ведь внезапно взбесившихся до чего отчаянно разгневанных стихий.
И хотя всему тому и должно бы происходить считай так неспешно и постепенно, да только никак не миновать самого резкого скачка и чудовищного перелома, то есть именно того времени когда проблемы отдельных стран сходу сольются в одну большую критическую беду, что в единый миг и станет совершенно неотвратимым бедствием.
И буквально все тогда окажется полностью супротив человека и как есть донельзя же банальной и более чем непосильно бесцельной его сосредоточенности на одних и только немыслимо безрадостных бедах чисто сегодняшнего, весьма и весьма немыслимо вязкого
политического бытия.
256
Люди сегодняшние, в первую очередь, вполне вот предпочитают всячески утрясать именно те довольно-таки взрослые свои дела, ну а безнадежно праздную защиту окружающей среды, они подчас и впрямь считают за лучшее только лишь и рассматривать как чье-либо явно этак весьма недалекое чудачество.
А между тем именно те нисколько незрячие, однако, как есть, между тем на редкость коварные силы живой природы со временем и воздадут, то самое до чего безупречно полностью должное, в сущую отместку за всю эту нашу чрезвычайно бурную повседневную деятельность.
А она, по большей части, и поныне только и заключается, именно в том никак уж донельзя незатейливом умении предельно вот искренне, пламенно и благодушно только лишь сокрушать и сокрушать пределы вечности этими-то нашими до чего безнадежно шаткими временными достижениями…
257
Но между тем, право уж, вина каких-либо тех или иных отдельных людей, пожалуй, сколь мизерна и эфемерна, раз, вполне вкрадчиво о том, рассуждая все те процессы, что продвигают науку куда-либо сколь многозначительно строго вперед и близко при этом напрямую не связаны с теми донельзя конкретными представителями каких-либо широких научных кругов.
Да и вообще всякое, настоящее продвижение науки осуществляется очень ведь даже на самую широкую ногу, коллективно, а потому и никак нельзя разом уж заговорить именно что о том, что кто-либо целенаправленно и нарочно ее вовсе не в ту сторону с дикою силою тащит в непроходимую чащу безумных проблем…
А заодно и вконец, будучи при этом обуян той еще никак вовсе попросту неистощимою черною злобой.
Нет никто из сильных мира сего и близко так не наслаждается одним этим единственным днем, а завтра хоть трава не расти!
Да и вообще все тут дело даже и никак не в некоем вовсе же совсем непреднамеренном и напрочь вот ошибочно утилитарном сегодняшнем подходе к знаниям.
И нам бы нынешним только и надо, прежде-то всего, достаточно так веско и колко всячески уж осуждать одну ту сущую недалекость нашего нынешнего коллективного разума.
Но даже и близко при этом никак не заикаться о некоей той отчаянно злой и самой вот до чего конкретной чьей-либо воле.
Ведь ее вовсе нет, а есть одна та сколь очевидная глупость и беспечность, а также и лютое и более чем варварское невежество, исподволь насыщенное нерушимо твердым могуществом отчаянно так зазнавшегося всезнайства.
А только лишь потому тут и надо бы именно теми максимально ведь ядовито яркими красками довольно-то наспех и очертить одну ту крайне вот непроглядную, глобальную направленность всей науки, но никак не те донельзя отвратительные свойства некоего немыслимо зловредного ответвления чьей-либо весьма конкретной деятельности.
И при этом надо бы разом признать, что вся та, безукоризненно смертоносная практика исключительно же последовательного, хотя и относительно не быстрого уничтожения того самого до чего ярко цветущего и живого ни в чем никак не зависит от каких-либо сугубо отдельных, так или иначе занятых в науке личностей.
Да только даже коли некие те не самые представительные в мире науки люди не в силах хоть как-либо поменять большие государственные приоритеты, а в особенности-то как-либо вообще посильно же умерить большущие аппетиты снобов, неизменно могущих в ответ на грозную критику попросту враз бездушно завинтить «финансовый вентиль»…
258
Однако между тем и сами ученые зачастую снизу доверху полны истинно, как есть до чего непомерно великого и чудовищного самомнения, и, главное, им фактически никак и близко совсем невдомек, что и они (и это точно) о столь многих вещах и понятия никакого совсем уж никак пока не имеют.
Поскольку чего-либо безупречно же стоящее того определенного уважения и внимания некогда, так и впрямь будут сколь еще полноценнее ведать, одни лишь некие те разве что новые покорители всевозможных вершин знаний.
То есть это именно им и будет, куда только поболее известно обо всех тех или иных процессах, извечно протекающих в живой и неживой природе.
И будут они при этом точно, как и мы извечно же находиться в процессе поиска и близко так доселе уж совсем никак вовсе неведомого, но крайне при этом сколь еще чертовски на редкость вполне ведь заманчивого.
Но есть, однако, как-никак и самая явная разница - мы вот только и всего, что слепо прощупываем тьму, ища для себя в бесплодной руде всяческих простых фактов и фактиков золотые самородки чего-либо для нас весьма уж изумительно редчайше полезного.
И этак оно вовсе не иначе, а разве что потому, что мы словно те непрозревшие котята только и ищем у матери природы, одну ту наполненную материнским молоком титьку, к которой и можно будет сколь еще стояще разом сходу, затем присосаться.
Ну а те, кто придут после нас может, и будут несколько так поумнее и намного хозяйственнее не в плане до чего короткого периода своей личной репродуктивной жизни.
Ведь крайне важно же, чтобы эта самая репродуктивность вполне еще сохранила свои изначально естественные черты…
И разве оно непонятно, что любые произвольные экскременты с генами или даже вот искусственные изменения условий среды, в которой живет человек, могут в конечном итоге породить всякие уродливые отклонения от всякой же первоначальной нормы.
И это одни наши далекие потомки может, и станут некогда, куда уж поболее сведущими обо всех тех донельзя так до чего невероятно разнообразных процессах всей уж ныне существующей жизни.
Да и главное никак не в одном том самом простейшем смысле чисто ведь наспех кое-кем почти и непредумышленно более чем толково и верно где-то уж до чего совсем вот ненароком подсмотренного…
Но и вообще они-то сколь еще явно будут знать не одни лишь чисто свои страсти и беды, но и строго так чисто до конца понимать, отчего это именно они берут свой наиболее главный исток.
Причем сама та сколь основательно иллюзорная же надуманность, по крайней мере, некоторой части наших нынешних и теперешних представлений сама вот собой до чего объективно вполне разом ясна.
Вся безупречная незыблемость нынешних наших теорий в их самом еще неопровержимом соответствии доселе имеющимся фактам, но разрозненные факты могут оказаться объедены в некое единое целое достаточно так произвольно и чисто умозрительно…
Причем как-никак, а в любой момент текущего времени может сходу разом начаться никак непрекращающаяся цепная реакция целой череды неких новых открытий, полностью перечеркивающих довольно-то многие наши былые представления обо всем этом непомерно огромном мире.
И те прославленные в веках догмы, что поистине так доселе казались безупречно же вечными, почти в единый миг могут стать абсолютно ведь никак этак вовсе несостоятельными…
Причем, что, правда то, правда ныне и сейчас всякие те на редкость до чего замысловатые формулы вполне имеют чисто железобетонную основу чего-либо сколь полноценно и незыблемо сколь этак достоверного.
Да только тот наиболее главный вопрос ныне стоящий на повестке дня как раз и заключен именно в том, а не окажутся ли весьма многие нынешние теории в том самом никак не определенном грядущем чем-либо чисто ведь навеки напрочь отринутым и во всем том дальнейшем начисто так попросту совсем позабытым.
Причем уж считай, как и те для довольно многих и многих поколений некогда единственно верные и аксиомные знания о том будто бы, словно небесная твердь надежно выверенном обустройстве чисто уж помимо всякого нашего сознания сколь совсем неизменно существующего мироздания.
А между тем те самые непомерно стародавние воззрения на этот наш чисто сегодняшний день, если и могут кем-либо восприниматься вполне ведь всерьез, то будет — это выглядеть именно как нечто давнее и на редкость курьезное, ныне существующее только лишь как тот, существовавший в самой давней античности анахронизм…
Учение Аристотеля явственно уж в наши дни превратилось в разве что в ту и впрямь стародавнюю предтечу поистине настоящей, нынешней современной науки.
И это, конечно, не для кого нисколько никакая не новость…
Однако вот необходимо для самой крайне ясности еще и еще на всякий случай все-таки уж повториться.
И ведь кто это про то вообще, собственно, знает: а не окажутся ли в том относительно далеком грядущем многие из тех неопровержимо верных теорий этих уж наших нынешних ученых сходу так всецело разом сродни тем самым на редкость до чего только обветшало древним античным воззрениям?
То есть, довольно немалое число из тех несокрушимо незыблемых законов нынешнего мироздания могут затем уж явно предстать именно в виде чего-либо сколь беспощадно испепеленного и навек отныне развенчанного в сущий прах.
И фактически любое наше нынешнее знание и близко не является на все же века абсолютно так доказанной истиной, раз оно как есть может фактически
