естественной наивности душа была донельзя простецки постепенно вытеснена тем еще урбанистически холодным и отчаянно циничным практицизмом.
Ну а тот между тем, куда поболее страшен, когда от всей же души вполне ведь и доводится ему проявлять себя именно в той пунктуально продуманной им жестокости, нежели чем некогда могла быть чрезвычайно так суровая и немыслимо изощренная в ее извечном варварстве, алчная дикость.
А только лишь, поэтому чем уж поболее сил по изменению окружающего нас мира волей-неволей весьма вздорно накапливается в людских руках, тем вернее и явственнее все то, что ниже пояса, при этом сходу так и увязает в непролазной трясине именно того, что человек беспрестанно отдает природе до чего грубо разом назад.
И вроде бы никак не имеет она хоть чего-либо против, а даже наоборот – столь подобострастно становится она колени, да и весьма простодушно и послушно выполняет те самые до чего наспех даденные ей человеком более чем свойские же указания.
О, да буквально все в этом мире большом ныне течет именно туда, куда и потребуется, да и образует те самые естественно так в нашем-то славном хозяйстве крайне так нужные водохранилища.
Ну а тот удивительно добрый, умный и практичный человек только и всего, что немного ступает природе прямо на грудь, беззастенчиво заставляя ее глубоко вдыхать весь смог своих гигантских городов.
Да и вообще, в данное время, практически везде происходит, разве что лишь именно то, чего бы и нам самим вполне же неимоверно вот только бы разом хотелось.
И это именно по этой отчаянно безотрадной причине тех самых помпезно самовозвеличившихся высокопоставленных дураков, попросту до сего немыслимо уж сходу и тянет чисто ведь на редкость более чем безотчетно гордиться той еще весьма солидной и увесистой своей сопричастностью к тем еще новым и всемогущим нашим нынешним мощностям.
247
И это уж чисто поскольку, что для этаких личностей в том и была заключена явная возможность до чего веско утвердить на непревзойденно ином, и куда поболее высоком, словно ярчайшие звезды, уровне все свои безмерно непомерные амбиции, а о завтрашнем дне им подумать было вовсе не дано, как и явно недосуг.
Раз, уж чисто по их вовсе беспричинно оптимистичному мнению, когда он и на самом-то деле явно настанет, у нас буквально мигом фактически до чего еще сходу прибавится сил дабы действительно изменить весь этот мир к чему-либо, куда и впрямь поболее светлому и сколь безошибочно же истинно вот только-то исключительно наилучшему.
А между тем всю абсолютную ничтожность наших теперешних довольно-то широких знаний об том, что нас нынче, так или иначе, везде окружает, вполне еще сможет на своей вот шкуре почувствовать тот самый мультимиллионер, что до чего внезапно вдруг занемог из-за никак нынче нисколько неизлечимой болезни.
И это как раз тогда он и окажется, именно что на редкость беспомощным перед лицом довольно-таки спешно затем наступившей и попросту как есть вовсе ведь до чего неминуемой для него смерти.
248
Да вот, однако, при всем том никто уж явно не призадумается как раз-таки над тем, что и весь этот необъятно широкий мир тоже до чего неприглядно ведь явно способен действительно заболеть каким-либо попросту ничем неизлечимым недугом.
Да еще и случиться это именно, что в результате чисто ведь нашей чудовищно же бескрайней чисто паразитической жизнедеятельности…
И разве на наш сегодняшний день есть хоть кто-либо из тех истинно больших политиков, кто бы об этом чисто загодя хоть на минуту и вправду уж на редкость более чем делово призадумался?
И это никак не иначе, а именно в свете данного более чем прискорбного факта те самые ныне существующие, природные богатства, собственно, и рассматриваются разве что в качестве чьей-либо донельзя вот славной добычи в той еще немыслимо долгой охоте за весьма же остро насущными благами жизни.
Да еще и, как правило, разве что только в угоду одним лишь тем чьим-либо весьма омерзительно вязким, словно смола личным амбициям, а никак не в связи с некими новыми, и в самом-то деле донельзя насущными потребностями всего того нынче так или иначе существующего человечества.
249
Да и вообще сколь многое в этом мире неизменно ведь развивается и усовершенствуется разве что лишь в одном том единственно верном ключе, а именно как раз того до чего и впрямь бесповоротного и безоговорочного потакания чьим-либо чрезмерно уж весьма непомерным чаяниям…
Вот бы взять да на редкость поспешно обратить всякого нашего брата в одного из тех безо всякого исключения вечных потребителей чьей-либо сколь удачно по всему белу свету продаваемой продукции.
Ну а сам уж тот чисто так сокровенный смысл делания денег, он вполне естественно и близко не в том, куда и впрямь несоизмеримо так значительно большем их численном количестве, что в результате титанического труда в конечном итоге явно окажется в одних вот отчаянно загребущих руках.
Нет, куда скорее речь тут идет именно о том экономическом рычаге, при помощи которого всякий, тот, кто еще явно сумеет им хоть сколько-то наскоро возобладать, и получит, затем уж возможность донельзя изрядно давить на газ в том самом своем родном ему отчестве.
Столь педантично и старательно именно в ту чисто как есть лишь ему явно уж нужную сторону до чего деятельно и пронырливо, всячески так влияя на все те или иные принимаемые исполнительной властью политические решения.
А впрочем, и без этого буквально всякий тот, кто по полному праву и уму повседневно ворочает огромными миллиардами, посредством больших финансовых потоков при этом уж на деле и заполучает в свои руки самые истинные средства ради довольно-таки деятельного и насущного вполне ведь полноценного осуществления наиболее грандиознейших личных планов!
250
Причем непомерно дикая жадность алчных дельцов…
Сколь часто до чего ведь дико невежественных, а по временам и того только хуже, донельзя же глубоко апатичных, а в том числе и к судьбе своих собственных отпрысков…
И это уж явно имеет самое прямое и непосредственное отношение к тем самым чисто пещерным, а то и куда поболее далеким от нашего сегодняшнего дня доподлинно стадным взаимоотношениям.
Успех вожака стал измеряться некими новыми категориями, ну а так все осталось в точности прежним – исключительно старым.
251
Но автор не столь и старается излишне третировать нынешнюю цивилизацию только за то ее крайне неприглядно наглядное свойство, что как-никак, а наиболее ярко и выпукло выражается в том самом безупречно «достойном» ее умении, разве что обильно и сытно употреблять себе в пищу все, что хоть как-либо ей попадется под руку.
Да вот, однако, при этом он отчетливо видит своим внутренним зрением, кого это именно явно уж станут, уничтожать, словно крыс, если никак не позднее, чем послезавтра начнут происходить безумно резкие и нисколько не положительные изменения в самих ведь условиях нынешнего нашего всеобщего обитания на этой, пока довольно-то благодатной планете.
252
И ведь совсем не иначе, а то обязательно будет именно каста сегодняшних маститых ученых.
И сами-то они и близко никак уж не понимают, какую это именно глубочайшую яму они буквально общими своими усилиями до чего непременно вскоре обязательно разом и выроют, сколь спешно подкапываясь под тот сколь издревле вполне естественный и извечный ход вещей и событий.
Но теми-то ярыми энтузиастами науки неизменно владеет жажда большого и донельзя насущного эксперимента, причем еще и того, что прежде всего преумножит их и без того многозначительную весомость в научной среде и вящее (в их собственных глазах) величие, а лишь затем хоть сколько-то может и послужит во благо чисто абстрактного человечества.
И это именно во имя первого, а не то, чтобы в столь как есть весьма же должную славу и благо второго…
Все те рьяные деятели науки довольно-то частенько бывают сколь безраздельно охвачены этаким рвущим им душу на куски жгучим желанием выпить бы абсолютно беспредельно широкое море глобальных знаний о той нас везде и повсюду, а в том числе и изнутри обступающей вселенной.
253
А, кроме того, им подчас непременно хочется спешно и радостно отчитаться перед политической властью, что ныне попросту сколь незыблемо довлеет над всем уж имеющимся общественным бытием о том весьма незатейливо незамедлительном выполнении так или иначе имевшего ведь место социального заказа.
Ну а тогда как раз и получить же причитающуюся им за это должную мзду.
А нечто подобное будет тогда уж и выражаться, в том числе и в несколько более высоком эквиваленте уровня жизни.
Вот, к примеру, закрыл глаза на то, что в сибирские реки Лену и Амур до чего уж обильно и безрадостно льются и льются всяческого рода ядовитые химикалии…
Ну и, пожалуйста, уж молчи тогда себе, да и радуйся относительно так сносному уровню личной своей вполне человеческой жизни…
254
Да и тот истинно великий писатель Иван Ефремов в своем романе «Час Быка» описывает нечто довольно-то схожее на далекой (выдуманной им) планете Торманс:
«Эвизу приютили инженеры из класса "джи", люди, стоявшие повыше на иерархической лестнице.
Потому и комната, и кровать у нее были немного просторней, чем у Чеди. Каждая ступень в иерархии Торманса выражалась в каком-либо мелком преимуществе – в размерах квартиры, в лучшем питании.
Эвиза с удивлением наблюдала, с каким ожесточением люди боролись за эти ничтожные привилегии. Особенно старались пробиться в высший слой сановников, стать "змееносцами", где привилегии возрастали до максимума.
В ход пускались и обман, и клевета, и доносы. Подкупы, рабское усердие и звериная ненависть к конкурентам – Стрела Аримана неистовствовала, отбрасывая с дороги порядочных и честных людей, умножая негодяев среди "змееносцев"…»
И там же:
«– Да, да! Я не могу обойтись без них, без этих "джи", но не верю им. Ученые – обманщики, трусы и ничтожные прислужники. Во многих поколениях они обманывали правителей и народ Ян-Ях, и, насколько я знаю, то же было в старину на Земле. Они обещали, что планета может прокормить неограниченное количество людей, и совершенно не учли, что земля истощится задолго до назначенной ими предельной цифры. Не учли вреда химических удобрений, отравивших растения и почвы, не учли необходимости определенного жизненного пространства для каждого человека. Не понимая всего этого, они не постеснялись выступить с категорическими заключениями. И в результате вызвали страшную катастрофу. Восемьдесят лет голода и убийств! Правда, за ошибки и наглость они расплатились. Тысячи ученых повесили вниз головами на воротах городов или перед их научными институтами».
255
И, конечно, никак не все ученые мужи одним, вот миром так уж и мазаны!
Да только жизнью своей расплачиваться за то самое доселе содеянное придется буквально-то каждому из них, причем безо всякого на то какого-либо настоящего исключения!
Да и какого-либо вполне естественного отбора тут вообще попросту ведь никак совсем и не будет!
Поскольку их-то тогда безо всякой тени жалости в том самом на тот момент времени вконец уж огрубевшем и очерствевшем народном сердце попросту безо всякого разбора
