ныне попросту вот поперек горла истинно наихудший и промозгло жалкий советчик, когда фактически отовсюду и при этом исключительно неоткуда грозным валом приходят невообразимо страшные стихийные бедствия.
И ведь это именно те самые панические эрзац решения и могут еще сходу вот стать тем еще наиболее заклятым и лютым врагом всех уж народов матушки Земли.
Да и сами эти чудовищные беды одно производное донельзя непомерного людского самомнения и это оно и может еще, затем и стать одним тем доподлинным символом грядущего бесславного конца буквально-то для всех, кто, будучи почти несмышленым пассажиром планеты, Земля на редкость безумно так и рвется стать ее всенепременным грядущим капитаном.
186
И когда тот считай чисто юношеский максимализм, сколь явственно кое-кому весьма откровенно подскажет, то самое наиболее неправильное и совсем неразумное решение тот почти незамедлительный отзвук на него и будет отчаянно гулким эхом на действия, уж чисто сегодня и подрывающие саму первооснову жизни на этой нашей теперь такой маленькой Земле.
Причем это вот всякое самодовольное всезнание наиболее и вредно, ибо оно создает яркие иллюзии той еще верной и надежной полноценности всего ведь своего более чем необъятного охвата, а между тем в нем пока явно никак не хватает целой кучи мелких деталей, а они между тем тоже играют максимально важную роль.
И именно нечто подобное во всем и разграничивает самое настоящее доподлинное знание от знания крайне приблизительного и безмерно уж лихо самоуверенного…
И нынешнее человечество действительно может так, и сесть в гигантскую лужу, пытаясь разом ведь без единой здравой мысли подогнать природу под те чисто свои и до чего отчаянно острые ныне нужды.
А между тем надо бы хоть как-либо пристальнее же посмотреть и на те самые несколько шагов далее вперед.
Поскольку если некие и по сей день не вполне полноценно так надежно раскрытые факторы и вправду вот помешают нам сколь бездумно уж сходу овладеть всеми-то тщательно сокрытыми за семью печатями секретами бытия…
Нет, мы точно еще, тогда как есть, явственно останемся совсем безо всякого достойного продолжения в тех самых, лишь некогда затем только лишь грядущих веках.
Правда, при этом вполне и то принципиально на деле разом, возможно, что некий тот общий разум верно и возьмет, действительно вверх и род людской совсем неспешно со временем все-таки отойдет от края перед ним более чем внезапно разверзшейся пропасти.
Однако при этом те проникновенно острые мысли о том, что природа, мол, ставит нам всяческие дикие ограничения с ним сами собой и тогда все равно весьма ведь всенепременно лишь и останутся.
И подобные взгляды и будут и во всем том дальнейшем сколь непременно и далее сопровождать человечество те еще несоизмеримо с нашим временем долгие тысячелетия его крайне ведь постепенного и явно этак неспешного развития.
Но при всем том им как-никак, а вполне еще доведется постепенно уж медленно но верно сдать свои позиции дабы уступить место для того самого, совершенно иного и куда поболее здравого мировоззрения.
Но это будет некогда потом, а сейчас слишком много во всем этом мире тех самых научных деятелей, сколь наглядно обладающих, вовсе как есть крайне недалеким умом, но зато при этом, и впрямь до чего весьма и весьма окрыленных безмерно необъятными заоблачными амбициями.
И это они вовсю уж щебечут, словно райские птицы, о всеблагом и чисто одноразовом улучшении всего вот разом, и вся…
Причем настояно это именно на том, явственно непререкаемом, абсолютном всесилии человеческого разума, вроде бы, как неизменно еще от века, сурово довлеющего над отчаянно слепыми инстинктами той, никак пока нами вовсе-то еще и близко не прирученной дикой природы.
187
Ну а автор всецело уж авторитетно при всем том вполне полагает, что для начала нам и близко не следует рваться к штурвалу судна, так ведь и называемого самой жизнью…
Гораздо лучше будет, обретя для того до чего только необходимые навыки действительно бы сделаться нынешнему человеку разве что именно тем самым матросом, юнгой всего этого нашего исключительно и впрямь-то совершенно уж чисто необъятнейшего бытия.
Ну а, рвясь сразу в капитаны, еще и можно будет стать летучим голландцем на необъятных просторах бескрайнего космоса.
А между тем человеку, явно бы надо только и всего, что робко попроситься к природе в сущие подмастерья, а то от тех князей интеллекта одни те белые косточки на действительно долгие времена здесь и вправду вскоре останутся.
Ну а если и возникнут малые колонии на других планетах, то они там, в конце концов, попросту вот начисто вымрут или выродятся…
И мы все как один сегодня никак не проникнуты чистым от всяческих стадных амбиций светлым умом, а как раз-таки потому очень многие обыватели, да и правители, сколь еще явственно смотрят на великие достижения неких отдельных высоколобых личностей именно как на свое, а даже и не на всеобщее общечеловеческое достояние.
188
Мужи государственные вообще между тем только и стараются выжать из прогресса самый полнейший максимум всей своей чисто единоличной пользы, прилагая при этом фактически уж самый минимум каких-либо вообще умственных усилий, поскольку их уютное кресло, как правило, служит им разве что для весьма углубленного и на редкость довольно-то позитивного самосозерцания.
Хотя, по правде говоря, леность ума или же тела – исключительно общечеловеческое свойство.
А потому вовсе и не удивительно, что все те приземистые искатели легких путей развития общества или науки неизменно стремятся прийти к конечному результату, вполне однозначно и осознанно никак, не прибегая при этом ни к каким физическим или любым иным (духовным, к примеру), более чем уж явно обременительным для них нагрузкам.
189
И только постепенное подавление в себе безнадежно естественных для многих людей именно этаких откровенно единых для всех тех или иных персон качеств, собственно, и создает тип человека, что со временем и окажется способен добиться от этой жизни хоть сколько-то большего, нежели простое и ни к чему серьезному не ведущее прозябание.
Но, однако, возможен и успех, несущий тайное и близко так нисколько и не видимое глазу зло!
И этакий чей-либо великий научный труд, и впрямь вполне откровенно закладывающий некие новые основы всего этого принципиально ведь иного общественного бытия, может во всем оказаться и вправду сколь невероятно на редкость еще явно Сизифовым.
Причем никак не из какого-нибудь давно полузабытого древнегреческого мифа, а из самых что ни на есть обыденных реалий этой уж нашей нынешней жизни.
И при этаких отчаянно бравых, но крайне беспутных делах не один лишь тот одинокий камень скорехонько разом покатится вниз, но и все человечество вместе с ним явно тогда тоже непременно в придачу.
И фактически любое искренне благостное завершение какого-либо важного опыта или широкомасштабного эксперимента и близко уж нисколько не сможет и вправду, затем еще стать самым явным залогом истинно настоящего и весьма же длительного успеха в течение всех тех только-то затем и последующих веков.
190
И кстати, как оно до чего давно должно быть исключительно как есть досконально этак верно вот разом известно, поднять самолет в воздух – отнюдь не самая важная, наиболее основная задача для любого, а в том числе и самого опытного пилота.
Посадка гораздо важнее взлета, а посему если великолепный аэробус вдребезги разбился при том самом крайне неудачном своем уж только последующем приземлении, то далее окажется вовсе-то никак и близко вот явно неважным, какие это именно в нем были созданы великолепные удобства и новшества.
И разве то попросту никому ведь ныне совершенно не ясно, что все те, исключительно избалованные благами цивилизации его пассажиры более чем непременно, в конце концов, и окажутся сколь еще злосчастными заложниками этого нынешнего до чего не в меру же самоуверенного цивилизованного снобизма.
191
И вот она, та сколь тоскливо неприглядная картинка из не очень уж и далекого нашего несветлого грядущего: два оборванных дикаря смотрят на развалины, обиталище диких мутантов.
Один молодой, а другой уже древний старик (в свои 45 лет), и говорит он как раз о том, что, когда он был юн, этот город был полон жизни, а нынче померли все.
И вот оно, то, чего именно по данному поводу весьма провидчески пишет Джек Лондон в своей книге «Алая чума»:
«Всюду стояли автомашины: владельцы бросили их из-за того, что вышло горючее, а в гаражах ничего нельзя было найти. Помню один такой автомобиль – на сиденьях лежали мужчина и женщина, оба мертвые, а неподалеку, на тротуаре, – еще две женщины и ребенок. Куда ни повернись – страшно смотреть! Крадучись, словно тени, куда-то спешили люди: бледные, как полотно, женщины, прижимающие младенцев к груди, отцы, ведущие за руки ребятишек… Шли поодиночке, парами, целыми семьями, стараясь поскорей выбраться из зачумленного города. Некоторые тащили за собой продукты, другие – одеяла и ценные вещи, но многие уходили совсем налегке».
192
И ведь как есть разве что чисто заранее оно предсказуемо, что нечто подобное вскоре и впрямь-то может в той самой полноценно реальной жизни, а никак не на каких-либо тех пустых и бессмысленных словах, собственно, до чего еще сходу уж затем на деле случиться.
Причем не где-нибудь, а в том самом до конца реальном, и вовсе ведь никак не книжном и кем-либо исключительно так наскоро выдуманном, иллюзорном бытии.
Да и случится, сему будет суждено именно по тому еще целому ряду весьма вот различных причин, если, конечно, человечество вдруг не опомнится, к чему сегодня вполне уж имеются некоторые столь откровенно существенные тенденции.
Однако для всего этого отдельных проблесков мысли явно окажется нисколько никак еще недостаточно.
И из чего вообще следует сей истинно безутешный, печальный вывод?
Ну, наверное, из самой жизни!
Раз вот в ней до чего первостепенно главным так и остаются одни лишь те большие и всеобъемлющие имперские интересы, а экология по большому счету чисто по-прежнему задвинута на тот самый наиболее задний и крайне беспросветно отдаленный план.
193
Наверное, кое-кто попросту ведь разве что тихо сидит и довольно-то хладнокровно весьма беззаботно только и ждет, пока все пять стихий и вправду не пойдут на нас немыслимо так бесконтрольно открытой войной!
Ну а игра чьего-либо больного, а заодно и как есть распаленного бурною фантазией воображения может, в конце-то концов, и проявиться именно в самом явственном смысле сколь беспроглядно наглядного преображения природы в реалии чудовищно же подвального бытия этого или максимум последующего, XXII века.
А то самое донельзя благодушное уж всего этого исключительно проникновенное отрицание в конечном итоге затем и окажется чисто ведь плевком в колодец чужого ума, из которого, некогда весьма споро когда-нибудь точно еще доведется сполна водицы, затем вот испить.
Но дело-то ясное, если чего подобное и случится, то некогда после, ну а пока на этот наш сегодняшний день всякие немыслимые восторги по поводу созданного своими руками и будут по-прежнему затмевать все то, что
