весьма спешно же их, довольно-то бойко до самых зубов вооружить разве что супротив всех тех их отчаянно «зверских» вековых угнетателей.
Но все это лишь потому, что вовсе вот беззастенчиво обмануть людей ничуточки не прожженных в больших политических интригах было ведь делом и впрямь никак уж нисколько явно нехитрым.
Да только вполне до конца осознав весь тот их безнадежно подлый большевистский обман, те люди так и воссияли бы всею душой, подняв на вилы тех буквально-то вчерашних своих кумиров, сколь и впрямь беззастенчиво объегоривших простых граждан всяческими досужими байками про тот совсем несбыточный рай на этой исконно грешной земле.
И это именно ради предотвращения любых, и вправду хоть как-либо только возможных же мятежей, собственно, и нужно было, чтобы все боялись исключительно всех и не доверяли бы, в сущности, вовсе никому, а даже, в частности, порой и самим-то себе.
А точно также являлось бы до чего еще только существенным и крайне необходимым делом действительно наладить систему тотального контроля, дабы все следили за всеми и совсем никому не посмели доверить какой-либо секрет, так или иначе связанный с существующей ныне государственной политикой.
А если кому и доведется, чего-либо явно нелестное про ту самую как она есть единственно правую власть до чего сходу до чего еще весьма ведь незадачливо, никак вот ни о чем и впрямь не подумавши разом же ляпнуть…
То вот чисто житейски учитывая всю атмосферу, царившую во времена безумно грозного для своих же граждан государства, всякий тот или иной недобрый и кощунственный выпад в его сколь безупречно величественную сторону должен был без тени промедления сходу так передан верным делу истребления крамолы органам защиты власти от любой «нечестивой черни».
Ну, а самое немыслимое расширение штата всех этих пресловутых органов чувств сталинской мафии, в свою очередь, довольно-то ведь неизбежно разом и отвлекало от производственных мощностей людей, нынче занимавшихся исключительно иным, и куда поболее праведным делом, а именно самым-то непримиримым отлавливанием отлично скрывающих свою вражью сущность «врагов народа».
И эти-то злющие враги, непонятно вообще, какого народа, как правило, были людьми исключительно на деле во всем самостоятельно мыслящими, и всецело полезными обществу, да и без них ему, кстати, жить стало намного трудней и куда, несомненно, крайне на редкость явно безрадостней.
Причем постепенно, как ради должной отчетности, да так и во имя самого ревностного поощрения сверху, все эти местные следственные органы стали всех тех недругов Советской власти попросту из длинного рукава сколь откровенно извлекать, а также и всевозможнейшие заговоры из глубин всего своего нечистого нутра буквально с чистого листа беззастенчиво измышлять.
Ну, а тогдашнему центральному правительству нечто подобное было, конечно, чрезвычайно на редкость ведь удобно, так как чем уж только поболее между делом будет навеяно на массы всякого великого страха, тем лишь ей самой и будет значительнее при всем том на редкость спокойнее, да и весьма же необъятно раздольнее.
А в точности также имелся и тот поистине наиважнейший аспект, в сущности, разом так и приведший к той самой безнадежно суровой необходимости того еще самого вездесуще и впрямь весьма ведь более чем беспрепятственного «раздувания мехов» великого террора.
НКВД стало довольно-то самостоятельной структурой вполне способной вершить суд не только над судьбами людей, попавших в ее сети, но и на полную катушку всею своей разросшейся плотью явно-то вовсю устремились ее руководители непременно вот заполучить и тот чисто дополнительный человеческий материал ради всего его последующего усвоения в недрах северных широт.
Поскольку это, безусловно, разом давало возможность всей этой бесовской организации безмерно расширить свое «правое дело», а между тем всякий на ходу безмерно разбухающий бюрократический аппарат лишь о том и мечтает, как бы это его кипучая деятельность, и вправду процветала бы, затем значительно шире и всерьез охватывала самые дальние, заоблачные горизонты.
Ну, а ВЕЛИКОМУ вождю все это было разве что лишь явно вот именно на руку - он ведь как раз для того и выкармливал своих извечно голодных шакалов, дабы они после его сытой трапезы его добычу весьма всласть доедали до самых белых косточек ее при этом донельзя же яростно так обгладывая.
Как политик Сталин шагал по всем необъятным просторам страны, волоча за собой дохлую коммунистическую клячу, а дутый энтузиазм в подобных делах неизменно являлся наилучшим подспорьем для успеха в этаком донельзя подлом одурачивании самого максимального количества и без того слишком доверчивого народа.
Этот ирод рода людского сколь беззастенчиво выплясывал чечетку по сердцам своих сограждан, и его наиболее величайшей гордостью была та исключительно так несомненная переполненность весьма вот многих из их сердец истовой любовью к нему, их безжалостному поработителю и безмерно злобному угнетателю.
Резкое усиление террора было точно также вовсе-то неразрывно уж сколь отчетливо связанна еще и с тем никак немаловажным обстоятельством, а именно, что чем круче вот будет вираж тайной хитрости, всецело доказывающей, что все у нас, как всегда, хорошо, в самый явный противовес всей той вполне реально существующей донельзя невзрачной действительности…
Ну а, следовательно, лишь тем более и более должен был вовсе уж беспрестанно усиливаться процесс подавления народного гнева, причем как есть задолго до того, как он вообще бы на деле сумел полностью набрать нужные обороты для того, чтобы с великим грохотом, и вырваться затем куда-либо вполне полноценно так явно наружу.
Ну а кроме того беззастенчиво суровое единение рядов где-то сколь весьма глубоко внутри недр большевистской партии до чего явственно разом потребовало самого постоянного устрашения всех тех нисколько ведь спешно совсем непокорных лиц, возомнивших, что у них, как оказывается есть право на свое собственное веское суждение.
Ну, а для вящего успеха на данном поприще как раз и надо было уничтожать всякую мятежность духа в самом-то ее зародыше, причем как-либо иначе кроме как безостановочными репрессиями нового переворота сталинской клике было никак уж вовсе до чего надежно попросту вот совсем не избежать.
Да и вообще во имя того, чтобы этакий авторитарный режим мог спокойно так покоиться, словно тот еще колосс на своих глиняных ногах ему и вправду нужен был тот самый глава всего и вся, что и будет держать простой народ в узде и в ежовых рукавицах свой давно иссохшейся рукой.
То есть ради той самой вполне устойчивой позиции «на коне» во главе общества попросту уж надо было фактически разом и выделить из всей той необычайно широкой и общей когорты того одного наиболее великого и истинно солнцеподобного вождя.
И именно по этой исключительно веской причине та считай навеки отныне немыслимо кощунственная попытка его переизбрания, как и любого иного его насильственного увода от того сколь беспрестанно, так и бурлящего горнила политической власти, собственно бы и выглядела бы как то самое до чего еще неописуемо вопиющее святотатство.
Ну, а вследствие того и было бы нечто подобное как есть вовсе ведь неимоверно дерзновенным покушением на все те давным-давно уж незыблемо устоявшееся устои того самого до чего считай вот лучезарно великого и всемогущего новоявленного пролетарского строя.
Сергей Снегов в своих «Норильских рассказах» пишет об этом так:
«- Поэтому нового-то своего обряжаете чуть ли не в божество: и гений человечества, и отец родной, и спасибо за счастливую жизнь, и вождь народов всего мира… Нет, брат Виктор, если у кого и есть сейчас эсеровское понимание личности, так у вас. Взяли, взяли вы наш старый культ вождя да в такую руководительскую религию раздули - даже мы руками разводим».
И было ведь собственно отчего!
Никто из тех, сколь яростно подготавливавших почву для грядущей революции, не мог себе и вообразить, что ее прямые последствия в том-то чисто конечном своем итоге и приведут к появлению именно этакого чудовищного и кровавого деспота, каковым затем и предстал уголовник Коба на самом пике в целом довольно-то незначительного государственного переворота.
Прежняя опричная держава со всеми ее устоями и традициями, безусловно, осталась практически на точно том весьма же многозначительно так чисто как есть именно своем вполне естественном для нее месте, переменились одни лишь лица, а вовсе не ее всегдашняя донельзя демоническая суть.
Да и само по себе событие октябрьского переворота только лишь впоследствии было сколь искрометно прозвано именно тем величайшим именем общемирового грабежа, поскольку главной ее цели во всем том вселенском масштабе добиться на тот самый момент никак еще пока явно ведь вовсе попросту, и не удалось.
А значит, и надо было сколь вот всерьез и надолго отныне кое-как обустраиваться именно на всей той довольно-то немалой, до чего наскоро и верно разом отхваченной большевистской бульдожьей хваткой абсолютно уж совсем вот необъятнейшей российской территории.
А как раз-таки потому и то самое сколь еще весьма уж необычайное диво всего того новоявленного пролетарского царства-государства и должно было фактически начисто полностью отныне отсечь от всей той остальной человеческой цивилизации.
Ну, а затем и следовало его ведь вовсе донельзя вот тяжкой пятой террора всецело так, и прижать именно как раз к тому сколь этак изрядно между тем на редкость лакированному коммунистическому ногтю.
И уж как раз нечто подобное тому и было весьма прагматично осуществлено, причем только лишь ради того дабы никто и помыслить далее не посмел о том, чтобы и впрямь ненароком некогда и впрямь-то вернулись все те прежние, безбрежно безыдейные времена, на тот момент навеки ныне канувшего в лету 19-го столетия.
Так что как то и впрямь на деле вполне уж еще без тени стеснения явно выходит, в большую политику исключительно же супротив их воли и всякого знания о том действительно оказались вовлечены лица, о ней и близко никак ранее и не помышлявшие.
И главное никакая слепая преданность промозгло помпезной идее никак не могла бы при всем том, собственно, стать истинной панацеей от всех тех некогда затем как есть этак возможных бед, так как данная дутая фикция безостановочно видоизменялась, а посему малообразованный человек, чтобы выжить, должен был стать бесхребетной и безынициативной единицей большого общественного механизма.
И именно как раз уж этак оно и было!
Однако при всем том то буквально со всем и вся до чего исключительно бездумное согласие всецело ожидалось от одних лишь тех без году неделя получивших из рук большевиков «свободу и равенство» пролетариев, ну, а от любого представителя «народной власти» всенепременно требовалось согласие, взвешенное и обдуманное, да и идейно полностью обоснованное.
А ко всему тому прочему и экономические рычаги этакого государства были настолько уж вовсе безнадежно слабы, что потихоньку вполне ведь всерьез стала насущной самая явная и прямая надобность в том
