своего правления хоть и совсем-то немного, но кое в чем явно так разом потрафили…
Но то были именно те самые городские труженики, они хоть и грамоту толком никак не знали, да только о правах своих, какое-никакое, пусть и самое туманное, представление все-таки явно вполне уж на деле имели.
В то самое время как всякий простой крестьянин был от века забит и невежественен, а потому его ничтоже сумняшеся и было возможно совсем уж в бараний рог безо всякого промедления разом скрутить.
Правда тот был на деле способен, считай, что почти добровольно согнувшись, до самой земли вдруг совсем же внезапно спружинив, во весь рост до чего вот воинственно распрямится, да только какой во всем этом вообще был смысл, коли все силовые рычаги в государстве были вовсе не в его мозолистых руках.
Да тот крестьянин и расписаться толком за себя никак не умел кроме как, разве что тем еще кривым крестиком, зачастую никак не вскользь и обозначавшим его последующий (при большевиках), более чем заранее же предопределенный, весьма ведь до чего только печальный удел.
А все-таки как раз именно ради этакой босоногой бедноты, насколько - это вообще небезызвестно автору этих строк, и была некогда в великих муках бесчестья довольно-то наспех сотворена та самая донельзя незатейливо ВЕЛИКАЯ ОКТЯБРЬСКАЯ революция, которая затем целое десятилетие серо и скромно именовалась «Октябрьским переворотом».
Однако на их и впрямь сколь бесчисленных и безымянных крестьянских могилах никто из большевиков крестов тогда никак не поставил, а между тем бывало и такое, что и родным и близким тоже сие было никак попросту вовсе ведь совсем не по силам.
И поневоле они гнили душевно рядом с трупами наиболее близких им людей, раз они явно уж попросту вовсе не были в состоянии их хоть сколько-то вовремя разом придать той еще извечно сырой от дождей и слез земле.
И вот оно, то до чего великое и безумное счастье с голоду разом опухнуть за всю ту откровенно демонически бесноватую советскую власть!
Осчастливленные ею толпами отправились прямиком в рай, как оно вроде и было положено всем тем, кто до чего много и совершенно безвинно страдал при всей той своей честной и безо всяких обиняков открытой жизни!
Ну, так может, эти «заморенные голодом массы» должны были сколь этак слезно отблагодарить господ товарищей за то самое, что те всеми теми своими палаческими действиями, безусловно, так полностью уж «достойно» обеспечили им вечное блаженство в некоем ином мире?
А впрочем, автор именно в том более чем глубоко убежден, что когда комиссары их черную, словно грозовая туча душу Богу на закланье действительно отдали, до тех пор, явно живя всю свою жизнь в самом полнейшем сытом довольствии и благоденствии, они эту самую «благодарность» и получили сполна и сторицей!
Причем никакого того более-менее достойно, живущего государства действительно пребывающего в том самом истинно настоящем, а не десять раз липовом достатке, они, в каком-либо том или ином конечном итоге, нисколько ведь явно не создали.
И главное - это все при том, что вполне нам современные акулы-капиталисты свои народы более чем достойно же ныне кормят.
А вот в Америке 19 века немалая часть белого бедного населения, жило фактически на бобах, а то и попросту голодало.
Достаточно вспомнить рассказы О.генри о тех временах.
Причем точно то же самое происходило буквально везде во всем этом мире.
Но зато когда весь тот капитализм действительно со временем все-таки выбрался из всех своих тесных пеленок совершенно как-никак простые рабочие люди стали жить буквально везде полностью уж на редкость вовсе иначе.
Ну а тот до чего давно ныне никак не прискорбно покойный СССР, и был самым наилучшим образцом нравственного и экономического тупика за всю ту довольно-то ныне весьма и весьма длинную и пеструю историю всего человечества.
А нисколько так вовсе недобрая память об наиболее ужасных и неправедных делах этого кровавого режима всенепременно поможет всем нам хоть как-то очиститься от липкой грязи прошлых и крайне гиблых иллюзий.
Ведь надо бы хотя бы теперь, раз уж действительно как-то опомнились, и впрямь явно уж и начинать сколь весьма неспешно возводить храмы за упокой души всех тех безвинно убиенных антихристом, изошедшим из ада в этот наш и без того во многом до чего мучительно жестокий мир.
А Советская власть – это именно тот еще Люцифер в самом том наиболее из самых омерзительных хоть когда-либо только возможных его обликов!
Зло, объявив себя, добром при этом творит неимоверно чудовищную разруху, и прежде всего - в головах.
И сколь беззаветно извратив все те невообразимо долгими веками до той поры, почти безо всяких изменений просуществовавшие моральные принципы вполне возможно уж было чисто так разве что только со временем на редкость беззастенчиво вздыбить к самым небесам всю ту доселе чисто бытовую темень и ложь.
И вот те самые бездушно прямолинейные простачки и будут затем всею своею мелкой и недалекою душою всецело стремиться как-никак, а до чего всемогуще всею силою мысли достичь неких далеких звезд.
Ну и понятное дело, что эти темные душой, но зато всем тем марксистским вероучением доверху же пропитанные неучи, так и, мечтая о чем-то более чем явно вовсе несбыточном, при всем том чисто ведь до конца разом пренебрегали тем, что ныне у них находилось прямо-таки, как есть попросту под ногами.
О да, они сколь еще явственно захотели разом уж сходу достичь призрачного света далекого грядущего!
Но в их головах при всем том было место разве что для аляповато наглядных аспектов весьма закостенело неистовой веры, в некий тот немыслимо алый коммунистический рай.
И уж для его вполне успешного построения большевики готовы были на любые жертвы среди того с грехом пополам им в наследство доставшегося народонаселения.
Они его вообще никак не воспринимали как нечто живое, а только как строительный материал для только лишь последующего построения всего своего нового мира.
Правда господа товарищи неизменно хотели одного лишь большого и радостного добра, да вот, однако хотели он его никак не для людей, а только во имя некоего экстракта философского толка, которого им вполне и впрямь разом предстояло слепить из глины всего того осатанело несветлого прошлого.
Для этаких херувимов грядущего чисто земного эдема некий отдельный индивидуум был попросту явно никем и ничем…
И это только лишь ради того девственно и невинно до чего еще разве что совсем абстрактно обведенного кружочком сколь уж безликого человечества, они и готовы были все и вся более чем незамедлительно сходу сокрушить и разрушить в самые мелкие щепы.
А между тем нечто слишком уж общее никак не обхватишь, а если и обхватишь, то улучшить в нем чего-то точно ведь никому и никак явно так не удастся.
Вместо того замшело старого в единый миг ныне до самого так основания разрушенного царского острога народ вскоре всеми силами возведет разве что некую другую тюрьму, да и, кстати, значительно при этом сколь донельзя ведь вовсе наихудшую.
Потому как безудержное разрушение основ всегда касается прежде всего того наиболее ажурного и хрупкого, а сам тот весьма грубый остов общественной жизни все что хочешь еще переживет и все то новое будет затем разом воздвигнуто только на ней и не на чем уж этак явно ином.
Ну а сам по себе более-менее праведный процесс создания нового бытия может продвигаться куда-либо строго вперед только лишь во всем параллельно на редкость искреннему желанию до чего многих просвещенных и знающих толк в науке людей сотворить бы тех несколько других не столь безликих персон из того самого ныне подрастающего поколения.
Причем нечто новое должно было оказаться, совсем же неразрывно связано со всем тем старым, и оно может разом еще стать на деле сильнее, разумнее и светлее только лишь именно на его основе, а иначе все это окажется полностью напрочь дутым, беспочвенным и аморфным…
То есть, вполне может быть, что первое поколение и будет искренне увлеченно идеей, но поколения последующие будут воспринимать все ее постулаты, как заведомо лживую и тягучую сколь этак извечную же тягомотину.
Правда таковым оно будет далеко не для всех, но даже истово и последовательно верующие в торжество коммунизма рвать жилы, работая за гроши вовсе ведь никак нисколько не будут.
Да и вообще нигде и никогда не в едином глазу не суждено будет случиться до чего многозначительно большему подъему общего уровня интеллигентности народа именно только лишь в свете всей той относительно большей его образованности.
Как-никак, а внутри того общества, что было чисто так напрочь взорвано революцией серые массы став в целом грамотнее при всем том могут остаться, столь же невежественны, как и ранее.
А все, потому что кроме груза полезных знаний есть еще и чисто этические аспекты, а они вполне могли проникнуть в гущу простонародья, только вот коли бы нисколько, так не были представители высших классов частично вырезаны, частично изгнаны, ну а другие разве что только вконец же явно затравлены…
И тут, прежде всего, имеются в виду не некие сытые нахлебники, а те, кто неизменно же и являют собой именно так ту самую болезненную совесть всякой нации.
Ну а после революции она была почти изжита как некий тот еще вовсе и ненужный и достаточно древний пережиток.
Да и всякое откровенно невежественное население было большевиками фактически так превращено из настоящих живых людей просто в скотину, которую никто не о чем вообще ведь отныне попросту и не спрашивает.
Хотя между тем и надо бы скрепя сердце все же признать, что эти самые до чего еще незадачливые люди и вправду подчас, несомненно, нуждаются именно в том на редкость постепенном и вполне до конца взвешенном развитии всех их искренне задушевных, а никак не вычурно выпяченных человеческих качеств.
И фактически само собой оно уж попросту разом так ясно, что никак уж ничего подобного и близко-то нельзя будет сделать, взбивая, словно сливки вертикально верх чье-либо более чем верное пролетарское чутье, да и всячески шлифуя свое на редкость политически зрелое классовое сознание.
Но чего тут попишешь раз те самые и поныне по точно той же стезе во всей этой жизни, слепо бредущие прямодушные идеалисты всегда будут истово и до чего безудержно петь самим-то себе глубокомысленные дифирамбы по поводу именно всеобщего великого подвига масс, сделавшего их державу бравой, всепобеждающе развитой и несокрушимо сильной.
Да только черную и липкую, словно сажа правду о той весьма уж беспримерно неимоверной цене и впрямь будто бы великим разумом сходу достигнутых сиюминутных свершений и достижений они всенепременно так сколь сурово более чем сходу упрячут куда-либо ведь надежнейше именно что, считай под сукно.
Ну а все те варварски чудовищные сталинские преступления были, как оно оказывается, именно уж чисто так дьявольски так вполне позарез нужны родной отчизне для максимально быстрого ее индустриального развития, вот и весь сказ.
Ну, а все те люди, безвинно погибшие на великих стройках (а проще говоря, помойках) развитого социализма, они-то как оказывается всего лишь совсем несущественные жертвы
