лицезреть воочию, посещая великие исторические места.
При этом ведь нет совсем ничего, что было бы яснее и безукоризненно проще…
Несомненно, данное сколь и впрямь донельзя прискорбное положение вещей, действительно, более чем недвусмысленно во всем до конца противоречит, тем самым истинно наилучшим человеческим чувствам, ну а посему всякому тому достойному сердцу от всего того явно же бывает до чего нестерпимо подчас вовсе вот исключительно больно.
И кстати, именно в связи с этим разум культурных и просвещенных людей и впрямь-то до чего агрессивно и сколь этак воинственно противопоставил все свои на редкость возвышенные принципы тому крайне плачевному, однако, при всем том на целые века весьма прочно так и поныне до конца устоявшемуся, социальному положению общества.
Однако нашлись же умники, что безо всяких долгих и совершенно излишних прений, наспех вооружившись до самых зубов тяжеленым, что твой булыжник «Капиталом», и впрямь вознамерились привести весь тот многоликий, никак не бесплотно окружающий нас мир во вполне надлежаще полностью должное соответствие чьему-либо столь лучезарно сияющему необычайно возвышенному облику и подобию.
А между тем этакому социальному эксперименту, попросту уж беззастенчиво взявшему на щит совершенно бесплотные надежды на самые скорые и многозначительные перемены, попросту как есть, заранее была уготована та самая кромешная тьма всех полностью беспочвенных, однако в принципе еще изначально уж более чем всеблагих (на одну великую людскую беду) начинаний.
Попросту никак ничего хорошего вовсе-то пока явно еще не выходило из всех тех совсем этак наспех, бездумно и скороспело осуществленных прожектов.
А все это именно потому, что они только ведь и основаны на одних лишь тех многозначительно наилучших славных и абстрактно здравых намерениях.
Безо всяческой соответствующей сметки, да и весьма и весьма многолетней обкатки на сколь и впрямь донельзя суровой практике бытия, такие вещи до добра никого и никак явно не доведут, даже если бы речь пошла только лишь о создании некой той чисто доморощенной артели на каких-либо никогда ранее никем пока не испытанных, экспериментальных принципах производства.
И этакому величайше великому (от всех радужных иллюзий) почину уж на роду, видать, было написано взять, да более чем наскоро возродить некогда повсеместно же процветавшее в той еще седой древности идолопоклонство, да и со всеми его внешними атрибутами и прежде всего человеческими жертвоприношениями во имя некоего наилучшего, «светлого» будущего.
И вот чего пишет обо всем этом Савинков в своей книге «То, чего не было»:
«Только тот делает революцию, только тот поистине творит будущее, кто готов за други своя положить душу свою.
Слышите? Душу… Все то, что вы говорите, очень верно, очень благоразумно, но совесть моя не может принять ваших слов. Понимаете, совесть… Надо отдать все, уметь отдать все. Только в смерти - ценная жертва…»
А между тем никак не от старости умереть во имя революции или, что однозначно так будет, куда так всецело до чего только намного логичнее, за свою горячо же любимую родину голову сложить можно было, и в те абсолютно как есть, еще считай вот любые прошлые лета.
Однако действительно праведным это окажется разве что лишь только вот именно тогда, когда ко всему тому человека более чем сколь ответственно побуждает чисто так внутренняя, а никак не всеобъемлюще внешняя первопричина.
А уж принять подобную жертву от других со всем тем на редкость необычайно великим олимпийским спокойствием, стоя при всем том где-либо до чего отрешенно явно так в стороне…
Нет, на что-либо подобное вполне были способны разве что те и впрямь исключительно так предприимчивые и самовлюбленные негодяи, совсем ни во что существенное вовсе не ставящие всякую ту ЧУЖУЮ человеческую жизнь.
А ведь те прощелыги, что и впрямь немыслимо взъелись на буквально всеобщее катастрофическое бесправие не одних отдельных людей, отчаянно слали на верную погибель во имя некоего чисто абстрактного всеобщего блага, но и вообще, то никак неродное им поколение, недолго думая возжелали возложить на «плаху достижения только-то некогда последующего всеобщего процветания».
И уж ради всецело единоличного на этом поприще лично так именно что своего преуспеяния, они были готовы пообещать хоть Луну с неба более чем незамедлительно тут же мигом буквально разом сходу достать.
Точно так пылкий любовник, склонявший девушку к физической близости, в тот самый момент был готов ей наобещать, чего это ей только будет угодно, однако, после ее грехопадения, будучи на редкость низменным и злым проходимцем, вполне он мог с нею обойтись как угодно подло и более чем отвратительно же жестоко.
Автор имеет в виду те нравы, ни в коей мере никак не теперешние.
Деникин в своей книге «Очерки русской смуты» сумрачно пишет о том, как серая и никчемная толпа крайне бестолково и слепо прямо ведь, так и пошла тогда за большевистскими полумистическими обещаниями.
Да вот, однако, такова она, в сущности, суть буквально-то всякого обезумевшего от всех тех прошлых невзгод простого народа.
Он всегдашне до чего искренне жаждет быть сколь еще наскоро обманутым фактически любым, даже и самым слабым лучиком светлой надежды, ну а те, кто жрал и жрал от пуза на тех и впрямь донельзя привольных и вольных швейцарских хлебах, на обещания тогда совсем уж никак не скупились.
И вот они те до чего проникновенные слова Деникина, что вполне сурово же соотносятся как раз-таки на данный счет.
«Хотя суровая действительность стояла в разительном, вопиющем противоречии с обольстительными посулами большевистской пропаганды, но она имела действительный известный успех. И не только в силу ошибок, проявленных противниками советской власти, но и потому, что не встречала равноценных по демагогической сущности обещаний с другой стороны. Потому что не улеглась еще вырвавшаяся из берегов народная стихия. Народ жил еще миражами, хотел быть обманутым и поддавался соблазну».
Некие добрые люди, пусть и неуклюже, а все-таки и впрямь до чего только резво явно так некогда попытались хоть чего-либо более-менее стоящее сделать, дабы всем сразу жить стало, куда значительно лучше, однако опыта у них было как-то, безо всякого в том сомнения несколько ведь пока еще попросту совсем маловато…
Да только откуда это ему было, собственно, у них хоть как-либо вообще и близко так собственно разом уж взяться?
Большевики, всегдашне обитали, а лучше бы прямо - сказать с жиру бесились в крайне далеких от всех тех российских реалий эмиграциях, ну а эсеров боевого крыла больное насилием время довольно-то серьезно совсем неслабо тогда разом повыкосило…
О… они смело рвались в бой с царизмом, а не тупым языком безликих терминов перемалывали косточки всей той некогда ведь вполне правоверно существовавшей никак уж явно не худшей власти.
Однако почему бы - это большевикам было весьма этак вдосталь не потрепать своим длиннющим языком, да и слюнями во все стороны не побрызгать, сколь обильно при всем том всяческие яства самодостаточно и безостановочно на редкость разом же поглощая?
Уж как есть, находясь при всем том где-либо весьма вот далече от родного дома, а именно более чем явственно пребывая в той еще почти вот добровольной своей эмиграции в сколь и впрямь гостеприимных пенатах старушки Европы.
А то между тем, и было наиболее главным большевистским средством по достижению вовсе так немыслимых же высот грядущего переустройства буквально-то всех пределов вселенной.
И ведь то фактически единственное, что все те кривобокие деятели и вправду умели безгрешно же делать во всеобщее то чисто разве что грядущее благо, так это совсем беспутно и самоуверенно только лишь всячески и разглагольствовать, всесторонне при этом затрагивая тонкие струны души до чего многих простых и наивных обывателей.
И вот, несмотря на то, что были они исключительно, как есть считай, бесконечно же явно далеки (во всяком духовном смысле) от каких-либо вообще народных масс, им явно как есть вскоре, так и вправду удалось практически полностью овладеть безраздельно собственническим простонародным сознанием.
Ну а те, кто против царской власти всеми силами бунтовал, а не при помощи одних только обличительных и страстных воззваний с нею боролся, шибко сыпать чужеродными словесами никак не умел, поскольку лозунгом этих борцов было дело, а не бездушно удушающая всякую самостоятельную мысль самая что ни на есть отъявленная демагогия.
Ну а некогда затем они считай как раз на то за что им до того явно же и довелось более чем бескомпромиссно на редкость бороться… на то ведь самое всем-то брюхом своим разом и напоролись.
И надо же, всех тех, кого царская власть, помиловав, не казнила, тех Коба - новый царь - жизни или свободы попросту мимоходом разом лишил.
Ну, а где, собственно, вообще первопричина всей этой их чертовски же взъерошенной лютой дикости?
И в том ли тут вообще все было дело, что в старом диване узурпаторства в великом множестве завелись донельзя алчные до рабоче-крестьянской крови клопы?
Да вот, однако, при всем том чрезвычайно развитом социализме их только лишь значительно поболее разом-то затем сходу же стало…
Так что и близко никакого житья от них считай, никому совсем этак вот попросту явно не стало, да и всячески заедать, куда уж отныне поболее нищее население им вполне довелось в энной степени явно похуже, чем прежде, совсем никого из народа нисколько так попросту и не жалеючи…
Внешние исключительно лицемерные перемены одной лишь той безудержной болтологии вовсе же неизменно до чего безудержно более чем сходу только лишь весьма ведь бесславно разом же прибавляют!
Да и вообще чего - это именно и вправду могло бы хоть сколько-то до чего еще незамедлительно в единый миг действительно перемениться?
А ответ он между тем сам собою донельзя прост и полностью ясен.
Ну, никак уж вовсе ведь ничего такого на деле и вправду на редкость всецело существенного!
И это так следуя как раз тому донельзя естественному жизненному постулату, что посреди всех прочих в большой барабан войны с великим общественным злом всенепременно всего усерднее бьют именно те, кому до самой крайности всегдашне было, сколь явно охота играть роль главной скрипки во всяческом и близко неважно каком общественном оркестре.
А коли чего - это тут вообще ведь попишешь, раз никак этак вовсе оно не сподобилось при всем том к тому чисто на редкость исступленно непокорном всяческой той всецело безвестной своей судьбе и впрямь, как есть более чем явно попросту именно что неудержимом своем хотении…
Причем - это тем более будет именно так, коли все это было только лишь разве что из-за одного того чьего-либо совсем уж так изначально на редкость низменного общественного положения…
Ну, а чего тогда этакому умнику, собственно, делать?
Не сидеть же и плакать у разбитого корыта всей-то своей мелкой, корыстной и крайне так вовсе не в меру амбициозной тщеславности?!
Да уж понятное дело, идею в зубы, и на свой рыцарский щит, а затем и запросто марш вперед за правое дело!
Так что то самое более чем
