числа простых граждан и сегодня хоть чего-либо на самом-то деле ведь действительно ведает?
Да, чего - это тут вообще поделаешь раз это именно так, сколь многие российские обыватели и по сей день зачастую пребывают в том чисто полнейшем неведении относительно всего того, что с какого-либо бока могло хоть как-то же касаться всего того истинно настоящего соблюдения их и впрямь будто бы «суверенных» человеческих прав.
А впрочем, нечто подобное более чем явно во всем уж касаемо и всего их людского достоинства тоже в придачу.
Однако вся тут беда она попросту именно в том, что никак и близко не было вовсе ведь никого, кто бы их в этом весьма животрепещущем вопросе и впрямь на редкость более чем незатейливо и здраво хоть когда-либо разом вполне просвещал.
Нет уж как раз-таки с точностью до наоборот, в школе, в казарме, а впрочем и в институте всегда этак сколь еще безупречно существовала система, во многом само собой явно подобная крепостническому рабству и она, кстати, в принципе, совсем этак беспрепятственно процветает и по сию самую пору.
И это одно разве что на редкость резвое молодое поколение и можно будет довольно-то осторожно, как есть явно так все же хоть как-либо попытаться со временем всецело перевоспитать в несколько ином, собственно, духе.
Но нечто подобное и близко не может кому-либо быть и впрямь вовсе уж бестолково до чего только никак не в меру развязно сходу навязано, а всего-то лишь весьма вот скромно кем-либо мягко, а не строго предложено.
И главное сколь непременно считай ведь в виде абсолютно же полностью до конца свободного выбора.
И нечто подобное когда-то и было до чего еще вполне успешно осуществлено самыми первыми проповедниками христианства посреди детей язычников.
Разве воскресный день, став выходным, не облегчил все те истинно так невыносимо до того тяжкие тяготы простого народа?
Ну, а все те вовсе изначально бессмысленные попытки российской интеллигенции посеять семена европейского либерализма на великодержавной почве мелкокняжеской Руси, были порою чрезмерно грубы, однобоки, а главное, еще и бескрайне далеки от всей той реальной помощи, в которой Россия в те времена совсем отчаянно и вправду некогда явно нуждалась.
Тогдашняя интеллигенция, в принципе, вполне могла бы бить во все колокола по поводу всей той сущей безграмотности российского общества.
Да только те самые массовые походы студентов в деревню начались, как раз-таки никак уж не ранее доподлинно векового укоренения весьма ведь отчаянно как есть закоренело бесноватой советской власти.
А вот совершенно же полностью начисто раз и навсегда ликвидировать само, как оно есть, сущее угнетение бедноты привилегированными классами на наш сегодняшний день было бы, абсолютно никак попросту и невозможно, поскольку оно имеет слишком так весьма вот глубокие психологические и социальные корни.
И все это как раз-таки только потому, что явно зиждется оно в самой глубине души бедняка, во всем более чем явственно проистекая именно от той чисто же прямой и вовсе ведь безысходной его зависимости (в экономическом смысле) от буквально всякого работодателя, или того только пуще, хозяина.
А чего, собственно, вообще остается тому, кто беден и попросту вот обязан для всего своего пропитания в поте лица работать «на дядю», кроме как совершенно так чисто втихомолку надеяться, что этот самый власть имущий начальничек будет с ним добр, мудр и во всем достаточно же справедлив?
Однако сущее обилие ниточек властвования над сколь многими себе подобными буквально всякого постепенно до конца развращает, а как раз потому и этакие исподволь же ласкающие чьи-либо души надежды зачастую сами себя вовсе-то ни в чем никак совсем не оправдывают.
Но есть при этом разница между начальником тупым бюрократом имеющим дело только лишь с чисто бумажными директивами и начальником собственником…
Поскольку куда все же значительно лучше управится с делами именно тот, кто вполне твердо знает каждого своего работника прямо в лицо, а потому и будет он в курсе буквально всех его достоинств и недостатков.
А именно как раз ВЕДЬ только поэтому и сможет он выслушать все его жалобы на те или иные зачастую до чего еще повседневно, так и встречающиеся в процессе его работы трудности и беды.
Ну, а тот, кто совсем вот безвылазно сидит у себя в высоком кабинете и если чем вообще, собственно, занят, так это разве что одной лишь на редкость до чего бессмысленно тупой волокитой, а также и весьма пространной возней со всякого рода чисто уж бесконечным круговоротом всевозможных циркуляров и бесчисленных резолюций…
Нет, уж он-то как раз для такого дела, ну, нисколько никак попросту ведь совсем никак более чем явственно не сгодится.
А как это было бы ему без них вообще хоть как-либо еще обойтись?
Когда без той самой до чего только весьма суровой подотчетности во всех своих действиях нельзя было буквально и шагу нигде надежно ступить?
И кстати, сам по себе тот до чего только необъятный бюрократический аппарат как раз и являлся именно той исключительно так крайней же необходимой опорой для сущего становления и процветания государства всех тех извечных и беспрестанных чисто сказочных обещаний.
Причем рай земной для самых отдельных людей там действительно был, но то был рай не слишком ведь чертовки же привлекательный, поскольку существовал он разве что для очень даже узкого круга лиц…
То есть те самые особо льготные условия в сущем аду социализма предоставлялись исключительно для той самой относительно так безнадежно малой кучки большевистских олигархов.
Раз это они и были избранными партией людьми, которым явно полагалось все самое наилучшее, а остальным (простым смертным) должно было вполне уж хватать закутка в коммуналке, а плюс к тому и самой бесценной идеи вовсе небывалого счастья, когда и впрямь сгинет в небытие весь тот проклятый мир собственничества и капитала…
Мы, мол, строим собственное в корне иное мироздание и в процессе его постройки, придется пока всем претерпеть совсем до чего же совсем вот отдельные трудности и невзгоды.
Ну, а суровая подотчетность – это ведь то же более чем безупречно верное и действенное средство утрамбовки человеческой массы в некий тот единый организм.
Причем как само собой оно и понятно буквально всему в этой жизни еще уж должно было обладать разве что тем буквально за все сколь безнадежно и бездарно чисто так до конца нелепо ответственным партийным «мозговым центром».
И вот чего пишет обо всем этом истинно достойный писатель Василий Гроссман в его книге-исповеди «Жизнь и судьба».
«Централизация задушила! Изобретатель предложил директору выпускать полторы тысячи деталей вместо двухсот, директор его погнал в шею: план-то он выполняет в весовом выражении, так спокойней. И если у него остановится вся работа, а недостающий материал можно купить на базаре за тридцатку, он лучше потерпит убыток в два миллиона, но не рискнет купить материал на тридцатку».
И это как раз отсюда и берет свое начало вся та чудовищная скованность - отсутствие всяческой хозяйственной инициативы, а как следствие этого полнейший бедлам и сущее разорение.
Ну а кроме всего прочего в принципиально новых условиях нежданно-негаданно случившийся революции рабочий, а тем паче крестьянин, всего-то, что меняет одно свое стародавнее ярмо на некое другое, что сколь явно окажется ему совсем никак вовсе не на пользу.
Новые хозяева жизни – попросту явно не смогут хоть сколько-то вообще оказаться действительно на деле весьма ведь отменно получше, да и значительно честнее всех тех «бывших» и до чего многозначительно уж всецело милее и краше тех самых ныне поверженных прежних.
И это так, уж исходя из того самого откровенно незатейливого факта, что вся в стране власть досталась им слишком необоснованно дешево, а также и беззаконно, а посему, дабы надежно укрепить свои жизненные позиции, доблестным комиссарам и вправду потребовалось ликвидировать всех видимых да и вовсе невидимых даже их острому глазу врагов.
Да и как оно только вообще могло быть иначе, коли новые веяния попросту раз и навсегда фактически перевернули вверх дном буквально-то весь от века прочно устоявшийся менталитет, зашвырнув на самый верхний этаж общественной пирамиды именно этаких бывалых подпольщиков буквально все только и видящих в одних тех разве что черно-белых тонах.
И уж, в том самом более чем многозначительно так конечном своем итоге, они ведь и всю ту донельзя широкую общественную жизнь и начали сходу по всем тем чисто своим правилам мерить, а, именно этакими, как и понятно, чисто этак подспудно почерпнутыми из их личного существования, довольно-то крайне мрачными мерками.
А как-либо иначе оно и быть совсем попросту вот уж никак не могло, поскольку никто и близко не сумеет выйти за рамки всего того прежнего полностью давно им обжитого бытия.
И вот всем тем отчаянно яростным борцам с гнилым самодержавием, доселе жившим на нелегальном положении, и был сколь еще всемогуще вполне естественно нужен как раз-таки тот истинно новоиспеченный, «идеологически подкованный» революционный быт.
Причем главной целью большевиков было тогда попросту разом еще сделать уж абсолютно все дабы, ясное дело, суровою и бескомпромиссной силою сходу загнать массы в некое, то высокоидейное, идеалистическое ярмо, а именно посему они его на народ столь бестрепетно всячески так более чем изощренно же разом примеривали…
Причем главным для них было его оседлать, а вот вести его к свету неких ослепительно ярких истин в их задачу вовсе-то попросту никак уж и не входило.
Большевики на месте разрушенного царства несвободы разве что на редкость воинственно соорудили плавильную печь для перековки несколько доселе весьма самобытных масс разных народов, в одну ту совершенно считай этак всецело единую аморфную массу безликих люмпенов.
Они теперь должны были чисто так напрочь забыть все старое и доброе и стать единым целым, как и буквально всегда довольно же откровенно податливым для любого властного воздействия ко всему сколь еще считай заранее готовым человеческим материалом.
То есть под всеми теми чрезвычайно многозначительными революционными переменами всегда же подразумевалось разве что то самое до чего бездумное и силовое выворачивание буквально ведь всего и вся довольно-то безукоризненно фактически, что наизнанку…
Причем именно чего-либо подобное большевикам и было сколь этак неотъемлемо разом и надобно, а еще и именно лишь только поскольку, что они всем своим безукоризненно верным и острым нюхом, до чего прозорливо заранее же прочувствовали, всю ту сплошной стеной на них надвигающуюся вовсе ведь неминуемую беду…
Раз было им считай этак заранее ясно, что как-никак, а весьма же значительная часть общества безо всякой в том тени сомнения явно окажется, всецело способна разом вот проявить себя исключительно полноценным и ярым врагом тех-то нисколько нежданных, а зачастую и совсем нежеланных для него всецело катастрофических перемен.
А между тем, сколь же немилосердно пахнув в сторону серых масс гнилым душком потного плебейского энтузиазма и можно было
