На скрижали моего сердца

поморщился, только пожевал губами; Филипп выпил медленно, маленькими глотками, закатил глаза и затем взял бутерброд. Девушки от выпитого раскраснелись, бойчее потекла беседа, и раздались предложения не затягивать разлив, ведь между первой и второй, как говорится…
  Что удивительно, водку ни разу за время маленького банкета не расплескали. Всем известно, езда по русским дорогам, предприятие из разряда экстремальных. Скажите, положа руку на сердце, если во время поездки пару раз не влетишь колесом в яму-колдобину или не налетишь на невесть откуда взявшийся на дороге кирпич, разве будет езда весёлой?
  Нам повезло больше: какой-то умник умудрился потерять бухту колючей проволоки. Она не лежала посреди полотна, крича, мол, вот она я; своё место бухточка с сюрпризцем нашла на обочине, улёгшись в рытвину, замаскировавшись под кактус, но предательски выбросила на дорогу длинный конец с острыми шипами, который вообще нельзя заметить в тумане на мокром асфальте.
  Резкий свист воздуха ворвался в приоткрытые окошки и сообщил, что неизвестно кем отправленная посылка дошла до адресата.  
  Проехав метров, пять по мокрой трассе, Коля остановился, не без труда остановив машину от кувырка в кювет.
  Мне известны случаи из бесед с дальнобойщиками, исколесившими почти все северные дороги, когда обычный булыжник заставлял гружёный «КАМАЗ» прыгать и скакать как мяч и переворачиваться как пушинку.
  Прежде чем выйти из кабины, Коля радостно с кем-то поделился, мол, наконец-то, а то думал, весь путь пройдёт без сучка и задоринки.
  Скажу, никто испугаться не успел. Девушки высоко тянули слова песни, кои трудно было разобрать, и когда «микрик» резко осел правой стороной, визг двух певуний восприняли необычной манерой исполнения.
  Коля деловито выбрался из кабины. Потянулся телом, разминая затёкшие суставы, присел несколько раз и покрутил руками. Затем пнул левое колесо и пошёл впереди кабины, приговаривая весело, мол, посмотрим, что тут у нас. Умолкшей гурьбой мы, пассажиры, тоже вышли из салона, подышать свежим воздухом, грех не воспользоваться оказией.
  - Гвоздь? – выдвинул версию Антон, дёрнув бородкой.
  - Нет, - авторитетно заявил Филипп, - доска с гвоздями. Такими пользуются диверсанты…
  Коля прервал набирающий обороты диспут.
  - Какие на хрен диверсанты! Щас разберёмся.
  Осмотр мало что показал. В нескольких местах покрышки будто ножом порезали. Сидя на корточках, Коля присвистнул:
  - Ну, ни фига ж себе!..
  - Что-то серьёзное, Колян? – рядом присел Костя.
  Коля ткнул пальцем на покрышку.
  - Ничего необычного, делом раз плюнуть, - Коля поднялся с корточек и пошёл назад, внимательно смотря на асфальт; через несколько минут раздался радостный возглас: - Вот она, родимая!
  Вся наша компания устремилась к нему. Приблизившись, рассмотрели в его руках проволоку с «колючками». Коля безрезультатно дернул проволоку и направился по ней, как по указателю. В рытвине он обнаружил бухту и с непередаваемым восхищением выматерился.
  - Совсем худо? – спросила одна из девиц.
  Другая высказалась в том духе, мол, вот что за люди, разбрасывают проволоку целыми мотками и ни на грамм ответственности. Но Коля был другого мнения. Не выбираясь на дорогу, он крикнул, могло быть и хуже, намотайся проволока на колеса, тогда бы куковали до турецкой пасхи. Наконец он вышел, сияя лицом.
  - Не было бы счастья, да несчастье помогло, - констатировал он.
  - Коль, ты серьёзно? – удивлённо спросил я, - какое счастье, колёса проколоты?
  - Хе! – пренебрежительно махнул рукой Коля, - колёса! В запаснике шесть камер и две покрышки, дорога она любит предусмотрительных. А вот проволочка-то колючая в хозяйстве завсегда пригодится, - и выдал не менее восторженную хвалу тому доброму человеку, так расчётливо угадавшего его, Николая, желание.
  - Для чего тебе проволока? – изумился Антон.
  - Не для чего, - Коля приспосабливал домкрат под днище, - а от кого.
  - От кого же? – не унимался Антон; Филипп, покачиваясь с пятки на носок, наблюдал за говорившими в полном молчании. Девушки организовались в компанию по интересам и что-то бойко обсуждали.
  - От кротов, - прямо ответил Коля, - совсем достали. Так и шарятся по даче, как у себя дома.
  - Погоди, - проявил заинтересованность Костя. – У тебя кроты какие-то неправильные. Обычно, они под землёй ходы роют.
  - Правильные, неправильные, не мне судить, - логично произнёс Костя. – А проволоку-то бросать нельзя. Раз бог послал…
  Ему со смешком ответили хором певуньи, они тайком следили за беседой, скажешь тоже, бог послал. Коля пропустил реплику мимо ушей. Предложил сильной части человечества помочь загрузить в багажник бухту.
  Сопровождая отборным матом – нам песня строить и жить помогает – профессионально и качественно выверенным в ходе эволюционирования и приобретения рабочего стажа, Коля заменил колёса. Прокомментировал напоследок, что к любой работе следует подходить творчески и разве может русского человека выбить из жизненной колеи элементарный прокол колеса? Ничуть! Что он нам и продемонстрировал.
  Спустя сорок минут наш «Дассан» был готов продолжать путь, как парусник, чьи паруса наполнил ветер.
  Светало. Утренняя свежесть немного протрезвила.
  - Есть предложение, товарищи начинающие алкоголики и законченные выпивохи, - сказал Коля и окинул беглым взглядом нашу весёлую компанию. Указал на темнеющие заросли кустарника, влажно поблескивающего остатками листвы. – Как в пионерском детстве: мальчики налево, девочки – направо!
  - Чур, мальчики, не подсматривать! – пьяненько, с заигрывающими интонациями в голосе откликнулись женщины и по влажной  траве шмыгнули в кустики.
  Когда группа собралась возле автобуса, Коля спросил, что, все привели себя в порядок. В ответ грянуло дружное «да!» и он пригласил занимать места.
  И снова неутомимый азиатский труженик наматывал трудолюбиво на колёса такие непредсказуемо-бесконечные километры российских дорог.

                                                            ***

  В пункт назначения прибыли в половине двенадцатого, изрядно пропетлявши по просёлочным раскисшим дорогам среди зарослей деревьев, устремивших в небо корявые пальцы-ветви в немой мольбе. На вопрос Филиппа, почему бы не воспользоваться навигатором, Коля резко затормозил. Окинул вопрошавшего внимательным взглядом и ответил, что кто-то больно умный вместо стрелки указателя навигатора побежит с белой тряпочкой на спине впереди автобуса; оказалось, в той глухомани не то что навигатор отказывался работать, но и сотовая связь затерялась среди туманных равнин и сонных полей.
  И всё же мы добрались!
                       
                                                           33

  С невысокого холма, поросшего редкими зарослями рябины и берёз, открылся прекрасный вид на широкую долину, застроенную деревянными домами в стиле русских изб и княжеских теремов.
  Огромный информационный щит, собранный из оструганных и полированных досок, укреплённый на двух, украшенных витой резьбой столбах давал полное представление о том, куда мы прибыли. Текст, исполненный стилизованными под старорусский алфавит, сообщал следующее: «Этнодеревня Раздолье от всей души приветствует дорогих гостей!» Незатейливо и доступно. Ниже шло перечисление, что «дорогие гости» увидят на маленьком островке восстановленной древнерусской деревни. Перечислялись гостевые терема, терема для проведения мероприятий, рестораны. Заимки охотников и избушки рыбаков. Отдельной строкой сообщалось о театральном представлении под небом, дающем представление о жизни наших предков, как они вели приусадебное хозяйство, как занимались охотой и рыбалкой, как проводили вечера. Для любителей рыбалки и охоты на старинный манер предлагались часы обучения под пристальным руководством опытных инструкторов.
  Ниже вся эта информация была продублирована на трёх распространённых иностранных языках шрифтом меньше.
  Мы все выскочили из автобуса и принялись запечатлевать себя на телефоны и фотоаппараты. Группой, в одиночку, снова группой и снова в одиночку. От женских визгливых криков «чи-из!» звенело в ушах. Что поделать, неподдельные искренние эмоции переполняли чуткие и восприимчивые женские души.
  - Ну что, девочки, развлеклись? – поинтересовался Костя у чрезмерно возбуждённых дам и, не дожидаясь ответа, скомандовал живо садиться в автобус; когда тряска в салоне улеглась, обратился к Коле: - Трогай, дорогой, осталось немного.
  С пологого холма к деревне вела извилистая, как речь проворовавшегося чиновника, грунтовая дорога, посыпанная гравием и хорошо наезженная.
  По сторонам, в небольшом удалении стояли гостинцы свежего сена янтарно-жёлтого цвета. Тянулись перпендикулярно-параллельные чёрные вспаханные поля. Одиноко росли берёзки, как заблудившиеся в поле путники. Алели ягодой кусты рябины и боярышника, казалось, некая красавица разбросала вокруг свои коралловые ожерелья; вдалеке тёмно-коричневой полосой, сливавшейся с горизонтом, лежал лес. Во всём, на что падал глаз, чувствовалась рука человека, на свой вкус определившего, каким должно быть идеальное русское поле.
  В саму деревню вели деревянные ворота, от которых в разные стороны разбегалась невысокая плетеная изгородь, местами через неё проросли кусты малины и сирени. Сами ворота – величественное строение: высокие в два обхвата столбы с искусно вырезанными цветными узорами, их соединяет балка, тоже покрытая резьбой, посередине прикреплён жёлтый круг, олицетворяющий солнце. Створки набраны из толстых плах, по периметру вьётся затейливая резьба из переплетающихся стеблей цветов с бутонами и виноградной лозы с крупными гроздьями, посередине – мифическая птица Феникс.      
  Едва микроавтобус подъехал к воротам, как они медленно открылись внутрь, приглашая в сказку.
  Стенды по обе стороны дороги давали представление о деревне: улицы, переулки, дома и терема, рядом с которыми стояли порядковые номера.
  Коля медленно, не газуя, пересёк невидимую черту, отделяющую сказочный мир этнодеревни, проехал пару и метров и остановился. К автобусу тотчас вынырнули две среднеевропейских овчарки. Обежали вокруг машины и сели в выжидательной позе возле дверей. «Охрана!» - поведал Коля обыденным голосом; ещё раз я убедился, он здесь не впервые. Послышался долгий протяжный свист, и овчарки быстро куда-то убежали. «На выход, господа этнотуристы! – на этот раз сказал Костя весёлым голосом. – Собачек не боимся. Дрессура на уровне».
  Помнится, классик писал, что, цыгане шумною толпой… Да-да-да… именно шумной толпой мы выбрались на свежий воздух. Осеннее солнце по своей давней привычке светило, но как-то не удосуживалось по-летнему греть. Дул довольно бодрый северный ветерок, так и стремившийся забраться под одежду к девушкам; на удивительно синем небе не присутствовало ни единого облачка. «Лепота! – с какой-то затаённой грустью произнёс Антон. – Смотришь в дали золотистые и начинаешь понимать…» Что понимать начинаешь, он не договорил, по боковой тропинке к нам приближался уж если не былинный богатырь, то славен молодец. Русые волосы, окладистая борода, мужественное лицо, на крупном теле ладно сидит тёмно-бардовый