насколько смог сориентироваться во времени Бин Микки, его доставили к следователю в ночное время суток все в том же наряде, в котором он прогуливался днем по внутреннему дворику тюрьмы. Надзиратель пришел в камеру, разбудил его и сопроводил тюремными коридорами для дачи показаний.
Бин оказался в темном кабинете, где на столе горела всего лишь одна настольная лампа. Следователь располагался на стуле у стены. Конвоир усадил Микки на табуретку за стол напротив следователя, снял наручники и покинул комнату.
Лица и возраст того, кто проводил допрос, Бин разглядеть не мог, так как свет от лампы бил ему прямо в глаза, словно прожектор. Микки молча сидел и щурился. Следователь пока не произнес ни слова, а Бин наслаждался теплом (не душевным), которым была наполнена комната, в отличие от его сырой и холодной камеры. Он попытался попросить, чтобы следователь повернул чуть в сторону лампу и прикрыл ладонью свое лицо. Однако следователь сказал, что на допросах нельзя поднимать руки вверх. Это запрещено правилами внутреннего распорядка, и за это можно угодить в карцер. «Оказывается, в этом заведении есть места и похуже моей камеры», - подумал Бин и остался сидеть в том положении, в котором ему разрешалось.
- Вот смотрю я на вас, господин Микки, и думаю: до чего же себя по собственному желанию может довести хомо, который решил преступить закон, но не подумал о последствиях и неотвратимости наказания? - начал диалог следователь. - Вот если бы вы на себя посмотрели в зеркало, то заметили бы колоссальную разницу во внешнем виде между банкиром Бином Микки, который считался одним из самых уважаемых финансистов страны, и жалким преступником Бином Микки, сидящим сейчас передо мной в этих убогих лохмотьях. Неужели вам так сильно захотелось променять модный костюм из шелка и свой самолет на тюремную камеру и этот... я даже не могу подобрать слова... гардероб? Это какая-то модная коллекция от кутюрье? А запах!.. Какой от вас исходит запах! Не поделитесь, что это за туалетная вода?
- Бросьте издеваться. Вы прекрасно знаете, в каком виде я сюда попал. Не голому же мне идти на допрос, - ответил Бин.
- Да, не скрою. Я подробно изучил вашу аферу с выводом ста миллионов эку из банка «Шш Кроу Джигг» на офшоры. Гениально! Но я думаю, что у вас хватит гениальности раскаяться в содеянном и не губить свое здоровье ради ка-ких-то там ста миллионов. Скажите, неужели вам так хочется провести ближайшие лет сорок в аналогичной камере?
- Что вы от меня хотите?
- Чтобы вы вернули государству то, что украли у него.
- Я ничего не крал ни у государства, ни у кого-либо, - возмутился Бин. -И вообще, приведите мне моего адвоката. Почему меня допрашивают без адвоката?
- Потому что вы, господин Микки, пока не переведены из статуса свидетеля по делу о хищении ста миллионов в статус подозреваемого. А когда вас переведут, тогда и адвоката допустят, - как показалось Бину, с иронией в голосе ответил следователь.
- Весело... Похитили, погрузили в чемодан, вывезли из одной страны в другую, нарушив все нормы международного права, содержат, как скотину в хлеву (в хлеву даже теплее), а, оказывается, я сюда приглашен таким экзотическим образом всего лишь для дачи показаний.
- Вы же тоже экзотическим способом вывели деньги из банковской системы Хеджера и скрылись в Чойзе.
- Хорошо. Допустим, я не имею права на адвоката, но я ведь имею право получить от родственников теплые вещи и предметы гигиены?
- Вы желаете, чтобы ваша сообщница-жена вернулась в Хеджер и передала вам в тюрьму джинсы, кроссовки и свитерок? Мы будем рады ее приезду. А если она прилетит еще и на вашем семейном самолете, то встретим с оркестром. Вряд ли она захочет. Предполагаю, что она вас не дождется из мест заключения. Вы отсюда выйдете если не дряхлым стариком, то с видом дряхлого старика. И дети ваши вырастут без отца, и вы не сможете гулять с ними в выходной день в парке или ездить на отдых на море. Как вам такая перспектива? Так что о родственниках придется забыть на долгое время, если не одумаетесь. Ваша семья далеко. Может прийти и пустить горькую слезу ваша любовница Вази Фанно. Она в Хеджере. Это если вы ее считаете членом своей семьи. Но она вряд ли захочет ходить по мрачным казематам нашего заведения. Она ж поп-звезда. Зачем ей оборванец-заключенный? Так что думайте, господин Микки. Времени и у вас, и у нас безгранично. Не хотите идти на соглашение - милости прошу в ваши новые апартаменты. Неуютно в камере?
- Я там сдохну после месяца такой жизни, и вам придется за содеянное ответить, - предупредил следователя Бин.
- Послушайте, господин Микки, если вы, как выразились, издохнете, то вас в этом случае и зароют в яму, как собаку. Ну... подхоронят к покойнику на кладбище. И все.
- Вы меня будете пытать и убьете, если я вам не отдам каких-то там сто миллионов, которых у меня даже нет на сегодняшний день?
- Нет, что вы! Мы ж министерство национальной безопасности, а не шайка вымогателей. Мы в отличие от вас действуем согласно нормам кодекса. Только есть один нюанс: официально на территории республики Хеджер нет господина Бина Микки. А раз его нет, то и за его преждевременную смерть и отвечать некому. Понимаете?
- А чтобы я появился?..
- Вы должны пойти на контакт со следствием и помочь вернуть нам деньги.
- Какие?
- Те, что вы украли у банка.
- Но это ж мой банк! Даже, допустим, если я и украл, то это ж мои деньги, -возразил Бин.
- О, уже теплее, - следователь убрал свет лампы с лица Микки, - давайте я вам чай заварю. Согреетесь, а то в камере мерзко и холодно.
Тощая фигура следователя поднялась со стула и включила электрочайник. Пока вода закипала, он продолжил:
- Знаете, это только на первый взгляд кажется, что все деньги частного банка «Шш Кроу Джигг» принадлежат его владельцу. Но ведь в банке хранят депозиты частные лица, лежат средства фирм. Как им теперь жить, если банк разорился и денег нет? Знаете, какая несправедливость: вы шикуете, а старушка, доверившая вам последние средства, после разорения банка лезет в петлю от безысходности? - следователь заварил чай. - Я бы мог вам из заварничка сделать чай, но насыпал в кружку сухого, и побольше, покрепче. Вам же надо привыкать чифирить на зоне. Вы собрались кинуть родину и покинуть ее, прихватив народные денежки? Еще покинете, но придется посидеть пару десятков годков на дорожку.
- Да я на самом деле не крал этих денег, поэтому и вернуть не могу. У меня их нет, - оправдывался Бин.
- Знаете, господин Микки, мы подумаем в тишине. Я тоже чаю отхлебну, отдохну от общения с вами, а вы прикинете все «за» и «против». Если вспомните, где сто миллионов потерялись, то по окончании чайной церемонии сообщите мне об этом. Если же с памятью пока проблемы, то возвращайтесь в камеру. У вас масса времени для раздумий. Но, я думаю, что мы поладим, а я похлопочу, чтобы вас амнистировали. Вы Хеджеру - деньги, а страна вам - амнистию и свободу. Отдайте награбленное и валите в свой Чойз к семье. А?
Бин допил крепкий без сахара чай, то есть такой, какой ему предложили, поставил кружку на стол и произнес:
- Я не воровал эти сто миллионов и понятия не имею, где они могут быть.
После этого конвоир вежливо и в наручниках сопроводил его обратно в камеру.
* * *
Спустя семь дней после того, как Джефри Клиан вскрыл себе вены, он был выписан из тюремного госпиталя и снова доставлен на допрос к следователю Хуку. Несмотря на порезы левого запястья, он сидел перед следователем в наручниках. Надо сказать, что на этот раз Хук ему сделал снисхождение: руки у Джефри были скованы не за спиной, а спереди. Клиан сидел на табуретке. Хук вел диалог, попутно записывая показания в протокол. Они в кабинете находились лишь вдвоем.
- Как здоровье, Маурицио? - начал общение следователь.
- Полосни себе бритвой по руке, вот и увидишь, - для сравнения предложил Джефри.
- О-о-о! Борзо отвечаешь. Может, на больничке тебя мафия уже в одну из капелл пристроила мобом? Так я тебе быстро рога обломаю! Ты думаешь, что героем стал для заключенных, после того как «вскрылся»? Да им глубоко насрать на тебя, понимаешь? Если ты не член одной из капелл, то в тюрьме ты - никто.
- Я это для себя сделал, а не для кого-то. Я сохранил свое лицо и честь.
- Ой, бля... Если я захочу, то ты даже жопу свою не сохранишь. Ты лучше показания дай нужные. Я ведь их из тебя все равно вытрясу. Это уже для меня дело чести.
- Будем видеть, кто крепче будет, - выпустил из легких воздух Джефри.
- Да за тебя никто тут не «впишется». У нас тут иностранные инвесторы под следствием сидели. За них и посольства хлопотали, и правозащитники. А ты кому нужен? И, в конце концов, они давали нужные показания, отказывались от претензий, возмещали ущерб, нанесенный стране. Так это те хомо, которые в свое время сидели за одним столом с господином Окманатом Чини.
- Сначала сидели с диктатором, а затем с тобой? - ухмыльнулся Клиан.
- А ты как думал? Ведь как случается... Выходит заграничный или наш бизнесмен на администрацию президента и говорит, что готов открыть дело, но просит, чтобы ему налоги уменьшили, еще всякие поблажки... А он, мол, за это завод построит, деревообрабатывающий комбинат или шахту соляную. Президент дает добро, но эти капиталисты хитрые. Они высасывают соки из страны, пользуются льготами, а сами ни фига не делают из того, что обещали. А когда президент их за задницу возьмет и спросит, где результат, те руками разводят. Их тогда к ответу, чтобы денежные льготы вернули народу. Так это - миллионеры, а ты - писателишка местного розлива!
- А ты мои книги читал?
- Да на хрен мне их читать! Мне хватает для чтения протоколов, выводов судмедэкспертов и показаний разной преступной швали. Книг мне твоих только еще не хватало. Я и так знаю, что это полная чушь. Разве будет нормальный хомо писать против власти? Нет. Значит, ты - дебил. Я ж тебе талдычу, что против власти богатеи пошли и обосрались. А ты - так и подавно.
- И что, ты вот этих инвесторов тут ломал и допрашивал?
- А то...
- Врешь, - не поверил Клиан. - Такие дела рассматривает МНБ. А вообще, они и вправду виноваты. Для инвестора начать сотрудничество с узурпатором -это через некоторое время продать ему душу, подарить деньги, а тело поместить в тюрьму. Если с тоталитарным правителем быть на короткой ноге, то твои ноги будут в дождь всегда в сапогах, в мороз - в валенках, а в жару - в сандалиях. Но это за пределами его резиденции. А рядом с ним приходится ходить по тонкому льду и на коньках. И только определенное время.
- А потом? - Хук заинтересовался рассуждениями Джефри.
- А потом можно и тюремные ботиночки годков этак с пятнадцать поносить, если случайно ему на ногу наступишь.
- И?
- Проси помилования, говори, что раскаялся, пиши письма с зоны и целуй в них ноги диктатора, не снимая кабинетных тапочек, - растолковал Клиан.
- Вот и ты дурнем не будь. Дай показания и покайся. Скажи, что по слабоумию своему книжонки свои чирикал и что больше так не будешь. Глядишь, и амнистируют.
- Я раньше сказки писал, а последнее время перешел на страшилки. Хочешь, расскажу тебе одну, чтобы ты что-нибудь понял?
- Давай не под протокол. А то всякой чушью бумагу марать не хочется, -согласился следователь.
- Хорошо. Я ее чуток подкорректирую под сегодняшние реалии и имена изменю. Думаю, ты будешь не
