против.
- Валяй.
Страшилка о тюрьме
Один облезлый плешивый волк поставил двух упырей охранять зону. Упырей звали Хук и Д'ерчигг.
Они брели вдоль заграждения из ржавой колючей проволоки, зорко следя за тем, что происходило с той стороны. Сверху беспрерывно лил дождь, было промозгло и холодно. Вокруг царил полумрак. Ноги упырей чуть ли не по колено увязали в грязи, но они продолжали идти, патрулируя периметр зоны.
Они прошли еще метров триста и увидели труп мужчины, лежащий недалеко от забора из колючей проволоки.
- Смотри, - Хук толкнул товарища локтем в бок, указывая на мертвое полуразложившееся тело, - еще не сгнил тот бизнесмен.
- Недолго осталось. В наших краях они быстро перегнивают. Видишь, черви точат его лицо, - при этих словах Д'ерчигг ударил ногой в голову трупа, и она оторвалась от тела. - Давай согреемся, сыграем в мигунампир.
- С тобой, что ли?
- Можешь с трупом безголовым и гнилым сыграть, - предложил Д'ерчигг, ловко поддевая голову своим сапогом.
- Давай, - согласился Хук и попытался у товарища отобрать ногой голову.
Но Д'ерчигг был проворным, он сделал финт и, ловко шлепая сапогами по
грязи, повел голову вдоль «колючки», дико при этом смеясь и приговаривая:
- Отбери, отбери!
- Это нечестно, - обиделся Хук, после того как долго и безуспешно пытался отобрать голову у товарища.
- Это почему же? - Д'ерчигг остановил ногой голову, наступив на нее, и обернулся назад.
- Потому что у тебя сапоги облегченные и тебе проще бежать по грязи, -пояснил Хук.
- Так дорасти до старшего упыря - и тебе рыжий плешивый волк выдаст облегченные сапоги.
- Все равно не честно, - продолжил Хук, в прыжке плюхнулся пузом в грязь, руками отобрал голову у соперника, поднялся на ноги, выплюнул жижу изо рта и с видом победителя отбежал от товарища. - Вот теперь ты у меня отбери!
- Если голову в руки брать и бегать с ней, то это уже не настоящий мигунампир, а реповский мигунампир, - возразил старший упырь. - Брось ты эту голову. Я согрелся, мне тепло. Давай лучше курнем немного.
- А откуда у тебя сигареты?
- А это ж от этого бизнесмена и остались, - Д'ерчигг пальцем указал на голову. - Помнишь, как мы его перетащили через проволоку, то его жена принесла нам целый блок сигарет?
- Ага, - вспомнил Хук. - Так ты их еще не скурил?
- Не-а, - улыбнулся Д'ерчигг. - А они такие наивные, эти бизнесмены и их жены... Думала, что если даст мне двадцать пачек курева, то я ее мужа отпущу. Хе-хе. Не тут-то было. Гнить ему на нашей земле, пока в прах не превратится. А сигаретки ихние нам не помешают. Может, на пользу и не пойдут, но наслаждение доставят.
- Так с ними и надо поступать, - поддержал товарища Хук. - Ведь за проволокой на зоне находится тюрьма. Кто в тюрьме обитает на этом огромном поселении? Правильно: подонки, мразь, преступники, асоциальные элементы, которых господин волк поселил отдельно от нормальных жителей.
- Пусть эти жители тюрьмы радуются, что их пока не убил Его Плешивейшее Высокопреосвященство, а позволил этим отбросам общества жить и обитать отдельно от нормальных граждан. Я б таким... так сразу голову отрубал. Даже рука бы не дрогнула.
- Пусть бы обитали на выделенной зоне, но лезут, гады, постоянно на нашу сторону, посему нам и патрулировать без продыху приходится, - скривился Хук.
- Ползут. Приходится их отлавливать и уничтожать. Такая наша работа. О, смотри, еще один едет на бициклете. Смотри, лезет через проволоку. Побежали. Поймаем, - Д'ерчигг указал рукой вдаль на мужчину, который перетаскивал двухколесный бициклет через заграждение из колючей проволоки.
Они быстро настигли нарушителя, повалили его на землю, избили ногами, вываляли в грязи, а затем стали допрашивать.
- Ты что тут делаешь? Кто такой? - спросил старший упырь.
- Я - грузоперевозчик, товар везу.
- Так я тебе и поверил. А чего через проволоку бициклет тащишь? - захотел узнать Хук.
- Я решил путь сократить, срезать напрямую. Вот и пошел через ограду.
- А ты знаешь, что это запрещено? - спросил Д'ерчигг.
- Знаю, но я спешил. Простите меня, отпустите.
- Грузоперевозчик, говоришь... Контрабандист, значит, - сделал вывод Хук. - А что везешь?
- Ложку соли и одно бревно, - оправдывался мужчина, вынимая из-за спины привязанное веревкой полено и доставая горсть соли из рюкзака.
- Целое состояние! - радостно всплеснул руками Д'ерчигг. - А сам простачком прикидывается... Что с ним будем делать?
- Надо его этим самым бревном забить, - ответил Хук. - Соль здесь разделим и съедим. Она полезная. Дерево я себе заберу, а то совсем холодно в хате. Буду печь топить. А ты бициклет жене и детям притащи домой. Пусть балуются и катаются.
День спустя некий Хасимо Маурицио прогуливался со своими детьми недалеко от ограждения, отделяющего одну зону от другой. Светило солнце, пахло луговыми цветами, и щебетали птицы. Дети лишком близко подошли к колючей проволоке и отец их предупредил:
- Ребятня, ни в коем случае за сто шагов не подходите к этому заграждению.
- Это почему, папа?
- Там за колючей проволокой находится тюрьма для психически нездоровых граждан. Их выслали туда на вольное поселение, а не заперли в кирпичную тюрьму, чтобы они быстрее поправили свое здоровье и больше не были опасны для общества. Вчера один дядечка случайно на бициклете попал туда к ним, так два душевнобольных преступника его забили до смерти бревном.
- Папа, а эти преступники все больные?
- Все во главе с самым главным придурком, - подтвердил отец.
* * *
- Слушай, Маурицио, да у тебя с башкой явно не все в порядке, - сделал вывод по окончании страшилки следователь. - Это какая-то галиматья. У тебя в этом рассказе волки управляют хомо, а упыри ловят контрабандистов. И зачем нормальному гуманоиду играть оторванной головой вместо мяча? Единственное, что я просек среди этой несуразицы, так это упоминание моей фамилии и фамилии старшего следователя Д'ерчигга. Если ты таким образом думал меня подколоть, то скажу тебе одно: на дурных врачи не обижаются. Ты, Маурицио, там упоминал про тюрьму для психов. Там тебе самое место. Но пока ты туда не угодил, ты обязан мне дать показания. А то, если ты такие страшилки еще кому-то расскажешь, то тебя точно признают идиотом и определят на обследование. А мне нет охоты по тюремным «дуркам» за тобой ходить и протоколы составлять.
38
Аккурат в тот же день, когда Джефри Клиана выписали из тюремного госпиталя, Бина Микки доставили второй раз на допрос. Его встретил все в том же кабинете все тот же следователь и, как ни в чем ни бывало, словно они расстались только вчера, поприветствовал Бина:
- Тепла и света в вашу жизнь! Ну, господин Микки, как вам спалось?
- Отвратительно, - ответило грязное небритое существо.
- Обживаетесь потихоньку на новом месте? - язвительно шутил следователь.
- Я не обживаюсь, а медленно умираю. Мне кажется, что у меня уже началось воспаление легких, - предположил Бин.
- Ничего подобного, господин Микки, врач вас обследовал и не нашел никаких признаков заболевания.
- У меня проблемы с почками, из-за того что я сплю в холодном помещении на голом настиле, - пожаловался Бин.
- Здесь следственный изолятор - тюрьма, так сказать, а не пятизвездочный отель в Чойзе или на побережье Репо.
- Я понимаю, но меня можно было за все это время хотя бы в душевую один раз сводить. Я весь чешусь. Мне кажется, что у меня паразиты завелись.
- Нет у вас паразитов, господин Микки. Врач их не нашел, - спокойно ответил следователь.
- Дайте мне тогда хоть мыла кусок и бритвенный станок, чтобы я мог побриться и привести себя в норму, - попросил Бин.
- Побриться?.. Побриться можно. Только зачем это вам? Вас же никто, кроме двух надзирателей, меня и тюремного врача, больше не видит. Я могу посодействовать, и вам выделят бритву и мыло, хоть это и не приветствуется.
- Почему?
- А вдруг вы решите свести счеты с жизнью и убить себя этой бритвой? Хотя нет... Такие, как вы, слишком себя любите, и слишком сладко жили, чтобы резать вены. Если я вам дам бритву, вы себе увечий не нанесете?
- Зачем наносить себе увечья? А что, тюрьма пустая? Я здесь единственный постоялец? Я слышал различные голоса за дверью камеры, но никогда никого не встречал ни на прогулке, ни в коридорах, - недоумевал Бин.
- Здесь же не фуршет, господин Микки, чтобы встречаться и обмениваться мнениями с банкирами и промышленниками.
- А почему вы не вызывали меня на допрос больше недели?
- А о чем нам говорить, если вы утверждаете, что у вас нет ста миллионов эку? О чем мне говорить с нищебродом, у которого за душой нет и завшивленных ста миллионов? - улыбнулся следователь.
- Я не говорил, что у меня нет такой суммы. Я сказал, что не воровал денег.
- Может, чаю погорячее? - взбодрился следователь.
- Спасибо, я хотел бы начать торг. Так как я денег не крал, то я не виновен и могу быть отпущен на свободу.
- Это спорный вопрос.
- Я не закончил, - Бин поднял палец вверх. - Я не воровал ста миллионов эку, но в качестве спонсорской помощи и добровольного пожертвования мог бы предоставить такую сумму из личных средств в пользу государства Хеджер в обмен на то, чтобы меня любым способом вернули обратно в Чойз. Но мне нужны гарантии.
- Знаете, господин Бин, мне кажется, что для начала вам необходимо попарится в душевой и сменить камеру на более комфортную. Как вам такая идея?
- Буду признателен, если условия моего содержания улучшатся, - повеселел Микки.
- Тогда помойтесь под струями горячей воды, а я похлопочу, чтобы вам подготовили новую камеру, - следователь изобразил удовлетворение и вызвал конвоира.
Бина повели в наручниках куда-то этажом ниже по извилистым коридорам. По дороге они встретили еще двух хомо, один из которых, очевидно, был надзирателем, а другой - явно из числа осужденных или подследственных. Однако ни того, ни другого Микки разглядеть не смог, так как его конвоир дал ему команду остановиться, повернуться лицом к стене и молчать, пока те двое не пройдут мимо.
Затем Бина привели в огромную душевую, рассчитанную на персон пятьдесят, не менее. Это была обложенная плиткой по полу и по стенам комната со шкафчиками и деревянными лавками вдоль стены, на которых лежали перевернутые вверх дном небольшие оцинкованные тазы. Сверху шли толстые трубы, от которых ответвлялись более тонкие с разбрызгивателями на концах. Оттуда вода лилась на головы тех, кто находился внизу.
Конвоир-охранник повернул вентили на трубах с холодной и горячей водой, и сверху потекла вожделенная влага.
- Раздевайся, - приказал конвоир, снимая с Бина наручники. - Тебе погорячее или попрохладнее, или кипятка дать, чтобы пар был?
- Мне пока хотя бы грязь смыть, - ответил Микки, скидывая с себя вонючую одежду.
- Ладно, сам отрегулируешь как надо. У тебя есть полчаса на помывку. А я тебе зеркало, помазок, мыло и бритву сейчас принесу. Я тебя закрою здесь, а ты не дури.
Но Бин уже не слышал предостережений охранника он зашел под струю теплой воды и наслаждался. Он блаженствовал. Эта душевая в данный момент не могла сравниться ни с одной из саун и массажных салонов, в сотнях из которых по всему Тренду он отдыхал, будучи на свободе.
Микки стоял, а теплые струи омывали его тело с головы до пяток. Бин тер ладонями кожу и волосы, пытаясь смыть с себя все то, что осело на нем за последние недели две. Затем вернулся охранник и передал Микки мыло, и Бин уже
