Джефри минул строение номер пять, мозаика в его голове воссоединилась в единое целое, и он понял, что рано или поздно окажется по ту сторону стен МНБ.
Сегодня это свершилось. В назначенное время Клиан дернул на себя огромную входную дверь строения номер пять, ступил за порог самой секретной организации Хеджера и подумал: «Ну, вот я и в логове МНБ-шников».
Метров через десять дорогу ему перегородила рамка металлоискателя с турникетом. Справа перед турникетом в будке находился сержант. При виде Джефри он приблизил свою голову к окошку и вопросительно посмотрел на посетителя, ожидая, что Клиан первым начнет диалог.
Так и случилось. Джефри обратился к сержанту со словами «мир вам», заметив на себе его пристальный взгляд.
- Добрый день! - ответил сержант и замолчал.
- Я к лейтенанту Морави в четыреста шестой кабинет, - прервал паузу Клиан.
- По какому вопросу? По повестке?
- По звонку, - произнес Джефри.
- Ваши фамилия и имя, - попросил сержант и открыл журнал записей.
- Хасимо Маурицио.
- Паспорт ваш, пожалуйста, - протянул ладонь сотрудник МНБ, отыскав нужные данные в журнале.
- Держите.
Сделав в том же журнале пометки ручкой, сержант дал разрешение на вход, предупредив:
- Крупные предметы и предметы из металла, если таковые имеются, положите в корзину. После прохождения через рамку заберете их.
Клиан сделал все, как его просили, прошел контроль и начал подниматься по лестнице на четвертый этаж, как указал сержант. «Пока ничего страшного, -размышлял Джефри, поднявшись до третьего. - Никаких криков оппозиционеров под пытками из-за дверей, никаких злобных и перекошенных лиц приспешников и холуев узурпатора. А этот сержант на вахте... так ведет себя намного культурнее, чем иные чиновники в гражданских учреждениях. Понятно, что казарменный дух с фотографиями различных разведчиков и МНБ-шных ветеранов-сыскарей-стукачей по стенам присутствует везде. Ну... так это ж не театр Отци Тунга, где приятные лица артистов смотрят на нас с фото и картин... Это не гримерка с ароматами мировых парфюмерных брендов, в которой переодевается перед выступлением Вази Фанно. Здесь попахивает кирзой и гуталином. Здесь пол моют хлоркой, а все женщины имеют звание, но не имеют чести, так как продались за деньги диктатору. Но с таким же успехом диктатору продался и бюджетник-дворник, тоже являющийся госслужащим и убирающий для режима мусор во дворе. Вот именно, и тот и эти копаются в дерьме. Сами выбрали себе такую жизнь. Нет плохих и ненужных профессий. Только вот, как сказал мне однажды один пожарник: "Надо отличать тех сотрудников в погонах, кто спасает хомо, от тех, кто сажает их в тюрьму". Ладно. Кажется, что это и есть четыреста шестой кабинет. Прибыл».
Клиан разжал и сжал кулак, посмотрел на потолок и легонько постучал костяшкой указательного пальца в дверь. С той стороны поступило приглашение. Джефри отворил, сначала заглянул, а затем попросил разрешения войти:
- Можно? Я к лейтенанту господину Морави. Я - Хасимо Маурицио, - произнес Клиан, оглядывая строгую и скудную обстановку кабинета.
- Входите, - дружелюбно произнес сидевший за столом мужчина лет восьмидесяти пяти в лейтенантских погонах. Над его головой на стене виднелись два портрета - президента и министра национальной безопасности. - Я знаю, мне уже сообщили.
- Так быстро? - Джефри сделал вид, что удивился.
- Такова специфика нашей работы, господин Хасимо Маурицио. Правильно я вас идентифицировал или у вас иная фамилия и имя? - задал вопрос лейтенант и уставился на Клиана, ожидая его реакции.
«Так... Они что, нарыли нечто о моем прошлом, когда я еще по паспорту был Джефри Клианом? - встревожился писатель, но не подал виду. - Или это те, кто тянет за веревочку Ялипа Зуу'иха, разыскав меня на этой планете?»
- Хасимо Маурицио - это не творческий псевдоним. Это мои реквизиты согласно паспорту, - шуткой ответил на вопрос Джефри.
- То есть, вы считаете, что талант нечего прятать за псевдонимами, - улыбнулся Морави и предложил сесть.
- Благодарю, - ответил Клиан, удобно располагаясь на жестком стуле со спинкой, положив себе на колени тонкую сумку-портфель. - А лейтенант Морави - это настоящая фамилия или агентурное имя для прикрытия?
- Настоящее. Я же не оперативник. Кстати, сумочку со сменным нательным бельем можете повесить на вешалку, - с иронией предложил лейтенант, - и куртку снимите. У нас тепло. Это в тюремных камерах сейчас холодно и сыро, а у нас радиатор воздух подогревает.
- Вы меня настраиваете на худшее? - спросил Клиан, на ходу снимая куртку.
- Да нет. Надо же вначале о чем-то завести разговор.
- Так вы меня позвали к себе пообщаться для профилактики или я в чем-то провинился? - допытывался Джефри, вешая куртку.
- Вы такой нетерпеливый. Если бы вы совершили преступление, то с вами общался бы не я, а следователь, - заметил лейтенант.
- Отчего же?.. Я в состоянии потерпеть, но нужно знать, во имя чего, -произнес Клиан, возвращаясь к столу.
- Мне попросту захотелось поболтать с хеджерским народным сказочником в непринужденной обстановке, а вы все не желаете расслабиться и вести доверительную беседу.
- Это значило бы, что диалог проходил бы под вашу диктовку.
- Так и должно быть. Ведь я нахожусь при исполнении.
- Я уже почти расслабился и готов к непринужденной беседе, - решил не спорить с лейтенантом Клиан. - Хотел только узнать: наш разговор записывают? Это чтобы уже окончательно не напрягаться...
- Я не записываю, - развел руками лейтенант. - Но доказательств исчерпывающих вам, естественно, предоставить не смогу. Вот, если бы я писал, то мог бы доказать обратное, вынув из полки стола микрофон, а пока я достану более близкий для вас предмет. Я перечитал все ваши сказки, - признался Морави, извлекая из полки стола одну из книг Джефри.
- Традиционный вопрос: и как вам?
Лейтенант призадумался, взяв паузу и подбирая слова, а затем ответил:
- Гм-м-м, - прочистил горло Морави. - Однозначно не ответишь.
- Вас начальство заставило - извините, что перебил - или вы по зову сердца читали мои произведения?
- По долгу службы начал, а из интереса потом продолжил и закончил.
- И какие дадите рекомендации относительно моего творчества?
- Я бы порекомендовал вам поменять направление полета мысли, которую вы переносите на бумагу.
- Что вас смутило?
- Мне кажется, что вы с большим преувеличением описываете недостатки рыжего плешивого волка или недоброго короля, умаляя их достоинства.
- И всего-то? Вы хотите, чтобы я в своих сказках восхвалял этих персонажей? Вы меня вербуете, чтобы я писал не то, что чувствую, а то, что подскажут мне идеологи из МНБ? Тогда я смогу заработать много денег?
- Мне нет надобности вас вербовать или заставлять становиться агентом службы безопасности, - снисходительно улыбнулся лейтенант. - И уж, тем более, для нашей организации нет целесообразности привлекать ваш талант для написания хвальбы государственным институтам. Желающих это делать - море. Целая очередь писак за дверью этого здания выстроится, если объявление по телевизору дать. Занимайтесь, чем вы занимаетесь, но делайте это чуть помягче, не так агрессивно.
- И что мне тогда за это будет?
- Содействие, если у вас возникают литературные затруднения.
- Насколько я понял, если я в следующий раз напишу, что рыжий волк -заботливый король, который постоянно печется о своих подданных, то вы для меня бесплатно издадите эти сказки стотысячным тиражом в типографии министерства национальной безопасности. А затем еженедельно будете печатать в вашем профессиональном журнале «На страже родины» каждый раз мою новую сказку. Лучше всего, если вы обяжете всех сотрудников МНБ, как это принято у нас, по разнарядке купить полное собрание сочинений Хасимо Маурицио с выплатой огромного гонорара писателю.
- Ценю ваш юмор, - признался Морави. - Но советовал бы не писать на политические темы. Все-таки сказки предполагают, что автор высмеивает общие пороки общества, а не сугубо конкретно все это переносит с образа нашего президента на образ некоего облезлого и мерзкого волка.
- Вы считаете, что наш глубокоуважаемый Окманат чем-то подобен этому гнусному зверю, которого я изобразил в букве?
- Никоим образом, - лейтенант встрепенулся и начал озираться по сторонам.
- Тогда почему вы вдруг решили, что рыжий плешивый волк из моих сказок -это господин Чини?
- Я так не решил, - оправдывался Морави. - Но так думает большинство хомо, перечитавших ваши книги.
- У них дурной вкус, поверьте мне. Но вы-то так не считаете, как считает большинство хомо?
- Я всецело уважаю нашего президента, правительство, парламент, - был серьезен лейтенант, - но ходят слухи. Понимаете? Хомо шепчутся и говорят о власти неправильные вещи после ознакомления с вашими книгами.
- У нас хомо много чего говорят. Лучше пусть говорят, чем действуют, -успокаивал Морави писатель.
- Вы, господин Хасимо, хитер, - придя в себя и погрозив пальцем, произнес лейтенант. - Я сейчас открою вашу сказку, и потом вы мне дадите ее толкование. Хорошо?
- Лады, - согласился Клиан.
Морави открыл книгу и принялся вслух читать.
Сказка о налогах и парламенте
Как-то захотелось одному королю прикупить себе новую золоченую карету о восьми гнедых рысаках. Позвал он к себе казначея и отдал приказ доставить ему этот экипаж из соседней страны. А казначей ему и говорит:
- Ваше Мудрейшество, закрома драгоценных металлов и дивных каменьев в вашем королевстве пусты. Посему покупать такой дорогой экипаж мне для вас не за что.
Осерчал на такие слова король и спрашивает:
- Это почему же?
Казначей развел руки и поделился с ним своими соображениями:
- Наши счетоводы посчитали, что в королевстве денег тратится больше, чем собирается налогов.
- Тогда скажи холопам, пусть покличут они мне сборщика податей.
Слуги позвали мытаря, и король у него спросил:
- А чего это так мало подати ты собираешь, что королю на жизнь не хватает?
- Собираю я, Ваше Мудрейшеетво, все до последней монеты, что по закону полагается, - оправдывался мытарь. - А ежели средств не хватает, то в этом случае есть потребность в увеличении подати с ваших подданных.
- Так в чем проблема? - удивился король. - Много ли ума нужно, чтобы увеличить мытный сбор с жителей королевства?
- Ума, мой король, можно вообще не иметь, чтобы повысить налоги в государстве. Разве для этого ум полагается иметь? Для этого указ, а не ум должен быть, - рассудил сборщик подати.
- Тогда пусть канцлер принесет мне бумагу и чернила, я издам указ и повышу подати, - предложил король.
- Так, мой господин, уже дальше старые подати повышать некуда. Если вы их повысите, то тогда тот, кто платит мытный сбор, станет отдавать столько, сколько заработал, а посему останется без денег, - робко запротестовал мытарь.
- Давай тогда с тобой придумаем новые налоги, если старые подати повышать уже болей некуда, - нашел выход король.
- Так у нас мытой облагается все, что только возможно: и торговля, и ремесло, и заготовка в лесу, и сбор на лугу.
- И это правильно. Все должно служить во благо державы. Так почему бы нам не взымать плату за посещение могил? Хочет муж или жена прийти на кладбище - пусть деньги дает мытарю.
- Идея хорошая, мой господин, но ваши подданные настолько бедны, что, я боюсь, после введения такой подати они вообще перестанут
