Spoudogeloion. История Европы в романах

горд, однако всё это сменяется печалью и унынием, потому что душа опустошается страстями, и в ней, как в выжженной пустыне, становится мрачно и страшно. Вот что несёт нам чревоугодие, вот что несёт нам блуд.
– Господи, господи, – крестился Сабатино.
– Ты попал прямо в лапы к дьяволу, брат, – зловеще произнёс Филиппо, обращаясь к Сабатино.
– Господи! – вскричал он, падая на колени.
– Ты прав, Франческо, – сказал Паоло. – Но ответь мне, зачем Господь разделил людей на мужчин и женщин? И зачем он создал их такими, что мужчине нужна женщина, а женщине – мужчина? А не будь этого, род человеческий угас бы. Кроме того, ответь мне, Франческо, что такое любовь? Нет, не божественная, но земная? Может ли быть любовь без вожделения, но вожделение – это разве не блуд?
Франческо долго смотрел на огонь, прежде чем ответить.
– Что тебе сказать, брат? – наконец, сказал он. – Милосердный Бог создал Еву для Адама, чтобы тому не было одиноко, – значит, даже в раю мужчине было плохо без женщины. Мне не ведом замысел Божий, но, может быть, люди были разделены на мужчин и женщин, чтобы вместе пройти длинный путь познания и, в конце концов, отринуть низменные страсти во имя высшей духовной жизни. Тогда духовная любовь заменит плотскую, ибо что может быть выше духовной любви? Любовь есть Бог, сказано в Писании, – достигнув высшей духовной любви, люди достигнут Бога, вернутся к своему отцу, подобно блудному сыну, прошедшему через тяжёлые испытания и познавшему, что нет ничего лучше отчего дома. Земная любовь – это веха на пути к Богу; духовная – долгожданный и радостный конец пути.
– А наш Сабатино сбился с дороги и упал в яму, – строго проговорил Филиппо. – Весь в грязи, как свинья.
– Господи, – заплакал Сабатино.
– Не будем осуждать его, – возразил Франческо. – Он изрядно рассмешил Господа своими проделками, – разве это не смешно: отринуть высокое ради низменного? Будем считать, что это просто шутовская выходка. Но помни, Сабатино, всякая шутка хороша в меру, – если ты и дальше будешь продолжать в том же роде, то Господь прогневается на тебя.
– Клянусь, я больше не стану грешить! Верьте мне, братья! – воскликнул Сабатино, размазывая слёзы по щекам.
– Не клянись, это тоже грех, – сказал Франческо. – Помолимся вместе, братья, – он встал на колени рядом с Сабатино.
Паоло и Филиппо последовали его примеру.
***  
На следующий день Франческо не пошёл со своими товарищами в деревню, на виноградник. Он направился к церкви святого Дамиана, которую своими силами начал восстанавливать ещё до окончательного отказа от прежней жизни. Кое-что уже удалось сделать, но до окончания ремонта было далеко, а Франческо хотел успеть до наступления зимы, – зимой строительство вести трудно.
Он ходил по церкви, прикидывая, за что теперь браться, а что можно оставить на потом, и сколько денег на это понадобится. Он подсчитал, что остатка средств, полученных от отца за продажу Сарацина, хватит для основных работ.
Занятый своими мыслями Франческо не сразу услышал женские голоса у входа в церковь:
– Ну, и куда мы пришли? Я говорила тебе, надо было идти по левой тропинке, а ты пошла по правой. Надо возвращаться, а дома нас наверняка уже хватились: начнут разыскивать, схватят и приведут назад. Нет, ты как хочешь, а я домой не вернусь!
– Не отчаивайся. Мы найдём Франческо, я чувствую, что сегодня увижу его…
– Не меня ли вы ищете? – весело, чтобы не испугать девушек, спросил Франческо.
– Ой, тут кто-то есть! – вскричали они. – Кто здесь?
Франческо вышел из церкви.
– Пресвятая Дева, да это Франческо, – с изумлением произнесла младшая из девушек, в которой он узнал Агнессу ди Оффредуццо. – Мы пришли туда, куда надо.
– Так и должно было случиться, – сказала её старшая сестра Кларисса.
– Может быть, вы объясните мне, что должно было случиться, и почему вы пришли, куда надо? – улыбнулся Франческо. – Не смущайтесь, ведь мы знаем друг друга с детства. Помните, как я возил вас на спине, когда вы были совсем маленькими?
– Кларисса, объясни. Ну же, чего ты ждёшь? Другой возможности у тебя не будет, – сказала Агнесса. – Я отойду в сторону, чтобы не мешать вашему разговору.
Франческо с той же доброй улыбкой смотрел на Клариссу.
– Я расскажу, – преодолевая застенчивость, проговорила она, – только, пожалуйста, не перебивай меня и не задавай вопросов.
– Ладно, я помолчу, – кивнул Франческо. – Не бойся, – чтобы это ни было, ты не услышишь от меня ни слова осуждения.
– Меня хотят выдать замуж за нелюбимого человека. Жених не нравится мне, он мне противен. Это Гвидо Квинтавалле – дурак, зазнайка и болтун,  – начала Кларисса.
Франческо хотел было что-то сказать, но вовремя спохватился и промолчал.
Кларисса по-своему поняла его:
– О, да, многие девушки выходят замуж не по любви: они идут под венец, потому что так надо, потому что девушка должна выйти замуж, стать женой и матерью, потому что девушка, не вышедшая замуж, подобна засохшей смоковнице, как говорит священник в церкви. У меня есть подруги, которые вышли замуж не по любви, но живут со своими мужьями не хуже других; есть и такие, которые полюбили своих мужей уже после свадьбы.
Мне семнадцать лет, ещё два-три года, и я выйду из возраста невест, женихи перестанут обращать на меня внимание, – поэтому матушка торопится с моим замужеством; она не спрашивает моего согласия, которое и не требуется по закону и обычаям. Если я стану сопротивляться, матушка всё равно заставит меня пойти за жениха, которого она выбрала, – ты знаешь, у родителей есть много способов заставить девушку исполнить их волю.
– Я знаю. Одну девушку, принуждая её выйти замуж, так высекли, что отбили ей почки, – сказал Франческо и, спохватившись, зажал себе рот. – Прости меня, я нарушил данный тебе обет молчания.
– Моя матушка вряд ли стала бы меня сечь, – продолжала Кларисса, сделав ему знак, что не сердится. – Она считает, что розги слишком жестокое наказание для девочек, и никогда не била сама и не позволяла бить отцу ни меня, ни сестёр. Однако розги не единственное средство, чтобы настоять на своём… Впрочем, я пошла бы замуж безо всякого принуждения даже за этого Гвидо, – пошла и была бы ему верной хорошей супругой. Если бы Богу было угодно, чтобы я стала женой и матерью, я беспрекословно несла бы свой крест до конца жизни. Однако Бог не хочет этого… Бог не хочет, чтобы я вышла замуж за Гвидо Квинтавалле, – Кларисса запнулась, её лицо покрылось краской, – потому что я люблю другого человека, – отчаянно продолжала она. – Я люблю его так сильно, что мне ничего не страшно; я ушла из дома, я не вернусь к матери. Я готова всё сделать для человека, которого люблю, – что бы он ни сказал, я сделаю! – Кларисса замолчала и закрыла лицо руками.
Франческо подождал немного.
– Ты закончила? – спросил он затем.
Кларисса кивнула, не показывая лица.
– Мне тяжело быть советчиком в таком деле, – как можно мягче произнёс Франческо. – Я сам ещё молод, – разве я похож на умудрённого опытом старика? – он слегка улыбнулся. – Не обижайся, я смеюсь не над тобой. Просто вчера мы с братьями тоже говорили о любви, – говорили, какое сильное это чувство, и для чего Господь дал любовь человеку.
Тебе же я могу ответить следующее: если ты уверена в своей любви, если ты любишь по-настоящему, если твоя любовь сильнее всех остальных привязанностей, сильнее всего, что у тебя есть в жизни, – то это действительно дар Господа. Прими этот дар, не дай осквернить его, втоптать в землю, – сражайся и добейся победы, невзирая на все препятствия.  В сражении за любовь женщина сильнее мужчины, потому что мужчина не может любить так, как любит женщина… Я не спрашиваю, кто твой избранник, – я уверен, что он достойный человек, ибо ты не полюбила бы недостойного. Доверься ему, иди к нему: если вы будете вместе, никто вас не разлучит.
– Я уже пришла, – сказала Кларисса, опустив руки от лица. – Вот я стою перед тобою, –  распорядись моей жизнью.
– Пришла ко мне? Значит, я тот, кого ты… – не договорил потрясённый Франческо. – Бедная Кларисса! – воскликнул он затем. – Будь я предназначен для обычной земной жизни, я не мог бы желать лучшей жены, чем ты! Но я отрёкся от мира, я служу Господу и принадлежу одному ему. Что же нам делать?.. Я не знаю…
Они долго молчали.
– Это из-за неё? – печально спросила Кларисса, смахивая слезинки с глаз
– Из-за кого? – не понял Франческо.
– Из-за твоей Лии. Ты любил её? – вздохнула Кларисса.
– Тогда мне казалось, что любил. Но я отрёкся от мира не из-за неё, – возможно, это было одной из причин, но не главной, – задумчиво произнёс Франческо.
– Я не вернусь домой, – голос Клариссы зазвенел. – Если ты служишь Богу, то и я буду служить ему. Как Мария Магдалина пошла за Иисусом, так я пойду за тобою.
– Я не Господь, а ты не блудница, – возразил Франческо.
– Она любила Иисуса и пошла за ним; она была с ним даже на Голгофе, когда все ученики отреклись от него, – упрямо продолжала Кларисса. – Она ничего не боялась, потому что по-настоящему любила Иисуса.
– Ты говоришь о Господе как о зёмном человеке, – с лёгкой укоризной сказал Франческо.
– Магдалина стала отшельницей, и я стану, – решительно произнесла Кларисса. – Агнесса! Агнесса! – позвала она.
– Вы поговорили? – спросила Агнесса, подойдя к ним.
– Да, – ответила Кларисса. – Мы с Франческо не можем быть вместе, потому что он принадлежит Богу. Ты хотела постричься в монахини? Я постригусь с тобою.
– Подумай хорошенько. Ты не торопишься? – забеспокоился Франческо. – Моё решение было осознанным, я долго шёл к нему.
– Ты полагаешь, что если мы принадлежим к женскому полу, то не способны принять осознанное решение? – язвительно спросила Агнесса. – По-твоему, только мужчины могут полностью отдать себя Богу?
– Нет, я так не думаю, – виновато ответил Франческо. – Я лишь хотел…
– Скажи, лучше, в какой монастырь нам пойти? – перебила его Агнесса. – Ты, наверное, знаешь все монастыри в округе.
Франческо в задумчивости потёр лоб.
– Идите в Бастию, в монастырь святого Павла, – сказал он. – Бенедиктинские монахини содержат больницу, им не хватает сестёр милосердия для ухода за страждущими. Кроме того, бенедиктинские монастыри поддерживают начинания Клюнийского аббатства, – они заботятся о духовном совершенстве ушедших от мира и отвергают вмешательство светской власти в монастырские дела. Если вы успеете принять постриг в монастыре святого Павла, никто не сможет заставить вас вернуться домой.
– Ты плохо знаешь нашу матушку, – сухо рассмеялась Агнесса.
– Да? – Франческо недоверчиво посмотрел на неё. – Хорошо, я придумаю что-нибудь, обещаю.
– Пошли, сестра, – Агнесса тронула Клариссу за локоть. – Надо торопиться, пока нас не нашли. Мы бывали в Бастии, мы найдём дорогу.
– Прощай, Франческо, – сказала Кларисса и не смогла сдержать слёзы.
– Но мы ещё увидимся, – ласково возразил он.
– Как брат и сестра, – ответила она, отвернувшись от него, взяла под руку Агнессу и зашагала с ней по дороге.
***
– …Отец Фредерико, – обращаясь к священнику, говорил Франческо, – но вы же понимаете, что это недопустимо. Две лучшие ассизские девушки, Кларисса и Агнесса решили посвятить себя Богу, – и что же? Когда мадонна Ортолана, их матушка, узнала, что они удалились в монастырь, она настолько