Spoudogeloion. История Европы в романах

жив, молить за него Бога.
– Так триста золотых вам мало? Сколько же вы хотите получать? – раздраженно спросил Бантинели.
– Ваша милость, при дворе покойного папы триста золотых составляли стоимость стаканчика для зубочисток. Если бы вы мне сообщили раньше, что речь идет о трехстах золотых, я бы не стал докучать герцогу своим присутствием. Если бы я знал, что мне предложат здесь даже шестьсот золотых, то и тогда я не приехал бы к герцогскому двору, - отвечал Бенвенуто, не теряя учтивости.
– Невозможно сделать добро человеку, когда он от него отказывается! – вскричал Бантинели. – Видно, вы почитаете себя важной особой, если вам мало трехсот золотых в год.
– Полно, Бантинели, вы взяли неправильный тон! – вмешался в разговор герцог Цезарио, вошедший в эту минуту в комнату.
Бенвенуто и Бантинели низко склонились перед ним, герцог подошел к Бенвенуто и дружески его обнял.
– Я никогда не найду другого такого искусного мастера, а ты торгуешься с ним, как с разносчиком дешевых товаров, - продолжал Цезарио. – Мои расходы, конечно, велики, но нужно понимать, на чем можно экономить, а на чем – нет. Бенвенуто, назовите ту сумму, которую бы вы хотели получать, и которая была бы соразмерна вашему таланту.
– О, ваша светлость, для такого государя, как вы, я готов трудиться бесплатно! – проговорил Бенвенуто, приложив руку к сердцу.
– Архитектору, построившему для меня дворец, я платил по восемьсот золотых в год. Достаточно ли вам будет девятисот золотых, Бенвенуто? – улыбаясь, спросил герцог.
Бантинели охнул.
– Ваша щедрость не уступает вашему благородству! –  сказал Бенвенуто. – Этого жалования мне достаточно. Надеюсь, когда его светлость, на просвещенное суждение коего я полагаюсь, увидит мои работы, то сверх того мне дадут столько, сколько я заслужу.
Бантинели фыркнул от возмущения.
– Кстати, о работах, - герцог потер лоб, как бы припоминая что-то. – Я видел у моего отца прекрасную солонку из золота, изготовленную вами. Она бесследно пропала вместе с другими ценными вещами, когда этот вор и мошенник Джакопо, казначей святейшего Алессандро, захватил дворец моей матери. Не могли бы вы сделать для меня нечто подобное?
– Для вашей светлости я изготовлю гораздо лучшую! Когда государи столь милостиво, как вы, поощряют искусство, тогда все дела  у нас, служителей прекрасного, идут легко! – горячо воскликнул Бенвенуто. – Обеспечьте меня материалом и я тут же примусь за работу.
– Сколько вам потребуется золота для солонки? – спросил герцог.
– На тысячу золотых монет.
– Выдайте Бенвенуто тысячу старых добротных, золотых монет, - приказал Цезарио, обернувшись к Бантинели.
– Тысячу золотых?! – с ужасом переспросил тот.
– Да, тысячу золотых. Нет, постойте! Я забыл про задаток для Бенвенуто. Выдайте ему тысячу сто золотых монет: тысячу на солонку, сто – аванс за работу.
– Великий боже! Мне придется открыть особое хранилище!
– Так откройте.
– Но это займет немало времени. Надо позвать двух моих помощников, - вы же знаете, без свидетелей нельзя открывать казну. Потом отсчитать тысячу сто золотых, потом внести записи в приходно-расходные книги и только затем в присутствии нотариуса передать эти деньги синьору Бенвенуто, - после подписания соответствующего договора, разумеется. Может быть, отложим это на завтра? Или на послезавтра? – Бантинели жалобно взглянул на герцога.
– Опомнитесь! На дворе утро, вы все успеете сделать сегодня, - отрезал Цезарио.
– А я пока схожу на базар и куплю что-нибудь, в чем можно унести тысячу сто золотых, - сказал Бенвенуто, откланиваясь.
***
Выдача денег затянулась до вечера по вине одного из помощников Бантинели. Он выполнял свои обязанности крайне неспешно и, к тому же, постоянно допускал ошибки; в конце концов, Бантинели накричал на него и отстранил от дела. Бенвенуто же, обеспокоенный тем, что должен будет нести такую большую сумму денег один по незнакомому городу, попросил нерадивого помощника сходить к Роберто (троюродному брату Бенвенуто, давшему ему приют) - и позвать его с сыновьями в сопровождающие.
Пока помощник ходил за Роберто, деньги были сочтены и договор подписан. Бенвенуто сложил полученные золотые монеты в большую крепкую корзину с двумя ручками и плотно закрыл ее крышкой.
– Вы так и понесете деньги по улице? – спросил его Бантинели, неодобрительно глядя на эти приготовления.
– Я навешу корзину на левую руку и закроюсь плащом; он у меня широкий, корзины не будет видно, - отвечал Бенвенуто, примериваясь, как понесет золото. – Конечно, нести тяжеловато, но зато правая рука у меня свободна, я могу легко орудовать шпагой. Кроме шпаги у меня есть кинжал, а под камзолом на мне кольчуга, которую я, на всякий случай, надел еще утром, перед тем как прийти сюда. Наконец, меня будут сопровождать четверо крепких мужчин: мой родственник и трое его дюжих сыновей, которые тоже захватят с собой оружие. Полагаю, что мы благополучно доберемся до дома.
– Деньги теперь у вас и вы за них отвечаете, - предупредил Бантинели. – Следует заметить, что благодаря заботе его светлости о спокойствии своих подданных, воров и разбойников в нашем городе мало, но все-таки они есть. Будьте бдительны!  
– А вот и ваш помощник! – сказал Бенвенуто. – Ты позвал Роберто?
– Да, синьор. Он скоро придет на дворцовую площадь, - сообщил помощник, но глаза его как-то странно вильнули в сторону.
Бенвенуто со смутным подозрением посмотрел на него, однако он выглядел приличным человеком.
– Ладно, - сказал Бенвенуто, поднимая корзину. – До свиданья, синьор Бантинели.
– До свиданья, синьор Бенвенуто, - буркнул тот себе под нос.
Бенвенуто вышел из ворот дворца и огляделся. Роберто нигде не было. Бенвенуто подождал с полчаса, - его брат не появился. Между тем, уже темнело, и надо было на что-то решиться: либо вернуться во дворец, либо идти к брату одному. Бенвенуто потрогал кольчугу под камзолом, поправил шпагу на боку - и направился к Роберто.
Перейдя мост, Бенвенуто пошел  вдоль реки, мимо длинных заборов торговых складов. Это место было самым опасным на всем пути: до жилья отсюда было еще далеко, взывать о помощи – бесполезно, она бы все равно не подоспела вовремя. И вот тут-то от забора отделились четыре человека в черных масках и полукольцом окружили Бенвенуто.
Он живо вытащил шпагу и грубым голосом закричал:
– От солдата можно поживиться только его клинком да плащом, но прежде чем их отдать, я надеюсь заставить вас дорого за них заплатить!
Прибавив пару отборных солдатских ругательств, он смело вступил в бой с грабителями. Сражаясь с ними, Бенвенуто специально распахнул свой плащ с правой стороны: таким образом, если они были предупреждены о том, что он идет с деньгами, то могли убедиться: сумки при нем не было.
Борьба длилась недолго; мало-помалу грабители, устрашенные яростным напором Бенвенуто, отступали, говоря при этом:
– Да он не тот, кого мы ищем! Это какой-то сумасшедший солдат, а вовсе не ювелир! Ну его к черту, этого забияку! Бежим, ребята, а не то он нас всех переколет свой проклятой шпагой!
– Всех перебью, как бешеных собак! – прорычал Бенвенуто и в доказательство нанес укол в бок одному из нападавших.
– А-а-а! – завопил злоумышленник. – Он меня насквозь проколол! Помогите! На помощь, люди добрые! Убивают!
– Ты чего орешь?! Совсем спятил?! Молчи, дурак, из-за тебя нам всем придется болтаться на виселице! – оборвали его другие разбойники и, подхватив раненого под руки, скрылись во тьме.
Бенвенуто, еще чувствуя опасность, закричал во все горло:
– К оружию! К оружию! Все ко мне! Режут! – и побежал к переулку, где жил его брат. Здесь навстречу ему выскочили Роберто и его сыновья, а в руках они держали ножи.
– Бог мой! Говорил я вам, что это голос Бенвенуто! – воскликнул Роберто. – Что с тобой случилось, брат?
– На меня напали бандиты, - вон там, у забора! – показал шпагой Бенвенуто.
– Ах, мерзавцы! Ну, мы их догоним! Дальше моста не уйдут! – Роберто рванулся вперед.
– Не надо, черт с ними! – остановил его Бенвенуто. - Эти четыре труса не в состоянии были отнять у одного человека тысячу сто золотых монет, которые оттягивали ему руку.
– Тысячу сто золотых? – переспросил Роберто, а его сыновья застыли от изумления.
– Да, тысячу сто. А разве к тебе не приходил помощник Бантинели и не передавал мою просьбу сопроводить меня от герцогского дворца до твоего дома? – спросил Бенвенуто, уже начиная понимать, кому обязан нападением разбойников.
– Нет, никто ко мне не приходил, – замотал головой Роберто. – Я бы, конечно, немедленно явился охранять тебя, если бы знал, что ты несешь такую уйму золота. Пресвятая Дева, как же ты решился идти ночью один с такими-то деньжищами! Ты, видать, не знаешь, что у нас в городе полно воров и бандитов; сколько наш герцог не борется с ними, - все без толку. Святые угодники, да мы теперь спать не будем, денно и нощно станем караулить твое золото! Да я еще позову надежных друзей, - пусть и они придут в караул.
– Не беспокойся, милый Роберто. В ближайшие дни я сниму для себя отдельный дом с мастерской и найму хороших подмастерьев, которые в работе искусны и в драке сильны. Деньги создают проблемы, но деньги и решают их, - сказал Бенвенуто и потряс корзиной с золотом.
***
Соскучившись по делу, Бенвенуто работал над солонкой весело и споро. Его кипучий настрой подогревал подмастерьев, которые на лету схватывали то, что хотел от них хозяин, и выполняли его задания со старанием и тщательностью.
Солонка состояла из двух частей: нижняя невысокая часть представляла собой овал с вогнутыми стенками, на которых были помещены, на коричневом фоне, золотые фигуры богов и богинь, а  между ними располагались забавные головы морских великанов, окруженные узорами и вензелями. Крышка солонки была выполнена в виде большого выпуклого овала; на нем, на синей рифленой поверхности океана золотом были выведены туловища морских животных, держащих на себе изящнейший ковчег с чеканкой, росписью и драгоценными камнями по стенкам. По двум сторонам ковчега, лицом друг к другу, восседали обнаженные Посейдон и Афродита, самым искусным образом отлитые из золота. Посейдон в одной руке держал трезубец, а другой управлял конями повозки, на которой сидел; Афродита, прикрывая левой рукой грудь, правую откинула вниз, где находился золотой храм с четырьмя колоннами, на портале которого была помещена еще одна маленькая женская фигура.  
Когда Бенвенуто закончил солонку, он представил ее на суд герцогу. Цезарио, которому доложили о приходе Бенвенуто, немедленно принял его.
– Добрый день, маэстро, - сказал герцог, встречая Бенвенуто в дверях кабинета. – Что это у вас за сверток? Попробую отгадать: вы, наверно, принесли новую модель солонки? С нетерпением хочу ее увидеть; если и первая модель была прекрасна, то вторая, должно быть, выше всяческих похвал. Покажите же мне ее, Бенвенуто, дайте восхититься вашим талантом!
– Нет, ваша светлость, - отвечал Бенвенуто, развертывая сверток. – Мне очень жаль, но вы ошиблись. Я не стал делать вторую модель; в надежде на ваше снисхождение я изготовил солонку по первому образцу, внеся в него кое-какие изменения.
– Вы хотите сказать, что принесли уже готовую вещь? – изумленно спросил Цезарио. – Да вы шутите, - никто на